Он протянул визитку, на которой курсивом было напечатано: «Юрий. Специалист», ниже был приведен номер сотового телефона — и все, больше никаких координат.

Для связи с группами, занятыми добычей антиквариата на просторах некогда могучей и единой Родины, у Витольда Самойловича Альперовича была разработана целая система. Его курьеры никогда не перевозили найденные раритеты самостоятельно. Чаще всего они действовали по схеме: покупался билет в вагон поезда, следующего в нужном направлении, по этому билету ехал «сопровождающий». Но сопровождал он не сам груз, а только того, кто груз этот перевозил. Обычно это был какой-нибудь представитель пенсионного поколения, едущий к внукам и детям с баулами домашней еды, фруктами, вареньем и салом. Вариант — молодое семейство с малолетними пассажирами. Ни те, ни другие, как правило, не вызывают особого подозрения у досматривающих вагоны представителей таможни, милиции или погранслужбы. Нужно быть уж очень отъявленной сволочью, чтобы трясти багаж семидесятилетней бабульки, везущей страдающим аллергией городским внучатам экологически чистые дары сада и огорода, или рыться в чемоданах с пеленками и распашонками под гневный вой и рев их хозяина. Итак, «сопровождающий» спокойно, налегке, прибывал к поезду, устраивался в вагоне и ждал прибытия основных сил. Основные силы появлялись обычно перед самым отправлением состава. В вагон врывался запыхавшийся, обливающийся потом дядечка и принимался слезно умолять выбранную из указанных категорий пассажиров жертву передать сыну (зятю, брату и т. п.), проживающему в туманном Санкт-Петербурге, немного продуктов, уместившихся в коробку (ящик, сумку). Понадеялся взять билеты перед отправлением (по прибытии поезда), но ничего не вышло (проклятые железные дороги с их растущими ценами и тарифами). А родственники так ждут, так надеются на продовольственную помощь, «сами понимаете — в какое время живем». И люди понимали, и сочувствовали, и… соглашались, несмотря на строжайшие запреты принимать от кого бы то ни было что-либо для перевозки. В стране обстановка тревожная. Да и какие могут возникнуть сомнения? Ведь по внешнему виду сумка содержала именно продукты, даже пахла соответствующим образом, из нее подтекало варенье, мед или растительное масло. В общем, отказать страждущему, стремящемуся помочь своим еле-еле сводящим концы с концами родственникам мог только совершенно бессердечный человек. Пассажиру объясняли, кому передать груз на конечной станции, долго трясли руку, благодарили и в конце концов груз приобщался к багажу жертвы. Задачей «сопровождающего» был неусыпный контроль его неприкосновенности в пути следования, а заодно изображать возмущенную общественность в случаях, если какой-нибудь уж чересчур придирчивый представитель власти попытается учинить досмотр охраняемого груза. Впрочем, на случай досмотра принимались дополнительные меры отвлекающего характера. Но обычно все получалось как нужно. Второй вариант заключался в том, что на имя антиквара отправлялась посылка, отправлялась она не на его домашний адрес, а на какое-нибудь почтовое отделение в близко расположенных к Питеру населенных пунктах, городках вроде Всеволожска или Зеленогорска. Прибыв на место и убедившись в отсутствии наблюдения за объектом почтовой службы со стороны представителей правоохранительных организаций, адресат вполне законно получал почтовое отправление. Больше это почтовое отделение для пересылки, как правило, не использовалось. Иногда почту отправляли не на имя самого Витольда Самойловича, а на реквизиты его доверенных представителей, но суть от этого не менялась. Все наиболее ценное антиквар предпочитал получать сам.

На сей раз посылка была из Белоруссии. Витольд Самоилович бережно поставил ее на стол в просторной кухне и бережно разрезал клейкую ленту, которой были проклеены швы картонного ящика. Внутри были стеклянная банка и непрозрачный пластиковый бидон, два небольших матерчатых мешка и пара свертков. Антиквар начал с мешков, оба оказались легковесными: в одном были лесные орехи, в другом — сушеные грибы. И то и другое Витольд Самоилович немедленно отправил в мусорное ведро. Неизвестно, как обстоят дела с радиацией в том районе, где собирали эти дары лесов, а за своим здоровьем господин Альперович следил самым тщательным образом. Радионуклеидов и в Питере предостаточно. В первом свертке оказалось сало. Антиквар внимательно осмотрел розовый шматок с мясными прожилками и аппетитной шкуркой, уловил аромат чеснока и… отправил к грибам и орехам. Во втором свертке оказалась бутыль «Папараць кветю»[25], ее коллекционер выбрасывать не стал, а приступил к досмотру банки и бидона. В первой была квашеная капуста домашнего посола с клюквой, тмином и листьями смородины. Альперович открыл крышку консервным ножом и вытряхнул содержимое банки в тазик, тщательно перебрал капусту. Разобрал все комки, проверил все листочки. Ничего интересного обнаружить не удалось, в банке была только капуста. Пластмассовый бидон, как удалось установить, содержал мед. Адвокат взвесил его на руке. Емкость была тяжеловата. Он потряс ее немного, но ничего не случилось, мед засахарился и держался прочной единой тягучей массой. Тогда коллекционер взял ложку и стал выскребать содержимое бидона в кастрюлю. После того как он углубился в бидон до половины, ложка царапнула обо что-то твердое. Антиквар вскипятил чайник, вылил воду в емкость с остатками меда и принялся ее энергично болтать. Мало-помалу мед растворился. Витольд Самойлович слил раствор через дуршлаг, снова добавил в бидон воды и опять поболтал его. В этот раз в дуршлаге оказалось несколько темных металлических кружков. Антиквар повторял процедуру раз за разом, пока не добрался до донышка содержавшей мед посудины. Когда же он закончил, поверх разостланной на столе чистой марли, сложенной в несколько слоев, в четыре ряда по пять штук в каждом лежали темные от времени кружки металла — монеты. Альберт Самойлович тщательно промокнул их от влаги и понес из кухни в свой кабинет. Там вооружился лупой, справочником и приступил к священнодействию. На изучение и идентификацию у него ушло чуть больше часа. Потом от откинулся на спинку кресла и удовлетворенно произнес:

— Определенно, Боспорское царство, скорее всего — период правления Асандра. Изумительно.

Мурлыча себе под нос мотив «Голубой луны», Витольд Самойлович достал из камуфлированного под книжный стеллаж сейфа альбом, в котором содержал наиболее редкие монеты, и бережно разложил новоприобретенные образцы по прозрачным пластиковым кармашкам. Убрал альбом на место и, закрыв сейф, направился в кухню. Приготовил себе яичницу из двух яиц, достал стопку и откупорил присланную в посылке с монетами бутылку. Налил чуть-чуть, осторожно понюхал и, удовлетворенно крякнув, опрокинул рюмку в рот. Немного погонял напиток языком, а потом осторожно проглотил.

— Недурно-с, и даже весьма, — сделал он вывод и смело налил стопку до краев. Достал из холодильника соленые огурцы, нарезал их кружочками, положил яичницу на тарелку и приступил к полднику.

— За успех мероприятия, — звякнул он стопкой о бутылку, выпил и закусил огурчиком. Здорово. Все здорово. И то, что он только что стал богаче тысяч на семьдесят зелеными. Это если не связываться с аукционами, а просто сбыть монетки своему брату — коллекционеру. А пойдут они нарасхват. Монет этого периода истории в мире мало, очень мало. Практически нет. Поначалу считалось, что тогда в Пантикапее их вообще не чеканили. Потом все же нашли несколько образчиков в курганах и кладах Причерноморья. Как только эти оказались на территории современной Белоруссии? Теперь уже никто не узнает: то ли с купеческим караваном, то ли в сумке варяга-наемника, то ли в кошельке скифского воина. Витольд Самойлович налил себе еще. Настойка была хороша. Чувствовался привкус лесных трав, их аромат. Напиток был мягким и не драл горло, как водка российского разлива. Братки-белорусы, в отличие от россиян, сохранили госмонополию на спиртное и советские ГОСТы. Своим поисковикам Альперович всегда наказывал, чтобы из поездок они привозили бутылку-другую чего-нибудь экзотического. Импортное пойло антиквар не уважал, справедливо считая, что такая страна, как Россия, имеет свои богатейшие традиции виноделия. И нечего размениваться на иностранщину, особливо учитывая, что она того не стоит. Зачем тратить деньги на разрекламированный импортный суррогат, единственное достоинство коего в красивой этикетке, замысловатой стеклотаре и экзотической окраске ее содержимого? Бери напиток на любой вкус и цвет — хоть вино, хоть что-то покрепче, — все одно, наше лучше, если только покупать действительно то, за что платишь: настоящее грузинское вино, продукцию «Массандры» или подлинный армянский коньяк, который сам У. Черчилль предпочитал французским и прочим «аналогам». Завершив прием пищи, убрал со стола посуду, поставил на плиту кофейник. Кофе он всегда варил с кардамоном на арабский манер. Направился в кабинет. Там он включил ноутбук и вошел в интернет. Порученцы справились с поставленной задачей на «отлично», но бережливость превыше всего. Господин Альперович со скаредностью Бальзаковского Гранде рассчитал их комиссионные и оформил электронный перевод требуемой суммы. Учтено было все: стоимость проезда, суммы на оформление документов, взятки, сложность задания и риск, почтовые расходы и столовые деньги. После начисления зарплаты и аванса для следующего дела он вышел на домашнюю машину одного из экспедиторов и сбросил ему файл с очередным поручением, предварительно зашифрованный программой PGP[26]. Учитель-историк Петр Иванович Сахар из белорусского поселка Калинковичи теперь может бесконечно долго ждать, когда «представители Минского исторического музея», взявшие его коллекцию монет для экспозиции «Ветры времени над Белой Русью» под расписку, вернут раритеты их законному хозяину.