— Простите, барон, не могу вам поклониться, — сквозь зубы проговорил Арт. — Что-то мешает.

— Ничего-ничего, это временное неудобство, — закивал, как болванчик, барон. — Какой потрясающий подарок вы решили мне сделать, — Лиемо аккуратно снял с шеи светлого Аматирэль. — Думаю, вам он больше не понадобится. Ай, Тьма!

По кулону пробежали искры, одна из которых больно ужалила барона. Мужчина выронил артефакт на пол.

— Привязку поставил? Ничего-ничего, разберемся, — пробормотал Лиемо, набрасывая на Аматирэль сдернутое с дивана покрывало. Через ткань кулон уже не сопротивлялся чужим рукам. — Теперь — в темницу!

Идти мы по-прежнему не могли, поэтому нас буквально волокли под руки. Пересчитав коленями все ступени на пути в подвал, я вполне искренне пожелала барону тихой смерти. После того, как нас втолкнули в разные камеры, мои пожелания несколько разнообразились.

«Оттаивала» я долго. Руки и ноги категорически отказывались слушаться, будто после долгого лежания в неудобной позе. В камере напротив разминался Арт.

— Судя по тому, что решетка все еще на месте, колдовать ты не можешь?

— Такие тюрьмы создавались специально для магов, — поведал светлый. — Здесь на каждом камне своя руна, которая не дает использовать Силу. Лиемо — рунолог, причем не из последних. Было бы странно, если бы он за десять лет не озаботился созданием подобной темницы.

— И мы ничего не можем сделать?

— Пока ничего, — подключился Кирано, — но что-то делать придется. Барон показал свое лицо, так что живыми нас не выпустят.

— Лорд Науриэль ведь должен заметить, что мы не вернулись?

— На то, чтобы добраться сюда без Аматирэль, у отца уйдет не меньше двух дней. За это время камни вытянут из нас всю Силу, — покачал головой эльф. — Если выбираться, то сегодня. Потом мы ничего сделать не сможем.

Невдалеке послышался скрип двери, и в темницу снова кого-то привели. Моя камера располагалась ужасно неудобно — я видела Арта и Кирано, но не могла подсмотреть, кого посадили через стенку от меня. Эльф и ректор синхронно поднесли пальцы к губам, веля новому узнику молчать. Стоило снова скрипнуть проржавевшим петлям, как мужчины дружно прильнули к решеткам.

— Лета!

— Летиция, ты цела?

Я попыталась высунуть голову, но расстояние между прутьями было слишком узким.

— Арт? Граф Кирано… а где Лина?

— Я здесь! — я прижалась к стене, отделявшей меня от сестры.

— Лина! Как вы здесь оказались?

— За тобой пришли, — хмыкнул ректор, устраиваясь на устилавшей пол соломе. — Арт, пожалуйста, скажи, что у тебя есть хоть какой-то план.

— План есть у меня, — перебила я прежде, чем Кирано успел договорить. — Лета, мне нужны две самых больших твоих шпильки.

Сестренка, прекрасно осведомленная о моих талантах, протянула из камеры руку со сжатыми в кулак шпильками. Пришлось повозиться, чтобы их забрать — стена между нами была толстой, и я совершенно не видела, куда мне нужно тянуться — но слаженные указания Арта и графа нам помогли. Летиция никогда не была жадиной, а потому пожертвовала мне сразу все.

Встав перед замком, я принялась его изучать. Кирано с интересом следил за моими действиями. Меня такое повышенное внимание раздражало, но я старалась сосредоточиться на деле. Замок, как я ни старалась, не поддавался. Было ужасно непривычно орудовать вслепую. К сожалению, долгое отсутствие практики сказалось на мне не в лучшую сторону. С таким замком при помощи одних только шпилек я вряд ли бы разделалась и пару лет назад, а сейчас у меня не было ни шанса.

— Лина, — отвлек меня тихий голос светлого. — Ты не справишься. Вокруг замочной скважины руны. Открыть камеры можно только специально изготовленными ключами.

Я, не сдержавшись, застонала. Против такого замка я действительно ничего не могла сделать! Когда-то у меня был артефакт, который сводил действие рун на нет. Вернувшись из Наурдаиля, я подарила его Косматому — вору-оборотню, давно мечтавшему заполучить такой же. Как бы он мне сейчас пригодился!

— Арлин, вы с Летой можете ускользнуть незамеченными, — продолжил Артаниэль. — Уходите, пока никто не видит. Если вам повезет, вы успеете привести помощь.

— Бросить вас?

— Ты настолько веришь Кирано? — хором спросили мы с сестрой.

— В этом вопросе — верю, как себе, — кивнул мне эльф. — Тебя и Лету он не выдаст.

Я покосилась на графа, внимательно прислушивавшегося к нашему разговору. Пожалуй, Арту я верила. Жаль, что нельзя превратиться тайно от ректора…

— Лина, я никуда отсюда не пойду! Я их не брошу!

Причина этого «не брошу» переводила взгляд с меня на сестру, пытаясь понять, как вообще можно куда-то уйти из темницы.

— Лета, мне понадобится твоя помощь.

— Я остаюсь! Ты меня не заставишь!

— Лета! — мне пришлось немного повысить голос — совсем чуть чуть, чтобы стражники, окажись такие за дверью, не услышали. — Вспомни, как мы действовали с Боуденом. Попробуем провернуть тоже самое здесь.

— Ты хочешь…

— Лина, что ты задумала? — догадался Арт. — Просто бегите отсюда!

— Именно, — светлого я проигнорировала. — Поможешь?

— Помогу, — согласилась сестра.

— Тогда выбираемся!

Дальше тратить время на разговоры я не стала. Превращение в саламандру длится несколько секунд. Сначала ты чувствуешь себя невесомой. Кажется, будто стоит сделать лишь шаг — и ты взлетишь, подхваченная ветром. Затем твое тело начинает исчезать. В такие моменты можно посмотреть на кого-то сквозь собственную руку. Ты чувствуешь, как воздух проходит сквозь тебя, как ты растворяешься в пространстве… А потом резко меняется угол зрения. Только что ты смотрела на мир с высоты своего роста, и тут же, стоит только моргнуть, оказываешься в нескольких сантиметрах над полом. В эти секунды саламандры особенно уязвимы. Первые мгновения после превращения я всегда немного дезориентирована.

— Они… — удивленно выдохнул Кирано.

— Молчи! — резко перебил его Арт. — Здесь даже у стен могут быть уши! Лина, не геройствуй. Просто уходите!

Я спокойно пролезла между прутьями. Рядом выскочила моя сестра — тоже оранжевая в черную крапинку, но гораздо более длиннохвостая. Я своего хвоста лишилась в плену у Виалиэйна. Новый вырос намного короче. Мы, держась поближе к камерам, двинулись к двери. Нам повезло. Щель у пола была достаточно узкой, чтобы через нее не пролезла наглая крыса, но достаточно просторной, чтобы выбрались маленькие ящерицы.

Сразу за дверью, сидя на пустых бочках, играли в карты два стражника. Они были столь увлечены, что не заметили нас, хотя мы были перед ними как на ладони. На всякий случай мы пробежались по всей не очень-то просторной темнице и даже выглянули в коридор замка. На нашем пути больше никого не встретилось. С облегчением я подумала, что Арт был прав — замок действительно пустовал. Мы пролезли в неприметную комнатушку — единственную во всей темнице. Это оказалась пыточная.

— Кто отвлекает? — спросила я, как только снова превратилась в человека. Сестра с сомнением покосилась на дверь. — Ладно, бьешь ты, — согласилась я. — Снимай платье!

— Зачем?

— Как я по-твоему их в брюках соблазнять буду? Меняемся!

Сестренка послушно разделась. Я отдала ей рубашку и брюки. С сожалением пришлось расстаться с сапогами — дураку понятно, прислуга в таком ходить не будет. Платье Летиции имело одно несомненное преимущество — шнуровка оказалась на груди. Я распустила ее так глубоко, как только могла, и оголила плечи. Пальцами растрепала волосы, чтобы казалось, будто я распустила их только что.

Семь лет назад мы с сестрой жили в Красной Гавани — крупном южном городе. Именно там я впервые с головой окунулась в преступный мир, где, если у тебя нет могущественного покровителя, ты никто. К сожалению, я поняла это слишком поздно. Мустафа Боуден, один из местных авторитетов, очень хотел видеть меня в своем гареме. Я, естественно, не раз ему отказывала. Боудену очень быстро это надоело, и он пришел ко мне домой. Мне сильно повезло, что сестра в ту ночь саламандрой грелась в камине. Будь она человеком, неизвестно, чем бы все для нас закончилось. Но пока Боуден расправлялся с корсетом и пытался стянуть с меня брюки, Лета превратилась в человека и ударила его поленом по голове, спасая мою — тогда еще — невинность, и, возможно, жизнь. Из Красной Гавани мы уходили саламандрами, бросив все вещи. Боуден никогда не появлялся без охраны. Мы не знали, поджидают ли его головорезы рядом с домом или где-то на соседних улицах, и выяснять это на собственной шкуре не собирались.