Священник поглядел на юго-запад – на цепь пологих, почти сравнявшихся с поверхностью холмов, примерно в миле от него. Напрягая зрение, он заметил далеко впереди тоненькую темную полоску, выделявшуюся на сером фоне пустыни. Неужели это великий южный лес? Иеро тяжело вздохнул. Все равно через пару часов он будет совершенно беспомощен, если не сумеет отыскать воду и убежище.

Он принялся внимательно обозревать ближайшие окрестности, и через несколько минут слабая надежда затеплилась в сердце. Справа от себя метс заметил низкий каменистый гребень, над волнистым краем которого при полном отсутствии ветра едва заметно клубился туман. Значит, если уставшие глаза не сыграли с ним злую шутку, там может быть влага!

По-прежнему хромая, он заковылял к цели. «Надеяться, пожалуй, особенно не на что», – размышлял метс на ходу. Если там и обнаружится какая-нибудь лужа, вряд ли это настоящая вода, и он отравится, сделав пару глотков. Там вполне мог оказаться кипящий соляной раствор или озерцо расплавленного металла, одни ядовитые испарения которого моментально отправят его на тот свет. О существовании подобных вещей он узнал даже не из древних хроник Д'Алва, а еще в бытность свою учеником в школе Аббатства.

Вскоре он добрался уже до гребня, над которым наблюдал непривычное для пустыни атмосферное явление. Склон был довольно пологим, но Иеро поднимался с чрезвычайной осторожностью. Он чувствовал себя настолько слабым, что удивлялся, как еще кости не рассыпались в порошок и до сих пор ухитряются выдерживать вес непослушного тела. Лишь невероятное усилие воли не позволяло ему свалиться в темную пропасть подступающего безумия.

Медленно он взобрался на макушку гребня и замер, осматриваясь. Холодок радостного возбуждения пробежал по обожженной солнцем спине, но путник не двинулся с места, продолжая наблюдать.

Внизу оказалась небольшая яма или кратер, чьи стенки когда-то, очень давно, были крутыми и гладкими, но с тех пор глубокие разломы и трещины избороздили их, а верхние зубцы просели и осыпались, оставив после себя кучи камней и щебня. Дно ямы, присыпанное вездесущим песком, кое-где было довольно ровным, а в иных местах, наоборот, ощетинилось кусками горной породы. На склонах, то здесь, то там, виднелись темные дыры, входы в пещеры и неглубокие скальные ниши, под ними – обточенные ветром скальные карнизы. И главное, здесь была жизнь!

В самом низу, на ровном участке почвы, торчали плотные заросли кустов. Иеро не встречал ничего подобного и лишь примерно смог разделить представителей здешней флоры на несколько видов. Одни показались ему похожими на неимоверно раздувшиеся пивные бочонки красно-коричневого цвета: длинные узкие листья росли на самой верхушке, свисая до земли и безжизненно распластываясь по ней. Другие растения напоминали огромных морских звезд, взгромоздившихся на мясистые толстые стебли. Куст можно было сравнить разве что с сооружением из ободранных зонтиков, воткнутых каким-то безумцем ручками в землю. Кроме того, во многих местах из земли торчали пучки изжелта-зеленой высокой травы с заостренными кончиками. Однако, за исключением растений, дно ямы казалось совершенно безжизненным. К тому же нигде пока не наблюдалось признаков водоема.

Но вода здесь была. Тренированное тело чувствовало близость живительной влаги и тянулось туда, вниз. Неважно, что он не может пока увидеть ее; она тут, рядом – свежая, прозрачная, спасительная вода!

Иеро еще раз внимательно обозрел дно ямы. Несмотря на нестерпимую жажду, суровая выучка школьных времен удерживала его: если в кратере есть вода и эти странные растения, значит, почти наверняка там существует и другая жизнь, а это всегда опасность. Как раз рядом с подобными оазисами хищники обычно поджидают добычу… Путник снова и снова оглядывал впадину, стараясь угадать, что может таиться в темноте пещер и глубоких расселинах. Но все оставалось до странности неподвижным и застывшим.

Наконец он не выдержал и осторожно, шаг за шагом, принялся спускаться вниз, стараясь держаться поближе к высокой глиняной насыпи, начинающейся у верхнего края ямы и сбегающей до самого дна, и ни на мгновение не выпуская из виду странные растения. Почти преодолев уклон, священник вновь остановился, и стал внимательно оглядываться в поисках того, что он мог упустить. Ведь даже в таком неуютном месте кроме непонятных «бочонков» и «зонтиков» должны обитать другие живые существа, насекомые например… хотя, стоп! Да, что-то такое тут есть!

Прямо перед ним поднимался невысокий земляной холмик с сотнями крохотных ходов и выходов, проделанных в его склонах; вокруг него сновали крохотные букашки. Впервые за много часов Иеро позволил себе улыбнуться. Этот непонятным образом оказавшийся здесь муравейник был первой и единственной пока ниточкой, которая связывала его с родным миром. Как завороженный священник наблюдал за цепочкой маленьких, но отчаянно смелых козявок, уверенно марширующих по песку куда-то прочь от дома. Он машинально отметил, что все муравьиные тропы почему-то проложены как можно дальше от растений.

Объяснялось это весьма просто. Стоило только колонне муравьев миновать невидимый барьер, отделяющий ее от ближайшего «бочонка», как безжизненно висевший лист метнулся вперед атакующей гадюкой. Конец муравьиного построения слизнуло, будто языком, а лист свернулся в трубку и склонился к появившемуся на вершине бочонка отверстию. Пасть растительного хищника смачно сглотнула, и очищенный красно-коричневый хлыст вновь бессильно опустился на песок.

Иеро озадаченно уставился на «бочонок». По высоте он не доходил ему даже до колена, но дальше в яме росли настоящие великаны, выше человеческого роста, с толстенными стволами. Он снова устремил взгляд на спешащих куда-то муравьев, которые, казалось, совершенно не заметили того, что добрая четверть марширующей колонны внезапно исчезла. Понаблюдав за ними, священник окончательно убедился, что насекомые действительно стараются избегать любой растительности, вне зависимости от ее вида и высоты. Несомненно, у них есть на то серьезные причины.

Он поставил одну ногу на дно ямы, потом другую, и огляделся. Внизу жара уже не так сильно донимала измученное тело, а воздух казался даже немного влажным. Но где же, черт возьми, вода?

Это маленькое богохульство позволило ему перебороть подступающую слабость и собраться с силами. Опустившись на колени и очистив разум от мыслей, он позволил интуиции указать дорогу к цели. После минутного транса Иеро увидел, что его руки вытянуты куда-то на северо-восток. Встав, он побрел в этом направлении, тщательно огибая все попадавшиеся на пути растения.

Метс был настолько измучен, что телом управляло скорее подсознание, чем разум; впрочем, Иеро мог доверять инстинктам, уводившим его из опасной зоны, когда куст-бочонок начинал зловеще изгибаться или остроконечная трава с тихим шипением хищно устремляла стебли в его сторону. Так, словно хранимый волшебством, Иеро ковылял от одной ловушки к другой, сворачивая чуть ли не на самом краю и в то же время твердо выдерживая намеченный маршрут.

Очень скоро он очутился в тени одного из утесов, подобно гнилым зубам торчавших по краям ямы. Возможно, кому-то жара здесь показалась бы просто невыносимой; ему же, ушедшему наконец из-под палящего покрывала солнечных лучей, почудилось, что из раскаленной духовки он попал под своды ледяного дворца; по всей видимости, именно это и привело его в чувство. Однако нельзя сказать, что Иеро почувствовал себя лучше, – теперь он дрожал от колода; к тому же огромный утес загораживал солнечный свет, так что разглядеть что-либо у его основания не удавалось. Священник, вытянув вперед руки, попытался прогнать застилающую глаза темную пелену и вдруг понял, что стоит на краю обширной лужи с прозрачной чистой водой.

Она простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз, а дальний ее конец скрывался где-то в тени. Камень под ногой священника отдавал приятным холодком. Отбросив осторожность, Иеро со стоном повалился в лужу.

Только железная самодисциплина спасла странника от немедленной гибели