Иеро остановился перед первым углублением и осторожно заглянул внутрь. Слишком мелкое – даже не пещера, а, скорее, каменная ниша. Второе и третье оказались всего-навсего узкими разломами в скальной поверхности, а вот четвертое уже почти удовлетворяло его требованиям. Достаточно широкий ход вел в закругленной формы пещерку, где путник мог свободно вытянуться во весь рост; в то же время входное отверстие было настолько мало, что не составляло труда надежно забаррикадировать его в случае необходимости. Дальний угол пещеры был завален грудой мусора: сухими ветками, булыжниками и костями. По всей видимости, раньше здесь обитал какой-то хищник, но, судя по запаху, бывший хозяин давно оставил нору. Иеро старательно заложил вход валявшимися на полу ветками, так что осталась только маленькая дыра для поступления свежего воздуха. Выбрав из мусорной кучи веточки помягче и обрывки шкур, он соорудил себе нечто вроде изголовья, выкопал в песке удобные углубления для туловища и ног и наконец предался долгожданному отдыху. Чувства его оставались постоянно настороже, и священник полагал, что проснется вовремя, если какой-нибудь слишком ретивый хищник вдруг захочет свести с ним знакомство.

Впервые за многие дни тело расслабилось, мышцы и сухожилия освободились от непосильной нагрузки, но сон почему-то не шел к нему. Впрочем, метс даже не пытался приблизить дремоту: любой отдых, даже с открытыми глазами, был благом для измученного организма. Хотя тело его оставалось еще истощенным и усталым, но мозг и нервная система сумели восстановиться быстрее. В таком случае, решил Иеро, он может отважиться на несколько небольших экспериментов, потому что в его положении нельзя пренебрегать даже малейшим, самым крохотным преимуществом. И если подвернулось время, чтобы попробовать восстановить хоть какой-нибудь из утраченных талантов, этим, несомненно, стоит заняться.

Сначала он попытался медленно и осторожно высвободить сознание и выйти за пределы приютившей его тесной пещерки. Стараясь собрать воедино крупицы былой мощи, священник снова и снова пробовал установить ментальный контакт с крохотными аурами населяющих дно кратера зверюшек, прочесть их несложные мысли, нащупать в кромешной мгле едва различимые искорки индивидуальностей, отличающие живое от неживого.

Возможно, в конце концов ему удастся восстановить все или мстя бы часть прежних способностей. Интересно, вернется ли боевое ментальное искусство, нажитое тяжким трудом? Не выдадут ли эти неосторожные попытки его убежища? Что, если Нечистый снова обнаружит его? Сумеет ли он себя защитить? К сожалению, ответов на подобные вопросы у него не было, впрочем, как и выбора, – во что бы то ни стало он должен вернуть потерянное мастерство.

Но через некоторое время все же пришлось остановиться, признать тщетность попыток. Иеро мог видеть и слышать, ощущать вкус пищи и запахи, но врожденная способность к телепатии, развитая годами обучения, похоже, ушла навсегда, а с ней – навыки, которые он приобрел самостоятельно, искусство, позволившее ему победить не одного адепта Темного Братства, не одного могучего врага. Иеро не удалось сдержать вырвавшийся из груди стон. Как это несправедливо! Нечестно отобрать у человека самое мощное оружие, загнать его в ловушку и оставить без сил, так что он не может даже защищаться! Будь ты проклят, Нечистый, вместе со всей дьявольской наукой!

Но вдруг, словно очнувшись, метс прекратил оплакивать свою несчастную судьбу. И что это на него нашло? Пусть утрачены ментальные способности, но все остальное осталось! Разве аббат Демеро давным-давно не предупреждал, что великий грех считать себя объектом особой божьей милости. Иеро вспомнил строгое лицо наставника, и мимолетная улыбка тронула опаленные солнцем губы. «Да, учитель, – благодарно подумал он, – я снова человек».

Пусть способности, заработанные дорогой ценой, исчезли, но разве можно сбрасывать со счетов необычайное, просто фантастическое везение! Одурманенный, связанный и совершенно беспомощный, он тем не менее умудрился вырваться из рук врагов. Мозг, пусть и не обладающий больше телепатическими возможностями, чист и ясен; ничто и никто не мешает безбоязненно строить планы на завтрашний день. И самое главное – ничто и никто больше не мешает отомстить! Его пылающие гневом глаза превратились в узенькие щелки. Кое-кто еще заплатит сполна! Заплатит дорогую цену!

Незаметно Иеро заснул, и видения последних страшных дней милосердно не тревожили его.

В маленьком оазисе, приютившем странника, текла обычная ночная жизнь: дурманяще благоухали растения, а под ними разыгрывались старые драмы с участием все тех же актеров – охотников и жертв. На какой-то миг что-то очень большое и темное закрыло звезды далеко на севере. Но царица-ночь спрятала крохотную пещерку под фиолетово-черным плащом, и проносящимся мимо кошмарам так и не удалось вторгнуться в сон измученного беглеца.

Отразившись от гладкой каменной стены, тонкий солнечный лучик проник в полутемную пещеру и упал на заросшее щетиной лицо спящего человека. С легким вздохом Иеро пробудился и, зевнув, выглянул из своего убежища сквозь дырочку в куче хвороста, закрывавшей лаз.

Глазам открылась примерно та же картина, что и днем раньше: странные травы и кусты уже развернулись и с наслаждением подставляли листья теплому утреннему ветерку. Некоторые из них выглядели немного помятыми и обкусанными, но ни одно не казалось умирающим. Однако сейчас Иеро гораздо больше заботили собственные нужды. Он быстро обследовал остатки вчерашнего ужина и без особого удовольствия принялся жевать холодное и жесткое сырое мясо. Вкусовые достоинства пищи его не волновали; надо было задать работу урчавшему от голода желудку.

Закончив есть и завернув последние кусочки мяса в шкурку, путник отправился к луже, где смог вдоволь напиться и смыть с тела приставший за ночь песок. Здесь же, присев на корточки, он внимательно осмотрел остатки своей вчерашней трапезы – прожорливые муравьи за ночь отскоблили брошенные у лужи куски шкуры и кости дочиста. Выбрав из этой кучки все полезное, Иеро занялся исследованием валявшихся поблизости камней и вскоре подобрал несколько отличных обломков кремня. Примерно через час он был готов покинуть приютивший его оазис, но только уже гораздо лучше экипированным, чем в тот момент, когда полубесчувственные ноги привели его к курящемуся кратеру.

На голове теперь красовалась широкая круглая шляпа, сделанная из обглоданных муравьями ребер, которые Иеро переплел листьями, а с плеча свешивались два кожаных бурдюка: один – с водой из лужи, второй – с остатками мяса, костяными иголками и тяжелыми кремневыми лезвиями. Он даже умудрился кое-как побриться наиболее острым каменным осколком. Но самое главное, в заветном бурдючке лежал увесистый кусок минерала, который, ударяясь о кремень, высекал обильные искры. Значит, если удастся отыскать топливо, у него будет огонь.

Остановившись на обращенном к западу крае кратерного гребня, Иеро обернулся, чтобы посмотреть вниз, и вдруг почувствовал странную признательность к этому небольшому клочку земли. Когда он, страждущий, пришел сюда, оазис дал ему пищу, воду и надежное убежище. Священник склонил голову в благодарственной молитве и, повернувшись, перешагнул через верхушку гребня. Сбежав вниз по пологому откосу, он волчьим скоком устремился прочь от гостеприимной впадины. Правая рука сжимала каменный клинок, толстый конец которого был превращен в удобную рукоять. К сожалению, несмотря на устрашающий вид оружия, им можно было наносить только колющие удары.

Пройдя несколько шагов, Иеро обнаружил, что снова угодил в духовку. Яркие лучи солнца, отражаясь от камней и искрящегося песка, слепили привыкшие к тени глаза. Тем не менее весь вид протянувшейся на запад пустыни обнадеживал одиноко бредущего путника. То там, то здесь из многочисленных трещин торчали древесные побеги, в основном высохшие и бесплодные, но кое-где и зеленые. Стали появляться разнообразные кактусы, под колючей оболочкой которых таилась сочная мякоть. Так что пустыня впереди определенно оживала. Иеро строго следовал выбранному направлению, пытаясь одновременно припомнить детали карт этого района.