Нельзя не упомянуть о том, что подлинность «Писем», точнее говоря, принадлежность их Саллюстию неоднократно подвергалась сомнениям. В данном случае нет ни нужды, ни возможности углубляться во все тонкости этой довольно специальной дискуссии. Вполне возможно, что вопрос принадлежит к тому многочисленному кругу больших и малых проблем, которые навсегда останутся спорными. Но если это и так, то следует со всей определенностью подчеркнуть, что противниками подлинности «Писем» не приведено вплоть до настоящего времени ни одного действительно бесспорного аргумента в защиту своей точки зрения. Уже одно это соображение говорит га то, что нет достаточно серьезных оснований порывать с традицией и оспаривать авторство Саллюстия.

Обычно считается, что более раннее из «Писем» было написано еще до начала гражданской войны, а именно в 50 г. Что касается более позднего «Письма», то его датируют 46 г. и отмечают, что око написано после битвы при Тапсе, т. е. в то время, когда Цезарь уже стал единоличным правителем римского государства. Этим изменением ситуации (да и довольно длительным временным интервалом) объясняется весьма существенное различие между самими письмами, да и между оценками Цезаря, отразившимися в письмах.

Каково же отношение Саллюстия к Цезарю в более раннем «Письме»? Это письмо начинается с характерного вступления, с так называемого «домогательства благосклонности» (captatio benevolentiae), где Саллюстий после рассуждения о том, насколько трудно давать советы людям, вознесенным на вершину величия, переходит к обоснованию мотивов, все же побудивших его высказать ряд пожеланий. Прежде всего он ссылается на свое стремление к государственной деятельности и свой интерес к проблемам, связанным с жизнью государства в условиях как мира, так и войны. Это и дает ему право выступать с советами.

Попутно Саллюстий набрасывает краткую, но выразительную характеристику Цезаря. Кстати, он подчеркивает — и это свидетельствует о тонкости его психологических наблюдений — одну особенно важную и своеобразную черту личности Цезаря. Он пишет: «Я… обнаружил в тебе, наряду с другими качествами, одно чрезвычайно удивительное: ты сохраняешь величие духа при несчастных обстоятельствах еще в большей степени, чем при удаче» . Саллюстий отмечает великодушие Цезаря, выражает надежду на то, что намерения Цезаря не могут ограничиться лишь отражением врагов, но простираются дальше и затрагивают основные вопросы жизни государства. Раннее «Письмо» заканчивается новым обращением к Цезарю, которого Саллюстий усиленно призывает заняться восстановительной деятельностью.

Таким образом, в период написания раннего «Письма» Саллюстий, видимо, верил, что Цезарь и есть тот политический деятель, который способен реформировать римское общество и государство в желательном для самого автора «Письма» направлении. Этот взгляд Саллюстия на роль Цезаря, на стоящие перед ним задачи и определял отношение к нему историка накануне гражданской войны.

За те четыре–пять лет, что протекли между ранним и более поздним «Письмом», многое изменилось. Цезарь за это время не только превратился в главу римского государства, но и сумел в ходе военных действий найти возможность для проведения ряда реформ. В дальнейшем мы остановимся на вопросе об этих мероприятиях подробнее , сейчас же важно отметить. лишь тот факт, что программа реформ, намеченная Саллюстием, положительного отклика не встретила и реализована не была. Это не могло не отразиться на его отношении к Цезарю. Попытаемся на материале более позднего «Письма» проследить некоторые изменения в оценках деятельности Цезаря и в общем отношении к нему.

Позднее «Письмо» начинается также с традиционной captatio benevolentiae и с превознесения заслуг и деяний Цезаря, но здесь мы сразу сталкиваемся с замаскированным намеком, который, быть может, имеет персональный характер. «Никто, — говорит Саллюстий, — не уступит власть другому по собственному желанию, и, как бы ни был добр и милостив (clemens) тот, кто стоит на вершине могущества, он всегда вызывает опасение тем, что может употребить свою власть во зло» .

Затем Саллюстий восхваляет деяния Цезаря, его кротость во время войны, его отношение к побежденным соотечественникам. Он призывает Цезаря к проведению подобной же политики и в дальнейшем, но самая настойчивость этих призывов заставляет думать, что он скорее ожидает обратного. В этом плане обращает на себя внимание то, как Саллюстий описывает ближайшее окружение, т. е. лагерь Цезаря. Сюда, по его словам, стекаются люди, «запятнанные позором и разложением», все, кто погряз в преступной роскоши и опутан неоплатными долгами.

Далее Саллюстий еще раз возвращается к мысли, что власть, основанная на жестокости, непрочна и тягостна, ибо тот, кто внушает страх многим, и сам должен многих страшиться. Тот же, кто пользуется властью умеренно и милостиво, для того жизнь счастлива, радостна, спокойна. Снова и снова Саллюстий в этом «Письме» призывает Цезаря употребить все его могущество на пользу отечества, не прибегать к суровым приговорам и казням, но проявить истинное милосердие (vera dementia) и позаботиться в первую очередь о том, чтобы «удержать молодежь от пагубных страстей и наклонностей» .

Все эти призывы и увещевания свидетельствуют об определенном изменении отношения Саллюстия к Цезарю. Если раньше он возлагал на Цезаря далеко идущие надежды, связанные с реформой государственного строя, то теперь, в более позднем «Письме», начинают проступать черты разочарования автора как в самом герое, так и в направлении всей его деятельности. Можно ли в таком случае считать Саллюстия столь «безоговорочным» цезарианцем, как это обычно утверждается?

Конечно, нет! Закономерность подобного сомнения становится очевидной, если обратиться к другому важному и интересному свидетельству — сравнительной характеристике Цезаря и Катона в монографии Саллюстия «О заговоре Катилины». Это произведение датируется 41 г.; таким образом, монография написана и опубликована после смерти Цезаря (не говоря уже о смерти Катона!).

Саллюстий, описывая заседание сената, на котором решалась судьба заговорщиков, и даже приводя текст речей (составленных, конечно, самим Саллюстием!) Цезаря и Катона, завершает изложение развернутой сравнительной характеристикой обоих политических деятелей. Она представляет для нас интерес не только как новое свидетельство современника, к тому же прекрасно ориентирующегося в политических взаимоотношениях того времени, но и как наиболее полное, концентрированное и специально предпринятое описание личности Цезаря.

Стоит обратить внимание на самую мотивировку введения интересующей нас характеристики в повествование. Саллюстий говорит, что после долгих размышлении над историей римского народа он пришел к твердому убеждению: все успехи и достижения римлян — результат доблести отдельных выдающихся граждан. И поскольку его современниками были два поистине замечательных мужа — Марк Катон и Юлий Цезарь, то было бы несправедливо обойти их молчанием .

Характеристика начинается с указания на то, что, будучи почти равными по происхождению, возрасту, красноречию, оба мужа в равной же степени одарены и величием духа и славой, но различаются характерами, нравом. Характер и индивидуальность Цезаря определяются такими чертами: Цезарь велик благоволением и щедростью, милосердием и участием, он снискал себе славу тем, что многих поддерживал, прощал, был прибежищем для несчастных, его восхваляли за обходительность и гибкость. Он взял за правило неустанно трудиться, действовать, бодрствовать; он соблюдал и отстаивал интересы своих друзей, клиентов, часто в ущерб собственным; ради доблести он стремился к верховной власти, командованию войском, новой войне .

Нетрудно убедиться, что в характеристике Цезаря подчеркиваются такие качества, как милосердие — оно стало в дальнейшем основным лозунгом его политики умиротворения, — верность «обязательственным связям», энергия и активность. Если иметь в виду общее впечатление, то это в первую очередь образ деятеля, образ активного и честолюбивого политика — украшающие его разносторонние добродетели тоже отнюдь не созерцательного свойства.