Прожужжал поручик своим товарищам о французах и о Париже все уши.
Вот как-то встретил Суворов Козодубова, взглянул, спрашивает:
- Как дела у вас в Париже? Что матушка и батюшка пишут?
- Так матушка у меня в Питере и батюшка в Питере, - ответил удивленный поручик.
- Ах, прости, прости! - извинился Суворов. - Я-то думал, ты из французских.
Ничего не понял поручик. По-прежнему нахваливает все французское, а русских ругает.
Прошло несколько дней. Встретил снова Суворов поручика, опять с вопросом:
- Как дела у вас в Париже? Что матушка и батюшка пишут?
- Так, ваше сиятельство, я уже говорил, матушка у меня в Питере и батюшка в Питере. А рожден я во Пскове.
- Ах, прости, прости старика, запамятовал.
Не может понять поручик, в чем дело. Стал он жаловаться товарищам на Суворова: мол, стар фельдмаршал, мол, память уже никуда и речи порой непонятные, странные.
Видит Суворов, что поручик и теперь ничего не понял.
Происходило это как раз во время войны с французами. Наступил перерыв в боях. Предложили французы обменяться пленными офицерам. Суворов согласился. Составили штабные офицеры списки.
Просмотрел Суворов.
- Тут не все, - говорит.
- Все, ваше сиятельство, - докладывают офицеры.
- Нет, не все, - повторяет фельдмаршал. - Тут еще один французишка не указан...
Рассмеялись офицеры. Поняли шутку фельдмаршала. Рассказали поручику. Бросился тот со всех ног к Суворову.
- Ваше сиятельство! - кричит. - Ваше сиятельство, ошибка! Русский я! Я же вам говорил.
- Нет ошибки, - отвечает фельдмаршал. - Не русский ты.
- Русский, - утверждает поручик. - Русский. И матушка у меня русская и батюшка русский. И фамилия у меня Козодубов. И во Пскове рожден.
- Мало что во Пскове рожден. Мало что матушка да батюшка русские, говорит Суворов. - Да ты-то не русский. Душа у тебя не русская.
Дошло наконец до неумной головы, в чем дело. Упал он на колени, просит простить. Подумал Суворов, сказал:
- Ладно, так уж и быть - оставайся. Только ступай с моих глаз долой. Иди думай. Гордись, дурак, что ты россиянин!
ВСЮДУ ИЗВЕСТНЫ
Всю свою солдатскую жизнь Прошка провел в денщиках у Суворова. Любил похвастать Прошка близостью к великому полководцу. Начинал так: "Когда мы с фельдмаршалом бивали турок..." Или: "Когда мы бивали прусских..."
- Ну, а ты здесь при чем? - смеялись солдаты.
- Как - при чем! - обижался Прошка. - Как же без меня? Да если бы не я...
И Прошка не врал. Составляя планы сражений, Суворов любил "посоветоваться" со своим денщиком.
- А как ты думаешь, Прошка, - спрашивал Суворов, - не заслать ли нам драгун* в тыл к неприятелю?
_______________
* Д р а г у н ы - кавалерийские части.
- Заслать, заслать, непременно заслать, - соглашался Прошка.
- А как ты думаешь, не направить ли нам генералу такому-то сикурс*?
_______________
* С и к у р с - помощь.
- А как же - направить, непременно направить, - одобрял Прошка.
Не раз Прошка спасал Суворова от верной гибели. Неосторожен, отчаян фельдмаршал. За ним нужен глаз да глаз. Неотступен Прошка - словно тень за Суворовым. Поскользнулся фельдмаршал на пароме, ударился головой о бревно, камнем пошел ко дну - Прошка, не мешкая, бросился в воду. Убило под Суворовым в разгар боя лошадь, и снова Прошка тут как тут - подводит нового рысака.
А сколько раз выхаживал Прошка Суворова после ранений! Однажды ранение было особенно тяжелым. Пуля прошла сквозь шею фельдмаршала и остановилась в затылке. Пулю вырезали. Однако рана воспалилась.
Суворов с трудом дышал и часто терял сознание. Больному требовался полный покой, Суворов же метался, порывался все время встать.
Ни доктора, ни генералы не могли успокоить Суворова.
И снова нашелся Прошка.
- Не велено, не велено! - покрикивал он на больного.
- Кем не велено?! - возмущался Суворов.
- Фельдмаршалом Суворовым, - отвечал Прошка.
- О, фельдмаршала надобно слушаться. Помилуй бог, надобно слушаться, - говорил Суворов и утихал.
Во время войны с французами сардинский король неожиданно прислал Прошке медаль. При этом было указано, что Прошка награждается "за сбережение здоровья великого полководца".
Медалью Прошка страшно гордился и, когда с кем-нибудь заводил разговор, обязательно упоминал: "Даже заграницкими моя особа отмечена. Мы с фельдмаршалом Александром Васильевичем всюду известны".
СЛАВА
Генерал князь Барохвостов завидовал суворовской славе. Вот однажды он и спрашивает у одного из солдат:
- Скажи мне, братец, почему Суворова в армии любят?
- Это потому, ваше сиятельство, - отвечает солдат, - что Суворов солдатскую пищу ест.
Стал Барохвостов есть так же, как и Суворов, щи и солдатскую кашу. Кривится, но ест. Хочется, видать, генералу суворовской славы.
Прошло несколько дней, но славы у Барохвостова не прибавилось. Он опять спрашивает у солдата:
- Что же это слава у меня не растет?
- Это потому, ваше сиятельство, - отвечает солдат, - что Суворов не только ест щи и кашу, но и спит по-солдатски.
Стал и Барохвостов спать по-солдатски - на жестком сене в простой палатке. Натирает генерал изнеженные бока, мерзнет от холода, но терпит. Уж больно ему хочется суворовской славы.
Прошло еще несколько дней, а генеральская слава все не растет. И снова он вызвал солдата:
- Говори, какой еще секрет у Суворова?
- А тот, - отвечает солдат, - что фельдмаршал войска уважает.
Принялся и князь Барохвостов уважать своих подчиненных, ласковые слова говорить солдатам.
Но и теперь генеральской славы не прибавляется. Смотрят на него солдаты, промеж себя усмехаются. Всего-то и только.
Стал злиться тогда генерал. Снова кликнул солдата-советчика.
- Как же так, - возмущается князь Барохвостов. - Щи и кашу ем, сплю на соломе, ласковые слова говорю солдатам - почему же слава ко мне не идет?!
- Это потому, ваше сиятельство, - отвечает солдат, - что и это еще не все.
- Что же еще? Какие еще такие секреты у Суворова!
- А те, - отвечает солдат, - что Суворов умеет бить неприятеля по-суворовски. Славу великую родине добыть умеет.
Тогда и Барохвостов решил бить неприятеля и добывать родине великую славу. Только как-то с этим у Барохвостова не получалось. Поэтому и не пришла к нему слава, поэтому и помер он в неизвестности.