– Лорд Рэмскар, вы не спите?

При звуке ее низкого, хрипловатого голоса Рэм зажмурился, заставляя себя не отвечать. Он был утомлен, раздражен и немного пьян. Сейчас ему меньше всего хотелось обсуждать сестру или собственное недостойное поведение. Мередит так и не простила его за учиненный произвол.

– Рэм, пожалуйста.

После такого он уже не мог притворяться. Поднявшись с постели, он подошел к двери. Ради приличия можно было бы накинуть валявшуюся в кресле рубашку, но он не стал этого делать. Девушка, рискнувшая после полуночи переступить порог спальни джентльмена, заслуживала того, чтобы увидеть ненасытного зверя, которого она разбудила.

Рэм открыл дверь.

– Доброй ночи, Пэйшенс.

Он облокотился о дверной косяк, с удовольствием разглядывая молодую женщину. С такой Пэйшенс Винлоу он еще не был знаком. Ее длинные светлые волосы, обычно собранные и поднятые кверху, были заплетены в аккуратную косу. Она была в простенькой ночной сорочке и крохотных комнатных туфлях на босу ногу. На плечи она накинула легкую зеленую шаль, которая прикрывала грудь.

– Сколько времени вы просидели у окна, дожидаясь моего возвращения? – поинтересовался граф с ухмылкой, больше похожей на волчий оскал. – Если бы я знал, что подобное взбредет вам в голову, то обязательно предупредил бы, что это пустая затея.

Пэйшенс не была готова увидеть его практически обнаженным. Но вместо того чтобы стыдливо отвести взгляд, она уставилась на него, буквально пожирая выразительными голубыми глазами его оголенную грудь и ноги. Одетый в одни только бриджи, он выглядел так, словно впереди его ждала ночь кутежа.

Мысль об этом ее шокировала.

– Простите меня! – пробормотала она еле слышно. – Я слышала, как вы вернулись, но не думала, что вы уже легли. Извините, что помешала.

Она развернулась, собираясь уйти.

Нет, так не пойдет!

Они оба делали вид, что того поцелуя в Свенкотте не было. А теперь она стояла на пороге его берлоги. Поистине, такая храбрость заслуживает вознаграждения.

– Вы наверняка замерзли. Умоляю, входите. – Он отступил назад и жестом пригласил ее к огню. – Нам обеим не спится, да и вы, судя по всему, хотели поговорить со мной с глазу на глаз.

Рэм наткнулся взглядом на лежащую в кресле рубашку и убрал ее. Его полуобнаженный вид будоражил чувства Пэйшенс, но головы она не теряла. Рэм присел на корточки у камина и принялся ворошить дрова.

– Присаживайтесь, – бросил он через плечо.

Она осторожно опустилась на дальний край маленькой кушетки из ореха, справа от него. Длинный валик и подушки были обиты темно-синим вельветом, а позолоченный подголовник покрыт резьбой, имитирующей распущенный веером павлиний хвост. Несмотря на экстравагантный вид, кушетка была очень удобной. Граф часто засыпал на ней у огня с раскрытой книгой на груди.

– Думаю, вы пришли прочитать мне мораль по поводу жестокого обращения с сестрой, – сказал он, откладывая кочергу в сторону. Девушка примостилась на самом краешке кушетки, а поскольку большая ее часть пустовала, Рэм не видел причин не воспользоваться этим, и прилег на кушетку, вытянув ноги у Пэйшенс за спиной. Она отстранилась, но не пересела.

– Вы скажете, что я злоупотребляю своим положением, милорд?

– Будьте добры, называйте меня Рэм или Рэмскар, – мягко попросил он, с легкой досадой отмечая, что она специально употребляет титул, чтобы подчеркнуть пропасть между ними. – Не забывайте, я должен воспринимать вас как равную.

Она победно усмехнулась в ответ.

– Тогда вы должны будете спросить мое мнение относительно Мередит.

Он улыбнулся ее смелости.

– Нет. Я имею дело с Мередит дольше, чем вы. И хотя я восхищен вашей преданностью, иногда наши методы по преодолению ее страхов будут отличаться.

– Вы унизили ее перед слугами, Рэмскар! – заявила Пэйшенс, поворачиваясь к нему лицом, так что ее колени теперь смотрели прямо на него. – Вы не можете не согласиться с тем, что ваш так называемый метод деспотичен и в какой-то мере жесток.

Пусть их никто не слышал, но собеседница пыталась пристыдить его и даже заставить извиниться перед сестрой. И при этом она еще заявляет, что он деспот! Без всякой задней мысли он почесал живот чуть ниже пупка и заметил, как она бросила туда быстрый взгляд. На ее щеках выступил легкий румянец.

Такая реакция позабавила Рэма, и он решил, что беседа о Мередит ему порядком надоела. Он бы с большим удовольствием посмотрел, на что еще можно спровоцировать маленькую актрису. Но Пэйшенс, скорее всего, уйдет, возмущенная его якобы бессердечным отношением к сестре.

– В каком состоянии Мередит была сегодня вечером?

– Гораздо спокойнее. – Пэйшенс тихонько вздохнула, давая понять, что день выдался трудный. – И все же она очень на вас сердита.

– А что с ее страхами перед домом или Лондоном?

Он хитро подмигнул Пэйшенс. Она даже рот приоткрыла от удивления.

– Она о них попросту забыла. О господи, так вы специально это сделали? Чтобы ее отвлечь?

Рэм довольно улыбнулся.

– Я знаю свою сестру. У нее есть дурацкая привычка нервничать по поводу и без него, доводя себя до истерики. Мне показалось разумным переключить ее внимание на что-то другое.

Пэйшенс смотрела на него с немым восхищением.

– Рэмскар, вы очень мудрый человек, – наконец сказала она. – Я и не думала… Может, это я должна перед вами извиниться?

Рэм придвинулся поближе к Пэйшенс и, в конце концов, оказался у нее за спиной. Эверод считал, что он привел ее в дом для собственного удовольствия. И хотя это было не так, граф начинал видеть преимущества того, что она была рядом.

– Зачем портить вашу очаровательную надменность смирением? Вам это не идет.

Он погладил длинную косу, любуясь ее легким светлым оттенком.

Пэйшенс напряглась от его прикосновения.

– Мне нужно идти. Я и так уже довольно долго не даю вам уснуть.

Она вцепилась в шаль так, словно это был щит, и завернулась в нее. Потяни она еще сильнее за концы, то наверняка бы задохнулась.

Он протянул руку и аккуратно разжал побелевшие от напряжения пальцы.

– Задержитесь еще буквально на секунду. Есть кое-что, чего я не хотел бы обойти вниманием.

– Что именно? – прошептала Пэйшенс, губы которой задрожали, когда он легко провел пальцами по ее подбородку.

Она не сопротивлялась, когда он склонился к ней.

– Вот что.

И Рэм нежно поцеловал ее в губы.

Этот поцелуй не был временным помрачением рассудка. И у него был вкус бренди, которое граф предпочитал по вечерам.

Дрожащей рукой Пэйшенс коснулась лица Рэмскара. Кончиками пальцев она ощущала щетину на его щеках, такую колючую и незнакомую. Ей в голову закрались крамольные мысли о том, каково было бы почувствовать прикосновение этой жесткой поросли к груди, спине, бедрам. Интересно, что будет, если она выскажет свои мысли вслух: граф возмутится или без лишних слов уложит ее на кушетку?

Боже, о чем она думает! Такие мысли до добра не доведут. Пэйшенс не хотела унизить Мередит еще больше, сообщив, что отправилась к Рэмскару с твердым намерением высказать все, что думает о его возмутительном поведении. Но теперь она поняла, насколько рискованно было вторгаться среди ночи к нему в спальню. А все потому, что она привыкла к дружеским, непринужденным отношениям с Перри и Линком и ошибочно решила, что с графом можно позволить себе такое же неформальное общение без каких-либо последствий.

Но она просчиталась. Она недооценила свое влечение к графу и переоценила выдержку и стойкость этого джентльмена.

Губы Рэмскара легко двигались вдоль тонко очерченного подбородка, пока не добрались до уха.

– Как я и предполагал… – промурлыкал он, проводя языком по изгибам ушной раковины.

– Ч-что?

Уворачиваясь, чтобы прекратить эту сладкую пытку, Пэйшенс приоткрыла шею, чем граф не преминул воспользоваться и слегка коснулся ее губами, словно провел перышком. Она мысленно приказала себе немедленно встать и отойти как можно дальше. Однако это слабо подействовало, поскольку его нежные прикосновения пробуждали самые необузданные фантазии. О, как от него пахло! Пьяняще… И что страшного может случиться от нескольких поцелуев?