⁷Ну уж американской тупостью никого не удивишь - тут и С. Льюис:

- Париж.

- Простите, какой штат?

- Франция.

- Франция?

- Ну да, Франция.

- Франция, которая в Европе?

(Рассказ 1930 года “Поезжай в Европу, сын мой”) – и современное М. Задорнова: “Мы были в Париже, а потом во Франции”.)

Барин приехал!!!!!

Господа, прошу всех встать! Погромче включите «Боже, царя храни!»! Орла двуглавого крупным планом, затем камера должна показать портрет Николая Второго на фоне «триколора»! Больше света и битого цветного стекла! Не забудьте новогодней мишуры! К нам пришел режиссер всех времен и народов, любимец властей и православный монархист – Никита Сергеевич Михалков! Ура, господа!

Вот он заходит. Как всегда вальяжный, словно барин. Любимец фортуны и власти, власти любой – он всегда и во все времена придворный. От него исходит легкий аромат дорогого парфюма, запах зеленого сукна казино и уютных кабинетов чиновников, где он всегда гость-любимец, во все времена – и при гербе с серпом и молотом, и при орле-мутанте с двумя головами. Он обладает уникальным талантом нравиться любой власти и всегда быть «в теме». Холеное лицо, самодовольный взгляд. На губах, кажется, еще остался жир от недавнего обильного и вкусного обеда. На нем роскошный костюм. Его сопровождают цыгане и медведи, священник в рясе от Юдашкина и с крестом, украшенным яйцами Вексельберга, престарелый юнкер, сошедший с ума от любви к заокеанской шлюхе, и толпа офицеров из штаба Деникина, сбежавших в Париж и выбравших смерть от «дурной болезни», подцепленной в одном из парижских борделей, а не драку до последней капли крови за царя и Отечество. Он немного приплясывает в такт веселой песни цыган, точь-в-точь, как его герой из его же фильма «Бесприданница». Его взгляд нагловатый, самоуверенный и немного снисходительный. Это взгляд человека, который знает свою уникальную способность быть «своим» при любой власти и использовать для этой цели свою способность снимать фильмы. Не гениальные. Нет. Но сносно-добротные.

Сегодня он «монархист» и «православный». Он не устает постоянно об этом напоминать. «Братцы! А чего же вы испугались!» - пафосно вопрошает он у противников превращения школ в церковную вотчину. Это должно подчеркнуть его беззаветную преданность православию. Он не упускает ни одной возможности лишний раз показать: вот я какой! монархист! православный! за власть!

Забыты его «красные» идеалы, которые он воспевал в своих фильмах во времена СССР. Забыты и спрятаны в самый далекий угол самого темного подвала. Чтобы никто, не дай Бог, не вспомнил о них и не поставил тем самым под сомнение «монархизм» и «православие» главного режиссера Эрэфии. А вот мы не можем забыть того отважного «красного» подпольщика из «Рабы любви», сыгранного Его Высочеством, не можем забыть и какими садистами и выродками были показаны там «белые». Показаны именно нынешним «монархистом» Михалковым. А можно ли забыть супермена-чекиста Шилова (сыгранного Богатыревым) из «Свой среди чужих…»? И противопоставленных ему (все тем же Никитой Сергеевичем) опустившихся белых офицеров, вставших на путь обычных бандитов, грабящих поезда? Нет, дорогой вы наш! Нет! Мы помним, как вы яростно защищали в своих фильмах Советскую власть и смешивали с грязью «белых». Рядитесь хоть в сто мундиров «монархиста» и тысячи ряс «православного» - мы вам не верим. Пошлые «грехи» не дают вам поверить.

Да и в «православие» ваше «истовое» у нас тоже веры нет. А знаете почему? Православный человек не станет бить ногой по лицу юношу, которого держат за руки ваши наемные «быки». Православный человек не станет демонстрировать свою неуемную гордыню, злобу и мстить своим оппонентам в драке за кресло Союза кинематографистов, где ведет себя как «маленький фюрер» в отдельно взятой, узурпированной «банановой республике». Православный (да еще монархист!) никогда не снимет фильм, где главный герой – юнкер, русский офицер – забывает про долг, Родину, царя ради американской шлюхи! Монархист (если он и правда монархист!) никогда не выставит русского офицера таким… уж извините, – дерьмом! (Эх, Олег Меньшиков! Костик вы наш! Зачем вы согласились на эту роль?) И «православный» никогда не снимает такой отвратный «фильм», как «Жмурки». Где через каждые пять минут убивают людей самыми страшными способами, где кровь льется рекой вперемешку с бандитским жаргоном и ругательствами. Да еще сыграет роль «пахана», чей мозг менее развит, чем мозг самого отсталого павиана.

Скажите, Никита Сергеевич! Скажите, дорогой вы наш нестареющий Паратов! Когда же вы были искренним, НАСТОЯЩИМ? Когда снимали «Рабу любви» и «Свой среди чужих, чужой среди своих»? Когда буквально канонизировали «красную» идею и «красных» героев, пели «осанну» Советской власти и изображали белогвардейцев настоящими монстрами, помесью эсэсовцев, зомби и доктора Ганнибала Лектора? Или сейчас, когда стали «православным» и «монархистом»? Или вы всегда ненастоящий? Как то жуткое божество из дремучего прошлого, чья форма зависела от места и времени? Это лишь мое мнение, но в советские времена вы снимали настоящие фильмы, интересные и берущие за душу. А вот нынче… одни «цирюльники» и «жмурки».

Г. ЗНАМЕНСКИЙ

Во Франции выпущен труд Петра Кропоткина «В русских и французских тюрьмах». Книга вышла в издательстве, названном по строке из знаменитой песни времен Парижской коммуны -  «Ле тан де сериз» /«Время вишен»/. Это небольшое но весьма активное издательство создано в 1993 году по инициативе группы 33 французских литераторов, «верных идеалам Парижской коммуны», как пишут они о себе сами. В каталоге издательства - уже более 650 книг. Трехсотстраничная книга Кропоткина вышла в «Маленькой красной коллекции» издательства. Во Франции она публикуется впервые - перевод на французский сделан доктором философии и литератором Филиппом Парером, одним из главных создателей издательства «Ле тан де сериз». Он также переводчик ряда классических философских трудов, выпустил несколько собственных книг, в частности по педагогике, автор многочисленных статей.

Труд Кропоткина вышел во Франции в весьма подходящий для его распространения момент - значительного усиления анархистских и различных левацких тенденций во французском обществе. Данный процесс начался еще примерно два года назад - но был значительно ускорен воздействием на страну финансово-экономического кризиса.

Как известно, свои основные труды Кропоткин писал в эмиграции. Данная работа была создана им в 1887 году и включает ряд статей, предназначенных для британской прессы. В них Кропоткин бичует произвол судебно-юридической системы, фальсифицированные судебные процессы, отступления от даже существующих далеко не совершенных правил судопроизводства. Особое место Кропоткин отводит тяжелым условиям заключения, несправедливого обращения с заключенными, приговоренными к тяжелому каторжному труду. Находясь после дерзкого побега из Петропавловской крепости и эмиграции в заключении во французском тюремном централе «Клерво», бывшем бенедиктинском монастыре, Кропоткин бичует коррумпированность тюремной системы, указывает на то, что в отношении уголовных преступников система оказывается полностью контрпродуктивной, лишая их семейных и социальных связей и тем самым лишь готовя их к новым рецидивам. При этом крупные преступники успешно избегают судебного и тюремного наказания. Рассматривая весь комплекс проблем, Кропоткин приходит к выводу, что для изменения подобной ситуации чьей-то доброй воли или отдельных мер абсолютно недостаточно и выход возможно найти лишь при наличии глубочайших перемен в самом обществе. Тюрьмы не могут эволюционировать в отрыве от общества, подчеркивает Кропоткин. Его вывод, оказывается, полностью совпадает с мнением многих криминалистов и специалистов по пенитенциарной системе во Франции, которые уже несколько лет ведут дебаты на страницах французских СМИ. Данная проблема является для страны крайне острой - и книга Кропоткина явно издана не случайно. Во французских тюрьмах бунтарь из России провел три года, будучи осужденным на пять лет за принадлежность к Первому Интернационалу и пропаганду идей анархизма. Он был амнистирован под давлением общественности Франции, депутатов парламента от левых партий, представителей мира культуры, в частности, свою подпись под воззванием поставил Виктор Гюго. За освобождение Кропоткина выступал и сам Жорж Клемансо, тогда еще лишь депутат Национального собрания от Парижа, а не министр внутренних дел и председатель совета министров. Активно освобождению Кропоткина способствовали и английские прогрессивные деятели. Выйдя из французской тюрьмы, Кропоткин вскоре покинул территорию этого государства и поселился в соседней Великобритании, где и жил до решающего 1917 года. После Февральской революции он вернулся в Россию. Пенитенциарный центр в Клерво, где отбывал заключение Кропоткин, действует до сих пор - это едва ли не единственный в сегодняшней Франции старинный монастырь, остающийся переоборудованным в тюрьму строгого режима...