— Наверно…
— А у нее было на это целых сто сорок страниц. И если в такой ситуации Марине захотелось что-то написать, то, конечно, не для того, чтоб похвастаться талантом.
— Но разве он не догадался бы? — «Им» они называли Омара, старательно избегая произносить его имя.
— Он, видимо, потерял голову, раз решился это издать. Но он не знал Марину, как я.
— Но с тех пор все могло десять раз поменяться! Какая вероятность, что с тех пор они никуда не переехали?
— Никакой. Нам остается верить.
— Верить?
— Верою спасутся отчаянные. — Процитировал Мишкин и вернулся в книгу.
…
— А там нет где-нибудь фразы: «Винсент жил в старом городе на улице Горького, дом пятьдесят семь?»
— Нет. И улицы Горького в Стамбуле тоже нет.
— Жаль.
…
— «От центральной площади триста метров на юг, найти старое дуплистое дерево, отсчитать третью ветку снизу, дождаться второго полицейского, следовать за котом в течение получаса, затем пять поворотов направо и два налево…»
— Не поможет.
…
— А если…
— Нет.
— Что ж…
— Угу.
…
— Тебе нечем заняться? Тогда сходи на кладбище.
— Чего?
— Добираешься до станции метро Левент, там большой торговый центр. Поспрашиваешь у местных, там подскажут куда идти.
— Есть шеф. Что искать?
— Новази. Айнур Новази. Возможно, там будет другая какая-нибудь фамилия, но попытаться стоит.
— А в книге нет этой другой фамилии?
— Иди и ищи! Вот и будет тебе подтверждение для недоверчивых.
Легко сказать иди и ищи! Наверняка, старик просто хотел избавиться от него. Чтоб сидеть и читать свою книжку. Но в книжках никогда нет самого главного — что такое жизнь, как жить, что делать — тебе, прямо тут и сейчас, вечером десятого октября в центре Стамбула.
Могилу он нашел очень нескоро. Айнур была похоронена под своей девичьей фамилией, а Новази стояло ниже, в скобках и мелкими буквами, а турецкого он, конечно, не знал. Пришлось обратиться к услугам местного служителя, тот не сразу, но все же провел к нужному месту. О женщине, похороненной тут, он почти ничего не знал, да и подозрительно выглядел бы иностранец, выспрашивающий о чужих могилах. Но тут, к счастью или нет, служитель добавил:
— А вообще я-то этим не интересуюсь. Работаешь тут, ну и работай себе. А вот старик мой, тот любит косточки перемыть. А вы почему так этим интересуетесь?
Сережа наспех придумал сентиментальную историю про знакомую матери, которая тоже звалась Айнур Новази, и которую мать так хотела повидать перед смертью. Но та ли это Айнур?
— А, так вы пойдите в чайную к моему деду. Он все знает о местных, он сам тут работал, пока не стал слишком дряхлым для этого.
Дряхлый дед оказался достаточно бодрым для того, чтоб лично восседать в чайной, болтая с приятелями. Он был болтлив, а за годы службы кладбищенские мертвецы стали казаться казались ему почти родными, на которых он теперь имел право — вместе с их родственниками и судьбами.
От него Сергей узнал много интересного о семействе Кылыч. Начнем с того, что теперешний глава семейства владел большим промышленным предприятием и, несмотря на солидный возраст, крепко держал в руках управление. Один из его сыновей был успешным политиком, второй, хотя ничем особенно и не отличился, вел жизнь праздную и богатую. Через браки дочерей Озгур Кылыч состоял в родстве с членами правительства и главами нескольких крупных корпораций
— А что, отец, а ведь недорогая могила у Айнур-то, как для такой семьи.
— Айнур Кылыч — паршивая овца своей семьи. — Убежденно произнес старик и рассказал следующее:
В ранней юности на одном из семейных торжеств Айнур встретила молодого человека, полюбила его и бежала с ним вопреки воле обоих семейств. Но любовь не принесла ей счастья. Вернулась в Стамбул она в девяностом — одинокой больной вдовой. Семья приняла ее, как и следует беглянке, нерадушно, но какую-то помощь оказала. Вскоре она умерла и похоронена согласно своему пожеланию, просто. На похоронах не было много людей — только отец, да сын, да племянница.
— Так у Айнур был сын?
— Да. Хороший сын. Он заботился о ней до конца. Да и что скажешь, человек высоко полета! Генерал!
— Кто генерал?
— Генерал Новази! Но в тот год он, конечно, не был еще генералом. Так, щенок, лейтенант. Но с тех пор он сильно вырос. Да ты можешь пойти спросить его, та ли это Айнур. Он должен знать подругу матери.
— Не думаю, уважаемый. У той Айнур не было сыновей. А нет ли на кладбище других Новази?…
И вот. Тут было о чем подумать. На данный момент Омар был генералом в отставке и вероятным наследником Озгура. В отставку он вышел как раз за полгода до похищения Марины, что хорошо согласуется по срокам. По рассказам дяди Леши, Омар был властным, упрямым и прямо как-то необыкновенно притягательным человеком. По его словам, девушки, на нем висли гроздьями. А что, если роман не закончился пятнадцать лет назад? Что, если Марине (Петровной она для него никогда не была) осточертела ее семейная жизнь, и она убежала от мужа? Несколько минут он всерьез обдумывал возможность того, чтоб вернуться в номер и сказать, что ничего не нашел. Поймите правильно: не так обидно погибнуть за любимую женщину, как сделать это ей же назло.
Ну, предположим, «любимая» — это сильно сказано. Но как-то по-другому свое отношение к ней обозначить Сережа не умел. Конечно, она ничего об этом не знала. Хотя ему иногда казалось, что знала прекрасно все, но ей просто наплевать. В общем… а, ладно об этом! Но умирать все равно не хотелось. И потом, она же сама рассказывала…
История первая. Красная Шапочка.
Жила-была женщина в маленькой деревушке. И было у нее много друзей, особенно среди мужчин, а еще жила она на краю леса, одна без мужа, но с маленькой дочкой, которую все в деревне почему-то любили и гладили по головке при встрече. А мать ее жила одна, совсем одна в лесу, и упрямо отказывалась переселяться в деревню. И вот однажды испекла женщина пирожки и отправила дочку в лес к бабушке, строго-настрого приказав следующее:
— Дочка, как только ты выйдешь из деревни в лес, ты увидишь две тропинки к бабушкиному дому. Одна короткая и скучная, вторая длинная и с цветочками. Цветочки будут очень красивыми и пахучими, но ты ни в коем случае не должна останавливаться и нюхать их!
— Да, мама.
— Если девочка нюхает цветочки, то у нее начинает кружиться голова, она забывает о времени, слушая чудесные песни птичек и рассматривая красоты болот, и все в мире кажется ей чудесным.
— Ага.
— А когда девочка останавливается и нюхает цветочки — они же такие пахучие! — к ней обязательно подходит Этот Ужасный Серый Волк и начинает разговаривать. Ты меня поняла, дочка?
— Да, мама.
— Волк — очень хитрый собеседник и заморочит голову любой девочке. Он умеет разговаривать так, что девочка даже не замечает, как рассказывает ему секретные вещи. Ты меня слышишь?
— Да, мама.
— А поговорив немного, Волк всегда спрашивает дорогу к бабушке. Но ему ни в коем случае нельзя ее говорить. Ясно?
— Конечно, мамочка, я все так и сделаю!
… ну а когда история доходила до приключений бабушки, курс обычно уже лежал под столом от смеха.
Так что ничего не так просто, как кажется, если в этом замешана Марина. Вещи не таковы, какими выглядят, люди делают не то, что делают, а смысл событий совсем не таков, каким мы привыкли его считать. Это, за год совместной работы, четко усваивали все ее студенты… если, конечно, они не были дебилами.
А может она действительно хотела домой.
История вторая. Золушка.
… И вот, когда Золушка вышла замуж за принца, он оторвал ее от милых ее сердцу кастрюль и сковородок, моек, чисток и уборок, огородов, птичников, коровников и прочего хозяйства, и только для того, чтоб запереть в многоквартирном доме и регулярно выгуливать на дурацких приемах. И ей, привыкшей ложиться с курами и вставать с петухами, пришлось тыняться по чужим гостиным до двух-трех ночи, пить шипучие напитки, которые били в голову, вместо вкусного молока, носить какие-то обноски вместо удобных и теплых нарядов, к которым она привыкла, и разговаривать с напыщенными дурами, которые старались высмеять ее, как только она отворачивалась.
И постепенно Золушка стала жалеть о том, что вышла замуж, тем более, что Принц оказался слабым и нервным, слишком много пил и начал ей изменять с теми самыми дурами. Она с грустью вспоминала, как, бывало, сидела на берегу речки с удочкой, разглядывала вечерами огонь в камине и воспитывала мачеху с сестрами…