Мраморная тропинка задрожала и стала качаться сильнее. Эльрик пытался выпрямиться, но поскользнулся. Факел, который он держал в руке, заметался из стороны в сторону. Он споткнулся, потерял равновесие и полетел в болото, и тут же обе ноги его увязли в нем по колено. Он начал тонуть, но каким-то чудом не выпустил горящего факела и при его свете увидел наклонившегося к нему Ракира.

— Эльрик?

— Я здесь, Ракир.

— Ты тонешь?

— Да, болото решило проглотить меня без остатка.

— Ты можешь лечь плашмя?

— Я могу, но ноги у меня схвачены прочно.

Эльрик попытался сдвинуть свое тело в окружающей жиже, которая давила со всех сторон. Внезапно что-то промчалось перед его лицом, вереща тонким голосом. Эльрик с трудом подавил в себе страх, который волной накатил на него.

— Боюсь, придется тебе поставить на мне крест, друг Ракир.

— Что? И лишиться возможности убраться из этого мира? Ты, наверно, считаешь меня совсем уж бескорыстным, друг Эльрик. Ну-ка… — Ракир осторожно лег на живот и протянул руку Эльрику. Теперь уже оба они были в вонючей слизи, оба дрожали от холода. Ракир все тянулся и тянулся, и Эльрик постарался наклониться вперед, как только это было возможно, чтобы достать протянутую руку, но это было невозможно. С каждой секундой его тело все глубже и глубже засасывало в вонючую жижу болота. Тогда Ракир снял с себя лук и протянул его вперед.

— Хватайся за лук, Эльрик. Дотянешься?

Наклонившись вперед, напрягая каждый мускул, Эльрик с трудом ухватился за тетиву.

— А сейчас… ах! — Ракир, слишком далеко протянувший лук, почувствовал, что его ноги тоже начинают скользить, а тропинка раскачивается еще сильнее. Он откинул одну руку назад, ухватившись за кромку мрамора, вжался как можно плотнее, не выпуская из другой руки крепко зажатый лук.

— Поторопись, Эльрик! Скорее!

Эльрик с большим трудом начал вытягивать тело из жижи. Тропинка качалась, как сумасшедшая, и орлиное лицо Ракира было почти таким же бледным, как у Эльрика, от напряжения, которое он испытывал, стараясь удержаться и не выпустить туго натянутый лук. А затем Эльрик, весь в слизи, добрался до тропинки и вполз на нее, так и не выпустив горящего факела. Он лежал, с трудом хватая ртом воздух. У Ракира тоже перехватило дыхание, но он засмеялся.

— Что за рыбку я поймал! Могу спорить, что такой большой еще никому не доводилось ловить.

— Я благодарю тебя, Ракир, Красный Лучник. Я благодарю тебя, Воин-Священник Пума. Я обязан тебе жизнью, — отдышавшись, сказал Эльрик. — И я клянусь, удачлив я буду в своем деле или нет, я использую все свое могущество, чтобы провести тебя через Врата Теней в тот мир, из которого мы оба пришли.

— Ты мужчина, Эльрик из Мельнибонэ, — спокойно ответил Ракир. — Поэтому я спас тебя. Слишком мало настоящих мужчин в любом из миров, — он пожал плечами и усмехнулся. — И сейчас я хочу предложить тебе, чтобы мы продолжали наш путь к этому памятнику на четвереньках. Может, это и не солидно, но, по крайней мере, безопасно. И ползти нам осталось совсем немного.

Эльрик согласно кивнул.

В этой безвременной серой темноте прошло совсем немного времени, прежде чем они дошли до небольшого, покрытого мхом островка, на котором стоял Памятник Орла, огромный, тяжелый, возвышающийся над ними в еще большей темноте, которая была либо небом, либо сводом гигантской пещеры. И у основания фундамента они увидели низенькую дверь. И дверь эта была открыта.

— Ловушка? — задумчиво спросил Ракир.

— Или Ииркан считает, что мы погибли в Амироне? — Эльрик как можно лучше вытер себя от слизи. — Давай войдем и хватит гадать.

И они вошли. Они очутились в небольшой комнатке. Эльрик поднял повыше факел, и при его слабом свете они увидели еще одну дверь. В комнате больше ничего не было — со всех сторон на них смотрели лишь черные мраморные стены. И была полная тишина.

Ни один из них не произнес ни слова. Они единодушно устремились ко второй двери и, обнаружив ступеньки, стали спускаться вниз, в полную темноту, все глубже и глубже, пока не дошли до дна и не увидели перед собой вход в узкий туннель настолько неправильной и причудливой формы, что скорее его сделала сама природа, а не человеческие руки. Туманная сырость скапливалась на потолке туннеля, и капли воды регулярно падали на пол, вызывая еще более громкое эхо далеко-далеко впереди, отражаясь от стен туннеля. 167

Эльрик услышал, как Ракир откашлялся.

— Вне всякого сомнения, это тот самый туннель. И, естественно, он идет под болотом. — сказал Ракир.

Эльрик почувствовал, что Ракиру так же не хочется входить в этот туннель, как и ему самому. Он стоял, высоко держа свой факел, прислушиваясь к звукам капель, падающих на пол туннеля, пытаясь понять, нет ли в нем каких-нибудь других звуков.

А затем он пересилил себя и заставил пойти вперед, почти вбежав в отверстие туннеля, и уши его наполнились внезапным ревом, который мог идти из его головы, а мог быть созданием самого туннеля. Позади он услышал шаги Ракира. Он вытащил из ножен шпагу мертвого героя Оубека и услышал собственное хриплое дыхание, эхо которого тоже отражалось от стен туннеля, в котором сейчас, казалось, было множество самых разнообразных звуков. Он задрожал всем телом, но не остановился.

В туннеле было тепло. Пол слегка пружинил под ногами, соленый запах был таким же сильным. И теперь он видел, что стены туннеля были гладкими и дрожали мелкой регулярной дрожью. Он услышал, как Ракир с изумлением вскрикнул, когда тоже понял природу этого туннеля.

— Он как живая плоть, — прошептал Воин-Священник Пума. — Как живая плоть!

Эльрик не мог заставить себя ответить. Все его внимание было сконцентрировано на том, что бы заставить себя идти вперед. Ужас волнами проходил по его телу, оно все дрожало. Он был мокр от пота, и ноги едва держали его. Руки настолько ослабли, что он еле удерживал шпагу, чтобы она не упала на пол. И что-то шевельнулось в его памяти, что-то такое, что подсознание отказывалось подсказать. Был ли он здесь раньше? Он задрожал еще сильнее. Его тошнило, но он продолжал с тем же упорством идти вперед. Мягкое ритмичное жужжание, скорее даже пульсация, становилось все громче, и впереди он увидел небольшое, почти круглое отверстие. Ракир прошептал:

— Туннель кончается. Выхода нет.

Маленькое отверстие с силой пульсировало.

— Пульсирующая Пещера, — прошептал Эльрик.

— Но это отверстие слишком мало для человека, Эльрик, — разумно возразил Ракир.

— Нет… — Эльрик поплелся вперед, пока не подошел к самому отверстию. Он сунул шпагу в ножны и протянул факел Ракиру, а затем, прежде чем Воин-Священник Пума смог остановить его, бросился головой вперед через отверстие, извиваясь всем телом — и отверстие расступилось, расширилось перед ним, потом опять сжалось до прежних размеров. Ракир остался с другой стороны.

Эльрик медленно поднялся на ноги. Слабый розовый свет исходил от стен, а впереди виднелось второе отверстие, чуть больше первого. Воздух был теплым, очень тяжелым и соленым. Он почти задыхался. В голове у него гудело и пульсировало, все тело ломило от усталости, он с трудом мог действовать и думать, но упрямо продолжал идти вперед. Оттолкнувшись негнущимися ногами, он бросился в следующее отверстие, а все нарастающий звук продолжал звучать в его ушах.

— Эльрик!

Позади него стоял Ракир, бледный и потный. Он бросил факел и последовал за ним. Эльрик облизнул сухие губы и попытался заговорить. Ракир подошел ближе. С трудом Эльрик выдавил:

— Ракир. Тебе не следовало идти за мной.

— Я ведь сказал, что помогу.

— Да. Но…

— Значит, я помогу.

У Эльрика не было сил, чтобы спорить, поэтому он просто кивнул головой, руками раздвинул мягкие стенки второго отверстия и увидел, что оно вело в пещеру, круглые стены которой дрожали и пульсировали. А в самом центре пещеры, в воздухе, ничем не поддерживаемые, висели две черные шпаги. Две совершенно одинаковые шпаги, огромные, красивые и черные. А внизу, под шпагами, пожирая их глазами, с жадным выражением на лице, стоял принц Ииркан из Мельнибонэ, протягивая к ним руки, шевеля губами, с которых, тем не менее, не срывалось ни одного слова. И сам Эльрик способен был сказать лишь одно слово, когда он пробрался сквозь отверстие и стоял на дрожащем полу.