— Я согласен, милорд. Обязанность императора — править подданными. Может, именно поэтому многие из них не наслаждаются этим балом в полную силу.

— Я не совсем понимаю тебя, брат.

Каймориль была встревожена поведением брата.

— Ииркан, — голос ее прозвучал доверительно.

— Сестра, — он признал ее присутствие, — я вижу, ты разделяешь нежелание нашего императора танцевать.

— Ииркан, — прошептала она, — ты заходишь слишком далеко. Император терпелив, но…

— Терпелив? Или просто небрежен? Может, он небрежно относится к традициям нашей великой расы? Может, он презирает гордость этой расы?

Теперь уже по лестнице взбирался Дайвим Твар. Видимо, он тоже почувствовал, что Ииркан выбрал этот момент, чтобы проверить, насколько крепко держится власть императора.

— Брат, — Каймориль была в смятении, — если ты останешься жив…

— А я не хочу жить, если исчез сам дух Мельнибонэ. А охранять дух нашей нации — это обязанность императора. Что, если у нас будет император, который не способен на это? Император, который будет слаб? Император, которому будет безразлична судьба и величие Острова Драконов и его народа?

— Гипотетический вопрос, брат, — Эльрик вновь обрел уверенность, и голос его был ледяным. — Потому, что такой император никогда не сидел на Рубиновом Троне и никогда не будет сидеть на нем.

Подошел Дайвим Твар, дотронулся до плеча Ииркана.

— Принц, если вам дороги Ваше достоинство и ваша жизнь…

— В этом нет нужды, Дайвим Твар, — поднял руку Эльрик. — Принц Ииркан просто развлекает нас своими интеллектуальными выкладками. Боясь, что мне наскучили музыка и танцы, — что, естественно, не так, — он подумал, что может предложить тему для разговора, который бы развлек нас. Я уверен, что это тебе удалось, принц. Мы хорошо развлеклись, — в последнюю фразу он нарочито добавил немного фальши.

Ииркан покраснел от злости и закусил губу.

— Но продолжай, дорогой брат Ииркан. Мне все еще интересно. Разверни свои аргументы.

Ииркан оглянулся вокруг, как бы ища поддержку, но все его сторонники находились внизу. Рядом стояли лишь друзья Эльрика — Дайвим Твар и Каймориль. Тем не менее, Ииркан знал, что сподвижники слышат каждое его слово, и что он потеряет лицо, если уступит сейчас. Эльрик ясно видел, что Ииркан предпочел бы закончить на этом их словесную перепалку и выбрать для нападения более подходящее место и время, но теперь он уже не мог отступить. Сам Эльрик тоже не имел ни малейшего желания продолжать эту дурацкую игру словами, которая, какую бы ни приобретала форму, в принципе была не более, чем ссора двух маленьких девочек, кто первая из них будет играть рабами. Он решил положить этому конец.

Ииркан тем временем начал:

— Тогда я хочу предположить, что император, который будет физически слаб, может быть слаб и духовно в своей воле править, как это…

И тут Эльрик поднял руку, останавливая его.

— Ты достаточно развлек нас, дорогой брат. Более, чем достаточно. Ты утомил нас этой беседой, когда должен был развлекаться и танцевать. Я тронут твоим участием. Но сейчас я тоже вдруг почувствовал, что утомлен, — он сделал знак своему старому слуге Тэнглбоунзу, стоящему на отдаленном конце мраморной площадки среди солдат. — Тэнглбоунз! Мой плащ, — Эльрик встал. — Еще раз благодарю тебя за твою заботу, брат, — потом он обратился ко всем придворным, толпящимся внизу. — Я доволен вами. Сейчас я хочу отдохнуть.

Тэнглбоунз принес плащ из белого лисьего меха и накинул его на плечи господина. Тэнглбоунз был очень стар и значительно выше Эльрика ростом, хотя спина его была согбенна, а руки и ноги так узловаты и кривы, как у старого крепкого дерева. Эльрик прошел всю мраморную площадку, на которой стоял Рубиновый Трон, и вышел в коридор, ведущий в его апартаменты.

Ииркан был в бешенстве. Он круто повернулся и открыл рот, как бы намереваясь обратиться к придворным. Те, кто не поддерживал его, улыбались довольно открыто. Ииркан сжал кулаки и бросил вниз свирепый взгляд. Потом он поглядел на Дайвим Твара, собираясь заговорить. Дайвим Твар окинул его холодным взглядом, ожидая, что новенького может сказать ему принц.

Тогда Ииркан откинул голову назад, так, что его кудри, завитые и напомаженные, оказались далеко за спиной, и засмеялся. Резкий звук его смеха наполнил весь зал. Музыка умолкла. Смех продолжался. Ииркан сделал шаг вперед и встал на мраморную площадку. Резким движением он закинул за плечо полу тяжелого плаща, так что тот завернул его тело. Каймориль подошла к нему.

— Ииркан, пожалуйста, не…

Он оттолкнул ее движением плаща и твердыми шагами направился к Рубиновому Трону. Стало совершенно очевидно, что он решил сесть на него, тем самым совершив одно из самых больших святотатств, расцениваемых как предательство, наказуемое самой ужасной смертью по законам Мельнибонэ. Каймориль побежала за ним, схватила его за руку.

Голос Ииркана был гулок:

— Все хотят видеть Ииркана на Рубиновом Троне!

Она с ужасом вздохнула и испуганно посмотрела на Дайвим Твара, чье лицо стало суровым. Тот сделал знак страже, и внезапно между Иирканом и троном возникло два ряда вооруженной охраны.

Ииркан повернулся и посмотрел на Повелителя Драконьих пещер. Он прошипел ему:

— Тебе очень повезет, если ты погибнешь вместе со своим господином.

— Эта почетная стража проводит вас из зала, — спокойно ответил Дайвим Твар. — Все мы здесь сегодня наслаждались вашей беседой, принц Ииркан.

Ииркан остановился, оглянулся вокруг, расслабился и пожал плечами.

— Времени вполне достаточно. Если Эльрик сам не отречется от престола, придется его скинуть.

Изящное тело Каймориль напряглось.

— Если ты причинишь Эльрику хоть малейший вред, я убью тебя собственной рукой, Ииркан.

Он поднял красивые брови и улыбнулся. В этот момент, казалось, он ненавидел свою сестру еще больше, чем двоюродного брата.

— Твоя преданность этому созданию решила твою судьбу, Каймориль. Я предпочту, чтобы ты скорее умерла, чем родила от него очередного недоноска. Я не желаю, чтобы наша кровь смешалась с его кровью. Подумай и позаботься о собственной жизни, сестра, прежде, чем угрожать моей!

И он бросился вниз по ступенькам, расталкивая тех, кто подошел поздравить его. Он знал, что проиграл, и похвалы льстецов только раздражали его. Огромные двери зала захлопнулись за ним с громким треском. Ииркан ушел.

Дайвим Твар поднял вверх обе руки.

— Продолжайте танцы, кавалеры. Наслаждайтесь всем, что найдете в этом зале. Это наш император ценит больше всего.

Но было ясно, что в эту ночь танцы долго продолжаться не будут. Придворные уже углубились в оживленную беседу, обсуждая происшедшее.

Дайвим Твар повернулся к Каймориль.

— Эльрик отказывается признать опасность, принцесса Каймориль. Тщеславие Ииркана может погубить нас всех.

— Включая и самого Ииркана, — вздохнула она.

— Да, включая и Ииркана. Но как мы можем избежать этого, Каймориль, если Эльрик отказывается отдать приказ об аресте твоего брата?

— Он верит в то, что таким, как Ииркан, надо позволять говорить все, что им вздумается. Это часть его философского учения. Я с трудом понимаю, что он хочет этим сказать, но такое отношение кажется основой его веры. Если он уничтожит Ииркана, он тем самым уничтожит ту базу, на основе которой создана вся его логика. По крайней мере, Повелитель Драконов, так он мне объяснял.

Дайвим Твар вздохнул и нахмурился. Не будучи в состоянии понять Эльрика, он иногда с испугом ловил себя на том, что симпатизирует взглядам Ииркана. По крайней мере, мотивы и действия Ииркана были просты, прямы и доступны пониманию. Однако он слишком хорошо знал характер Эльрика, чтобы допустить мысль о том, что его друг действует так по слабости или недомыслию. Парадокс заключался в том, что Эльрик терпел предательские действия Ииркана только потому, что чувствовал свою силу, потому, что он мог уничтожить Ииркана в любую минуту, когда бы ему пришло это в голову. А характер Ииркана был таков, что он должен был все время испытывать эту силу Эльрика, потому что инстинктивно понимал, что если Эльрик ослабеет и прикажет его убить, тогда и именно тогда Ииркан выиграет.