Нет, не прав! Все равно — не прав. Как бы там ни было, но он, Дуче, вернее — Терминатор, вывел операцию на финишную прямую. И доведет до конца. Любой ценой. Ценой жизни, если понадобится. Они заплатят за все. За годы лагерей, за циничный смех шлюхи в тамбуре поезда Петрозаводск-Ленинград и за страшное слово: УБОГИЙ!

Терминатор скрипнул фарфоровыми зубами. Сполна… за все они заплатят сполна. Дважды. Сначала деньгами, а потом…

Но что можно предпринять сейчас? Расслабляться некогда, в данном случае время работает на врагов. Что можно предпринять? Позвонить Ильичу? Чиновник из Большого Дома на Литейном носил три большие звезды на погонах и иногда получал скромные гонорары, за пустяковые консультации. Это не афишировалось, хотя, с другой стороны, трехкомнатную квартиру под «евростандарт» и новенькую «девяносто девятую» не скроешь. Но ведь никто не поинтересовался: а на какие шиши, товарищ полковник? На зарплату?… Нет, Ильич в этой ситуации не нужен. Даже наоборот, опасен.

Что бы ты у него спросил? Не подскажешь ли, господин полковник, где мой подельник с тридцатью килограммами тротила? Это не пойдет.

Самый реальный вариант: послать кого-то прокатиться по трассе, посмотреть, понюхать. Если Козуля сломался, или попал в ДТП, или… Да, пожалуй, так. Кого-то нужно послать. Но кого? Финта? Финт в Нарве, вернется только к вечеру. Или Ваську? Нет, этого нет… да он, кстати, безлошадный. Два других мудака — Еж с Брюханом — в Крестах парятся. Выходит — некого. Фридман забарабанил пальцами по столешнице. Всего в нескольких шагах от финиша он столкнулся с первыми трудностями. До этого все шло гладко. Так гладко, что самому не верилось… Так-так-так… А если Птицу? А? Если отправить Птицу?

Дуче быстро, не заглядывая в книжку, по памяти набрал номер. Трубку сняли сразу.

— Будьте добры Алексея, — сказал Дуче.

Минуту Семен барабанил пальцами по столешнице, поглядывал на часы и ждал, пока Птица подойдет к телефону. Может отказаться, думал Дуче, запросто может отказаться… и прижать его сейчас нечем. В тот раз получилось, а сейчас…

— Слушаю, — раздался голос Птицы.

— Здравствуй, Леша, это Семен, — спокойно и даже весело сказал Луче.

— Здорово, — ответил Птица после некоторой паузы.

— Ну, как жизнь, Алексей Дмитрич?

— Отлично, просто отлично. А… у тебя?

— Да не особо. Есть, так сказать, проблемы. Птица молчал. И это молчание Фридману не нравилось. Птица был одним из тех немногих, с кем ему не удавалось найти контакт.

— Есть, Леха, проблемы… нужна твоя помощь. Позарез нужна, выручай.

— Что, Семен, машинка захворала? Пригоняй, сделаю в счет долга.

— Нет, Леша, с машинкой порядок. А долг… Что долг? Какие между старыми корешами счеты?

— В чем проблема? — спросил Птица сразу изменившимся голосом.

Отдельные фрагменты взорванного автомобиля разлетелись метров на сто пятьдесят. Офицеры ФСБ собирали их более часа. Собирали и части тел.

Менее всех пострадал омоновец. Но и он выглядел жутко. Что касается инспектора ГИБДД Васильева и неизвестного водителя «восьмерки»… собирали по кускам. Та еще работка. Кому доводилось, тот поймет. Не всегда можно было понять, кому именно тот или иной кровавый ошметок принадлежит. И все же взрыв не смог уничтожить все следы.

На пригорке, усыпанном после взрыва крупными ягодами рябины, следак ФСБ нашел оторванную руку. На предплечье синела наколка: крест, объятый языками пламени.

— Э-э, — сказал следователь, — а покойник-то был, похоже, судимый. Такие наколки характерны для тех, кто Кресты прошел. Значит, пальчики в картотеке есть. Установим быстро.

Следующей находкой стал пистолет. ТТ со спиленным номером и патроном в патроннике обнаружили наполовину утопленным в грязь метрах в десяти от руки уголовника Козлова. А чуть позже нашелся номерной знак «восьмерки». Скрученный, смятый, он, тем не менее, легко прочитывался. Сотрудники ФСБ дали запрос и уже через несколько минут знали, что груда металла, которая еще три часа тому назад была автомобилем ВАЗ-2108, государственный номер такой-то, принадлежала жителю города Приозерска Козлову Виктору Олеговичу, 1962 года рождения, проживающему по адресу… Второй запрос приоткрыл некоторые факты биографии Козлова. В восьмидесятом — олимпийском — году Виктор Олегович был осужден на три года по 206 ч. 3 УК РСФСР. До отправки на химию, в поселок Коммунар, сидел в следственном изоляторе ИЗ-45/1, известном в Питере под названием Кресты. В восемьдесят девятом Козлов снова подсел по 145 УК РСФСР, на этот раз на шесть лет. Дорога его снова прошла через Кресты и вологодскую зону.

Теперь оставалось только сличить отпечатки пальцев на оторванной руке с теми, что хранила дактилоскопическая картотека. Это, в общем-то, была формальная процедура. Никаких сомнений, что в «восьмерке» ехал именно ее владелец гражданин Козлов В.О., у сотрудников ФСБ не было.

— Ну что, орлы, — спросил, обведя взглядом подчиненных, начальник отдела майор Рощин, — кто не был в славном городе Приозерске? Командировочка предстоит на берега седой Ладоги.

Алексей Воробьев положил трубку на рычаг аппарата, рассеянно выудил из пачки сигарету. Щелкнул зажигалкой. Задумался. Предложение Дуче было заманчивым: одна поездка — и шестьсот баксов как с куста. Все — долг погашен. Но за одну поездку до Приозерска и обратно не платят таких денег! За предложением Семена явно стоял криминал… собственно, за любым предложением Дуче всегда стоял криминал. Или подвох, ловушка. Если бы не скачок курса доллара! Если бы не семнадцатое августа, он бы уже сумел расплатиться.

…Тот «мерс» ему пригнали пятнадцатого. Очкастый мужик, оттопыривая нижнюю губу, радостно рассказывал, что нашел покупателя на эту рухлядь. Лох согласен выложить за двенадцатилетний «мерседес-200» пять восемьсот. Цена, конечно, была дурной. Ведро стоило не больше трех… внешний вид приличный, но, как известно, форма и содержание — не одно и то же. Очкастого привел Генка Финт, попросил помочь. Дел было не много: поменять прогнивший глушак, прокачать тормозишки. Птица тогда на ногах стоял крепко, снимал пополам с напарником приличный бокс, брался за ремонт иномарок. Бабки зарабатывал не очень чтобы, но на жизнь хватало. За «мерс» он взялся… Когда тебе нужна тачка? — К утру. — Ладно, к утру будет, загоняй свое ведро. Ха!… пять восемьсот!

А к утру от «мерса» остался один обгоревший кузов. Птице выставили счет на пять тысяч восемьсот долларов. Плюс расходы на ремонт съемного гаража, плюс стоимость сгоревшего оборудования. Причину возгорания выяснить не удалось, да пожарные особо и не вникали: знаем, что в этих частных лавочках творится, любую закрывать можно не глядя. Нарушаются все, какие только существуют, инструкции и положения. А сверх того — пьянка и курение. Чего тут разбираться? Сгорел — и хрен с ним.

На самом деле все было проще. Через полчаса после того, как Птица закончил возиться с глушаком и уехал домой, один из людей Дуче, наркоман Васька Ливер, влил в вентиляционное отверстие под крышей гаража литр бензина. А потом бросил горящую тряпку. Так Алексею Воробьеву по кличке Птица набросили петлю на шею. Семнадцатое августа девяносто восьмого ловко выбило табуретку из-под его ног.

— Михеич, — обратился Леха к хозяину крохотного автосервиса, в котором он работал после пожара, — мне бы уйти нужно.

— Иди, — пожал плечами Михеич, — работы все равно нет.

Через десять минут Птица сел в старенькую «шестерку», принадлежащую Наталье, и направился в Приозерск.

Он абсолютно не представлял, к каким последствиям приведет эта поездка.

Временами полуторатонное тело серой оперативной «волги» напоминало плиссирующий катер. Тяжелый автомобиль рассекал лужи, таранил широким лбом дождь и тащил за собой длинный водяной шлейф. В просторном салоне «волги» ехали три офицера ФСБ. Опережая их, в Приозерск ушла телефонограмма.

Следователь Авдеев посматривал с заднего сиденья на спидометр: стрелка редко опускалась ниже сотни. Водитель, опер службы БТ[2] капитан Реутов, перехватил в зеркале его взгляд и подмигнул: