После завтрака пошли осматривать плотину. Уровень воды поднялся до верхнего края обоих берегов, но сооружение выдержало. Поток увлек выдернутое с корнями молодое деревце, оно поворачивалось под струями и, казалось, жестикулировало своими ветвями. Ниже устья ручья, усиленная его мощью, билась о теснины берегов Вайнуй. Обитателям лагеря пришлось перейти на крик.

— Здорово! — изрек Клив. — И не выбраться отсюда. Отрезаны. Верно? — Он повернулся к Вингфилду и показал на воду.

Вингфилд категорически махнул рукой:

— Нечего и пытаться.

— Сколько это может продлиться? — спросила Сюзанна, не отрывая взгляда от Вингфилда. Тот пожал плечами, поднял вверх три, затем пять пальцев.

— Бог мой! — виден был произнесенный ею ответ.

Сюзанну успокаивающе похлопал по руке Соломон Госсе.

— Нечего беспокоиться! — прокричал он. — Прокормимся.

Сюзанна отвернулась к запруде, где билось под напором воды деревце. Его ветви дрожали. Оно перекатывалось, приподнималось, выбрасывало вверх одну из конечностей, подминало ее и высовывало вновь.

Это была человеческая рука с вывернутой кистью. Совершенно негнущаяся, она билась из стороны в сторону, как бы указывая на всех по очереди и ни на кого в особенности.

Сюзанна Бриджмен закричала. Она стояла с широко открытыми глазами, не закрывая рта.

— Кейли! — кричала она. — Это Кейли.

Вингфилд обхватил ее за плечи. Он и Соломон Госсе смотрели друг на друга поверх ее головы.

Были слышны возгласы Клива:

— Это же он, верно? Ведь это его рубашка? Значит, утонул?

Как бы в подтверждение из пены показалось лицо Кейли Бриджмена с недвижным взглядом, оно поднялось и опустилось, затем поднялось вновь.

Сюзанна обернулась к Соломону, словно спрашивая, правда ли все это. Ноги подкосились, и она опустилась на землю. Госсе тоже опустился на колени и приподнял ей голову и плечи.

Клив сделал неуверенную попытку заменить Соломона, но тут вмешался Дэвид, используя свое физическое преимущество. Слышно было, как он сказал:

— …лучше не вмешивайся. Я займусь ею. — Он поднял Сюзанну и отнес ее в палатку.

Клив попытался было следовать за ним, но Соломон Госсе взял его под руку и отвел от реки на поляну, где они могли слышать друг друга. На поляне, правда, оказалось, что говорить им, собственно, не о чем. Кливу было совсем плохо, он весь дрожал, как вытащенный из воды пес.

Наконец Соломон произнес:

— Я н-не м-могу поверить. Это просто не может быть.

— Мне нужно быть с ней, с мамой. С ней должен быть я.

— Дэвид и один справится.

— Мне нужно быть с ней, — настаивал Клив, но не двинулся с места. — Его нельзя оставлять в воде, — чуть погодя сказал он.

— Дэвид справится и один, — повторил Соломон как заклинание.

— Дэвид не может ходить по воде аки по суху, — отозвался Клив с ноткой истерии. Он вдруг начал смеяться.

— Прекрати. Ради бога, прекрати.

— Прости, я ничего не могу с собой поделать. Все это выглядело так нелепо, рука и остальное…

— Погоди-ка…

Послышались голоса, треск подминаемых ногами сучьев, звуки шагов по вязкому грунту. На поляну один за другим вышли четверо мужчин. На плечах рюкзаки, в руках ружья, весь вид вполне гармонирует с обликом лагеря. Один был с бородой, двое гладко выбритые, последний из вышедших зарос двухдневной щетиной. Увидев Соломона и Клива, все они остановились.

— Здравствуйте, ~ сказал первый. — Доброе вам утро. Мы заметили ваши палатки. — Он говорил с хорошим английским выговором. И его порядком изношенная одежда сохранила бы свою ладность, даже будучи превращенной в лохмотья.

Соломон и Клив попытались что-то ответить. Тот человек окинул их пристальным взглядом.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если мы пересечем ваш лагерь, — сказал он. — Мы охотились на оленей в верховьях этого ручья, но нас порядком затопило. Пришлось оттуда убираться.

— Он, — выговорил Соломон, — мы оба в шоке.

Клив сел на землю, спрятал голову в ладонях.

К ним подошел второй из охотников. Первый сказал:

— Если кто болен, то среди нас врач, вот, прошу познакомиться, доктор Марк. Или дело в чем-то другом?

— Я сейчас все расскажу, — ответил Соломон.

Ни восклицаний, ни особой взволнованности его рассказ не вызвал. Было заметно, что к наименее разговорчивому, тому, с бородкой, остальные относились как к своего рода авторитету: впоследствии выяснилось, что он их проводник, Боб Джонсон, знаток здешних гор. Когда Соломон закончил, Боб коротким кивком пригласил его отойти в сторону. Доктор присел рядом с Кливом, а остальные — так, чтобы не слышал Клив, — собрались вокруг Соломона на пленарное заседание.

— Что будем делать, Боб? — спросил англичанин.

Соломон теперь тоже обращался в основном к проводнику.

— Самое ужасное, — сказал он, — что оно, тело, там, в потоке, прижато к запруде. И рука дергается во все стороны. Не знаю только, сможем ли мы до него добраться.

— Нужно осмотреть на месте, — произнес Боб Джонсон.

— Тело там, внизу, за к-кустарником. Если вы не возражаете, — попросил Соломон, — то я н-не хотел бы пока туда возвращаться.

— С его женой ничего не случится, — заверил его Джонсон. — Так что можете оставаться здесь.

Он отошел в сторону, спокойно, как человек, сознающий свою ответственность, англичанин и бородатый сопровождали его. Англичанина звали, как выяснилось позже, Майлз Кертис-Вейн. Имя второго было Мак-Хаффи. Директор школы в ближайшем городке, он был, как тоже потом выяснилось, несколько неуживчивым, даже надменным.

Доктор Марк перешел от Клива к Соломону.

— Ваш юный друг прямо-таки не в себе, — сказал он. — Они были родственниками?

— Да нет. То его отчим. В лагере осталась мать Клива, у нее был обморок.

— Она осталась одна?

— С ней Дэвид Вингфилд. Это еще один из нашей компании.

— Парень хочет к матери.

— Я тоже хотел бы пойти к ней, если она захочет меня видеть. Позвольте спросить — вы не смогли бы помочь? Как врач.

— Конечно, конечно. Но прежде я, пожалуй, переговорю со своими спутниками. Вы не возьмете с собой парня? Если же его матери требуется помощь, я приду.

— Да, хорошо. Ясно, спасибо.

— Они были сильно привязаны друг к другу? — спросил доктор Марк. — Он и его отчим?

Ответ последовал не сразу.

— Не сказал бы, — произнес наконец Соломон. — Шок у него скорее от потрясения. Клив очень предан своей матери. Мы все ей преданы. Так что сейчас, если вы не возражаете, я пойду…

— Разумеется.

Соломон вернулся к Кливу, и оба ушли в лагерь.

— Полагаю, — сказал Боб Джонсон, окинув плотину суровым взглядом, — вытащить его удастся.

— А они, похоже, — отозвался Кертис-Вейн, — совершенно уверены, что это невозможно.

— Может, у них каната не оказалось?

— А у нас он есть.

— Вот черт, — сказал Джонсон, — от этой руки волосы дыбом встать могут. Раскачивается прямо как какой-то жуткий семафор.

— Так чего мы ждем, Боб? — спросил Марк. — Будем предлагать свои услуги или нет?

— Вон идет еще один из их компании.

Вдоль берега шел Дэвид Вингфилд. Он ответил сдержанными кивками, когда Кертис— Вейн представил своих спутников.

— Говорите прямо, — начал Кертис-Вейн, — нужна вам наша помощь или нет?

— Нелегко его будет оттуда достать, — ответил Вингфилд.

— Какая здесь глубина? — спросил Джонсон.

— Пять футов, не меньше.

— У нас с собой есть канат.

— Да, без каната здесь не обойтись.

Взаимопонимание между Вингфилдом и Джонсоном стало устанавливаться. Они отошли в сторону.

— Как вы думаете, — спросил Вингфилд, — сколько человек нужно ставить на канат?

— Пять, — ответил Джонсон. — Только крепких. Женщину брать нельзя — тут же пойдет камнем вглубь.

— Сол Госсе тоже не годится. У него нога не сгибается.

— Это тот тип, что заикается?

— Вот именно.

— А молодой парень?

— Сейчас он явно не в себе, вы же видите.