Клерк коронера, перекошенный на одну сторону от мучившей его болячки в спине и стрелявший по сторонам не упускающим ни малейшей подробности взглядом, показался Ральфу не особенно приятным типом.

Прибывшим прислуживала молчаливая женщина, бледная и беззубая, несмотря на то, что ей было, скорее всего, не более тридцати лет. Пища была простой, но сытной, и, пока гости хлебали мясной бульон, наклонив деревянные миски и размачивая в них черствый хлеб, коронер слушал рассказ церковного старосты Ральфа.

— Мы его вчера утром нашли, даже еще скотину подоить не успели, — с некоторым нездоровым оживлением начал староста. Не слишком много событий происходило в Вайдкоуме, и обнаруженный труп внес интригующую перемену в разговоры местных жителей, для которых единственной темой для обсуждения обычно являлись поломанные овечьи ноги и заплесневелый овес. — Лежит себе на берегу, головой в воде.

Небольшой ручей впадал в Веббурн. Между этими краями и Данстоуном пролегал прекрасный путь, который вел за пределы старого Саксонского колодца.

Гвин, разрумянившийся в тепле, пристально следил за рассказчиком, в то время как воробьиные бусинки глаз писаря беспокойно бегали по всей комнате.

Коронер Джон поднял вверх мощную руку, держа в другой наполовину опорожненную чашку с бульоном.

— Погодите-ка! На чьем берегу это произошло — на вашем или же на берегу, принадлежащем другой деревне?

Взгляд старосты переметнулся с Джона и Гвина и остановился на клерке.

— Говори правду! — отрезал коронер.

Прыщавые щеки Ральфа подергивались от волнения; он оскалил в неуверенной кривой улыбке единственный желтый зуб, торчавший из верхней челюсти наподобие щучьего.

На нашей стороне, сэр… Но, клянусь, это проклятые людишки из Данстоуна его ночью подбросили.

Зачем им понадобилось подбрасывать мертвеца? — заворчал крепко сложенный корнуоллец. — И откуда ты знаешь, что они его подбросили?

Церковный староста энергично почесал голову, зудящую от надоедливых вшей, как будто это помогало ему думать.

Чтобы не иметь неприятностей из-за всех этих новых коронерских расследований — простите меня великодушно, сэр, — добавил он поспешно. — Не было его там прошлой ночью. Один из наших чумазых мальцов еще засветло был на лугу, он бы увидел.

Он, вероятно, пришел туда и ночью умер, глупец! — проскрипел Томас.

Ральф покачал головой.

— У него живот вздутый. Он помер не вчера — по такой погоде, верно, уже с неделю тому.

— Тело смыло течением вниз по ручью, — предположил Джон.

Церковный староста снова поднял голову.

— Куда там, во время дождей еще куда ни шло, но сейчас там течение такое, что и щепку едва сдвинет. И надо же было такому случиться! Нет бы оставить мертвеца в покое. Данстоунцы свалили все на нас, и сделали это с умыслом, чтобы не быть первонашедшими.

Согласно действовавшему закону, первонашедшие — люди, обнаружившие труп, — были обязаны поднять четыре ближайших поселения и устроить погоню за преступником, а также уведомить об этом власти. Существовали определенные обязательства, за невыполнение которых налагались штрафы и наказания, и большинство делали все возможное, чтобы остаться в стороне от событий и избежать наказания.

Коронер доел суп, поставил миску на пол и встал, едва не коснувшись головой грубо отесанных балок потолка. Он повернулся другим боком к огню; влажный пар исходил от его брюк из камвольной ткани и серой накидки, достающей до колен, с разрезом сзади и спереди, сделанным так, чтобы было удобно ездить верхом.

— Ты знаешь, кто он такой? — обратился коронер к старосте. Умудренный опытом воин, проведший годы в походах и участвовавший в военных кампаниях в Ирландии, Франции и Палестине, Джон обладал требовательной и прямолинейной манерой общения. Тщательно выбирая выражения, он не тратил впустую ни единого слова и, в свою очередь, не ожидал витиеватых фраз от своего собеседника.

Ральф снова покачал головой.

— Он не из наших, сэр коронер. Не раб и не крепостной. Больше похож на благородного господина, ежели поглядеть на одежду.

Джон слегка приподнял брови, сморщив шрам на лбу, полученный в битве с сарацинами при Акре,

— На благородного? Пойдем посмотрим. Где тело?

Резкость в его глубоком голосе заставила Ральфа ринуться к одежде, с которой все еще капало, хотя она и висела на стенных крючках.

— В десятинном амбаре, как раз у входа. Он уже смердит.

Они вышли во двор. Ливень перешел уже в затяжной моросящий дождь. Промокшие домишки выглядели уныло, и пелена белесого тумана, опустившаяся на поросшую вереском долину, в которой располагалась деревня, казалось, окончательно отрезала ее от внешнего мира. Несколько любопытных украдкой выглядывали из дверных проемов, наблюдая, как процессия покидает жилище церковного старосты.

— Сюда, джентльмены, — указал путь Ральф, шлепая по лужам по направлению к церквушке и обширному амбару, выстроенному чуть ниже по склону.

Деревушка лежала в холмистой местности, и плодородный слой почвы почти полностью вымывался, удерживаемый только зарослями вереска.

— Мы вызвали вас тотчас, коронер, именно когда должны были, — подобострастно сообщил Ральф. Теперь, когда он осознал, что по новому закону сэр Джон де Вулф обладает силой, с которой следовало считаться, от его первоначальной резкости не осталось и следа.

Прошел только месяц с тех пор, как его господин, сэр Хью Фитцральф, собрал шесть деревенских старост и рассказал им о новых законах, получивших одобрение королевского суда. Согласно этим законам верховный королевский судья, архиепископ Хьюберт Уолтер, становится главой английской церкви на время пребывания короля Ричарда во Франции.

Новое управление ввел главный выездной суд, заседавший в графстве Кент в сентябре и возродивший древний пост саксонского коронера.

Для невежественных старост, и Ральфа в их числе, Кент был чем-то столь же далеким, как и луна, и он так толком и не понял, зачем нужны коронеры. Старостам рассказали, что коронеры должны вести записи касательно всех преступлений, связанных с убийствами и обнаруженными мертвецами, но их интерес быстро пошел на убыль, как и интерес самого Фитцральфа, единственного человека в поместье, который умел читать; при чтении он бубнил. Все это Ральф припомнил по дороге в десятинный сарай. И еще он вспомнил, что в случае неожиданной или насильственной смерти следует тут же отправить в Эксетер гонца, чтобы уведомить шерифа и этого самого коронера, — иначе деревню накажут, на нее будет наложен большой штраф.

Проходя под покосившейся дверью сарая, коронер пригнулся, чтобы не ушибиться. Ральф не прочь был получить лишние несколько пенсов, работая в качестве главного магистрата в деревне, а потому хотел понять, что за птица этот коронер и как вести себя с ним: стоит ли ждать от него неприятностей? Протискиваясь в дверь, Ральф глянул тайком на Сэра Джона де Вулфа, его суровое, болезненное лицо, с глубокими морщинами, исходящими из уголков рта, и решил, что перед ним человек, общаться с которым будет тяжело. Огромного роста, слегка сутулый, коронер всем своим видом напоминал хищную птицу, готовую наброситься на любого, кто делал что-то неправильно. Тем не менее, губы де Вулфа показывали именно то, что Ральф хотел знать, — а именно, будет ли новый коронер более снисходителен к леди, нежели к джентльменам.

Мысли старосты вернулись к нынешним событиям, и он широко распахнул дверь амбара, оглянувшись через плечо на нескольких мальцов, следовавших за ними через луг. Еще три человека из деревенских остановились на почтительном расстоянии от процессии.

— Вот, пришли, коронер. Я тут мешок на него набросил, приличия ради. — Староста рывком стащил мешковину, разогнав мух и обнажив лежащее на земле бесформенное тело, от которого исходило характерное зловоние.

Приблизившись, Джон де Вулф и Гвин склонились к трупу, чтобы лучше рассмотреть, в то время как писарь отступил подальше, прижимая к носу грязный платок.