Но может быть… Он отогнал эту мысль. Сейчас не время лелеять призрачные надежды. Северные кланы, возмущенные суровым и несправедливым правлением Георга Второго, обратили свои взоры к Италии, где пребывал изгнанник Иаков Стюарт. Они провозгласили его «заморским королем» и в честь его назвались якобитами. Если ганноверец, занимающий ныне трон Британских островов, не позаботится о благе своих шотландских подданных, то в Шотландии созреет заваруха, рядом с которой битва при Флоддене покажется банальной базарной дракой.

Малькольм был жителем низин и властелином границ и поэтому чувствовал, что не вправе становиться на чью бы то ни было сторону.

Его родная мать была англичанкой и завещала ему земли, доставшиеся ей в приданое — солидную часть Нортумберленда. Он не мог пренебречь своими английскими подданными и не мог остаться равнодушным к чаяниям своих земляков-шотландцев. Следовательно, он старался вести себя как можно нейтральнее и ограничивался тем, что держал в любовницах Розину. Эта итальянка бегло говорила по-шотландски и передавала послания от северных кланов их изгнанному монарху.

Никто не подозревал Малькольма. Десятки лет его семья продавала горцам соль. Каждый раз, когда его друг Саладин отправлялся на север с этим ценным и необходимым грузом, он вез с собой письма для якобитов и привозил их ответы, которые Розина затем доставляла Иакову Стюарту в Рим или же в его летнюю резиденцию в Альбано.

Когда Саладин вернется из своего последнего путешествия, Малькольм аккуратно снимет печати, прочтет корреспонденцию, сделает заметки и даст дельные советы своей мачехе. Он не намерен быть невольным пособником предателей. Он вмешается лишь тогда, когда кланы заговорят о войне. И все же, если его поймают, то повесят как предателя, а все его состояние отойдет королю.

В дверь постучали. Возможно, это Александр явился сообщить, что дозорные заметили Саладина, или же доложить, что Розина вернулась в Карворан.

— Заходи, — пригласил Малькольм, — если у тебя есть баранья нога или гора свеженьких лепешек.

В комнату впорхнула Элпин. Она переоделась. Теперь на ней было розовое платье с широкой юбкой, короткими пышными рукавами и кружевной оторочкой по вырезу. Этот весенний наряд красиво оттенял ее золотистую кожу. В Эдинбурге или Лондоне ее появление произвело бы фурор: приличные молодые леди избегали солнца. Но Элпин Мак-Кей никогда не поступала как все…

Она посмотрела на стол. Улыбнувшись, Элпин с притворной строгостью произнесла: «

— Зачем ты говоришь о еде, Малькольм? Перед тобой стоит полная тарелка!

В его пустом желудке снова заурчало.

— От подобного угощения отказалась бы даже охотничья собака моей мачехи. Если не боишься, можешь отведать.

Она чуть приподняла подбородок. Малькольм мысленно поаплодировал себе: он знал, что Элпин всегда принимает брошенный вызов.

Она оторвала кусочек крольчатины, сунула его в рот и принялась жевать. Ее глаза расширились; она чуть не подавилась. Это напомнило Малькольму о их детстве: однажды они спрятались под банкетным столом и попробовали икру.

Проглотив кусок, Элпин вытерла руки о салфетку.

— Кажется, твой повар тебя ненавидит.

— Она любит меня, словно родного сына, но она уехала в Константинополь.

Элпин посмотрела на поднос. Малькольм заметил, что в ее глазах загорелось любопытство. О чем она подумала? О том, что он может умереть с голода? Не исключено.

Взяв кусок хлеба, она постучала им по оловянной тарелке. Раздался такой звук, точно молот обрушился на наковальню.

— Меня удивляет, что Розина так плохо заботится о тебе.

Он чуть было не заявил, что все таланты Розины проявляются только в спальне, но, несмотря на неприязнь к Элпин, не решился шокировать ее столь грубым замечанием. К тому же он не верил, что она поймет разговор на подобные темы.

— Розина тоже уехала.

Элпин перешла от стола к книжному шкафу и наклонилась, читая названия, вытисненные на корешках.

— Значит, у тебя отпадает необходимость держать на поводке свои низменные желания — если, конечно, ты не прячешь где-нибудь другую любовницу.

Малькольм расхохотался и подумал, что хитрая девчонка выросла в умную женщину. Но насколько умную? И сколько романов на ее счету? Он внимательно посмотрел на нее, но не увидел ничего, что говорило бы о наличии любовника. Она держалась совсем не так, как все виденные им содержанки.

— Я сказала что-нибудь не так? — поинтересовалась она.

— Нет. Меня больше интересует возможность набить чем-нибудь брюхо и предотвратить бунт среди моих воинов.

— Бунт?

— Да. Люди жаждут нормально есть. Скажи, Элпин, сможешь ли ты взять на себя обязанности домоправительницы?

Она взяла с полки одну из книг и открыла ее. Затем соскребла ногтем со страницы пятнышко свечного воска.

— Помнится, я читала эту книгу, когда пряталась здесь много лет назад, — грустная улыбка мелькнула на ее губах, и Элпин показалась совсем девчонкой. — Здесь написано о гоблине, который охотится за детьми, не желающими вовремя ложиться спать. — Помрачнев, она захлопнула книгу и вернула ее на полку. — Извини, что я заляпала твою книгу воском.

Малькольм представил шестилетнюю Элпин, свернувшуюся калачиком в башенной комнате без окон. В одной руке — свеча, в другой — книжка про чудовищ. Он почувствовал жалость к ней.

— Господи, — заметила она, — ну и странным же я была ребенком.

Она была жестока и ненавидела всех, кто встречался на ее пути, даже тех, кто хотел помочь ей.

— Странным? — поддразнил он ее. — Ты набросала сажи в кадку с мукой.

Нахмурившись, она с непритворным удивлением потерла пальцем висок.

— Неужели? Я не помню этого.

Он намеревался отомстить ей за все детские проступки. Эти проделки были опасны, но нельзя, чтобы он, сконцентрировавшись на них, забыл недавние преступления эгоистки, совершенно не уважающей права других людей.

— Ты не ответила мне. Справишься ли ты с таким большим хозяйством, как Килдалтон?

Она посмотрела ему в глаза.

— Да. Как только ты представишь мне слуг.

Ответ прозвучал уверенно и честно. Он мог бы помочь ей, познакомив ее со слугами. Он мог бы пригрозить, что уволит всякого, кто не будет подчиняться ей. Он может облегчить ей жизнь, но не сделает этого.

— Дора покажет тебе, где хранятся припасы, — заявил он, — и познакомит со слугами… позже.

Она продолжала изучать книги, но остановилась, заметив колокольчик, висящий на шнурке приблизительно в футе над ее головой?

— Что это? — спросила Элпин.

Это была ловушка, которую отец Малькольма придумал много лет назад, застав сына за изучением тайного хода, находившегоя за книжным шкафом. Колокольчик был привязан к леске, закрепленной у входа в туннель, находившегося в маленьком холле за двадцать пять футов отсюда. Малькольм солгал, сказав:

— Это колокольчик из Мекки. Когда Сала — дин совершил паломничество, он привез его моему отцу.

Она пересекла комнату и села на подоконник. Крошечные ножки и изящные лодыжки были полускрыты пышными нижними юбками. Элпин сложила руки на коленях.

— Раньше ты много рассказывал о том, что сделаешь, когда станешь графом. Все сложилось так, как ты ожидал? Удалось ли тебе сделать все, о чем ты мечтал?

Ее искренний интерес удивил Малькольма.

Он взял кружку и выпил пива. Сквозь стеклянное дно кружки была видна его тарелка с жесткой крольчатиной.

— Между мной и моими английскими соседями царит мир, что позволяет мне отдать все силы торговле на благо Килдалтона. — Его жизнь значительно осложняло недовольство северных кланов, но он не собирался беседовать с Элпин о шотландских проблемах.

— Ты, должно быть, уделяешь много времени арендаторам, — заметила она. — Я еще никогда не видела на границе таких процветающих ферм. Помнится, люди здесь жили бедно — по крайней мере те, что селились между Килдалтоном и английскими владениями моего дяди.

Он гордился своими достижениями, но ответил как можно равнодушнее: