Кое-кто говорит, что перемена в характере Мула была вызвана вмешательством Второго Установления. Однако ни один человек так и не смог обнаружить истинное местонахождение этого другого Установления, и никому к тому же не известны его подлинные функции, так что теория эта остается недоказанной.

Сменилось уже целое поколение после смерти Мула. Теперь, когда он появился и сгинул, что ждет нас в будущем? Он прервал Селдоновский План и, казалось бы, разнес его на клочья. И все же, как только он умер, Установление поднялось снова, подобно Новой звезде из мертвой золы гаснущего светила.

(Это она придумала сама.)

…И снова планета Терминус сделалась центром коммерческой федерации, почти такой же великой и богатой, как прежде, но более мирной и демократичной.

Планировалось ли это? Жива ли еще великая мечта Селдона, и будет ли спустя шестьсот лет основана Вторая Галактическая Империя? Лично я верю в это, потому что (Это являлось важным моментом. Госпожа Эрлкинг всегда красным карандашом царапала уродливые каракули: «Но это только описание. Где твои личные взгляды? Думай! Самовыражайся!

Проникни в свою душу!» Проникни в свою душу, как же. Можно подумать, она сама разбирается в душе, унылая, с неулыбчивым лимонно-желтым лицом…)

…Никогда политическая ситуация не была более благоприятна. Старая Империя совершенно мертва, а период правления Мула положил конец эре военных диктаторов. Большая часть соседних областей Галактики является теперь мирной и цивилизованной.

Более того, Установление ныне можно считать более здоровым, чем когда-либо. Деспотизм наследственных мэров эпохи перед Завоеванием уступил место прежним традициям демократических выборов. Нет больше раскольнических миров Независимых Купцов; нет больше и уродливых проявлений несправедливости, сопровождавшихся накоплением богатств в руках немногих.

Нет, следовательно, причин опасаться провала Плана, если только не обнаружится, что опасность представляет само Второе Установление. Однако те, кто так считает, не имеют доказательств, чтобы подкрепить свои утверждения, а одни лишь смутные страхи и суеверия. Я лично думаю, что наше доверие к самим себе, к нашему народу и к великому Плану Хари Селдона должно изгнать из наших умов всю неуверенность, и (Н-да. Это выглядело ужасно старомодно, но, в конце концов, надо было вставить что-нибудь подобное.)

…потому я говорю: «К моменту, когда раздалось осторожное постукивание в окно, „Будущее Селдоновского Плана“ добралось именно до этого места. Аркадия перевесилась через ручку кресла, и ее взору предстало улыбающееся лицо за стеклом; четкая симметричность этого лица дополнительно подчеркивалась вертикальной линией приложенного к губам пальца».

С легкой паузой, понадобившейся, чтобы принять озадаченный вид, Аркадия выкарабкалась из кресла, подошла к кушетке подле окна, заключавшего в себе это видение, и, встав на колени, задумчиво выглянула наружу.

Улыбка на лице человека быстро исчезла. Держась за подоконник стиснутыми до побеления пальцами одной руки, другой он сделал быстрый жест. Аркадия невозмутимо повиновалась и нажала задвижку, плавно убравшую нижнюю треть окна в стенную прорезь. Теплый весенний воздух вторгся в кондиционированную атмосферу комнаты.

— Внутрь вы забраться не сможете, — сказала она с деланно-утешительной интонацией. — Все окна экранированы и настроены только на своих. Если вы полезете в комнату, включатся сигналы тревоги.

После паузы она добавила:

— Вы очень глупо балансируете на этом карнизе под окном. Если вы не будете соблюдать осторожность, то упадете, сломаете себе шею и раздавите кучу дорогих цветов.

— В таком случае, — произнес человек за окном, который, по-видимому, раздумывал над той же перспективой, но при этом слегка по-иному расставлял прилагательные, — не будете ли вы добры отключить экран и пустить меня внутрь?

— На это не надейтесь, — сказала Аркадия. — Вы, вероятно, хотели забраться в другой дом, потому что я не из тех девушек, что пускают незнакомых мужчин в… в свою спальню в такое время суток.

Произнося это, она приспустила веки в знойной томности — или неуклюжем подобии таковой.

Все остатки шутливого настроения исчезли с лица молодого человека. Он пробормотал:

— Разве это не дом доктора Дарелла?

— А зачем я должна отвечать на этот вопрос?

— О Галактика… Всего хорошего.

— Если вы соскочите, молодой человек, то я лично включу тревогу.

(Это должно было прозвучать как отточенный и изощренный всплеск иронии, ибо, на опытный взгляд Аркадии, незнакомец был зрелым человеком лет по крайней мере тридцати — в сущности, очень пожилым мужчиной.)

После затянувшегося молчания тот натянуто спросил:

— Но послушай, девочка, если ты не хочешь, чтобы я остался, и не хочешь, чтобы я ушел, то чего же ты хочешь вообще?

— Вы можете войти, я полагаю. Доктор Дарелл действительно живет здесь. Я сейчас выключу экран.

Осторожно оглядевшись, молодой человек просунул руку в окно и вскарабкался внутрь.

Отряхнув колени несколькими сердитыми движениями, он обратил к ней раскрасневшееся лицо.

— Вы вполне уверены, что когда меня здесь обнаружат, ваша репутация не пострадает?

— В меньшей степени, нежели ваша, ибо как только я услышу шаги снаружи, я начну кричать и визжать, и скажу, что вы вломились силой.

— Да? — поразился незнакомец. — А как вы собираетесь объяснить отключение защитного экрана?

— Фи! Это как раз просто. Прежде всего, никакого экрана нет.

От досады глаза гостя расширились.

— Значит, это был блеф? Послушай, малышка, а сколько тебе лет?

— Я нахожу подобный вопрос весьма неуместным, молодой человек. И я не привыкла, чтобы ко мне обращались «малышка».

— Неудивительно. Вы, вероятно, переодетая Мулова бабушка. Вы не возражаете, если я удалюсь до того, как вы организуете званый ужин с публичной казнью и со мной в качестве исполнителя центральной роли?

— Вам лучше бы не уходить. Мой отец ждет вас.

Взгляд человека снова стал опасливым. Приподняв бровь, он как бы между прочим спросил:

— Ого! А что, у вашего отца кто-то находится?

— Нет.

— А еще кто-нибудь его спрашивал?

— Только торговцы — и вы.

— Происходило ли еще хоть что-нибудь необычное?

— Только ваше появление.

— Да позабудьте вы про меня! Хотя нет, не забывайте. Скажите, откуда вы узнали, что ваш отец меня ожидает?

— О, ничего сложного. На той неделе он получил Персональную Капсулу личной настройки, с самоокисляющимся посланием — ну, вы сами знаете. Капсулу он выбросил в ликвидатор, отправил вчера Поли — это наша служанка, понимаете — в месячный отпуск, чтобы та могла повидать свою сестру в городе Терминусе, а сегодня он застелил кровать в свободной комнате. Так что я поняла: он ждет кого-то, о ком мне не следует знать. Потому что обычно он мне все рассказывает.

— В самом деле? Я удивлен, что он так поступает. По-моему, вы и так все знаете заранее.

— Обычно так и бывает.

Тут Аркадия рассмеялась. Она чувствовала себя прекрасно. Хотя гость и был пожилым человеком, он обладал весьма впечатляющей наружностью — курчавыми каштановыми волосами и ясно-голубыми глазами. Кто знает, повзрослев, она, возможно, встретит кого-то похожего.

— Ну а как, — спросил гость, — вы узнали, что он ждет именно меня?

— А кого же еще он может ждать? Он разводит такую сверхтаинственность — понимаете, что я имею в виду, — и тут вы начинаете рыскать вокруг, стараясь пробраться через окно, вместо того, чтобы войти в парадную дверь, как поступили бы при наличии хоть капельки здравого смысла, — она вспомнила любимую фразу и тут же ею воспользовалась: — Мужчины так глупы!

— Вы, видно, страшно самодовольны, крошка? О, я хотел сказать — барышня. Но знаете ли, вы можете ошибаться. Что если я скажу вам, будто все услышанное от вас для меня новость и, насколько мне известно, ваш отец поджидал кого-то другого.

— О, я так не думаю. Я не приглашала вас в окно до того момента, пока не увидела, что вы бросили ваш портфель.