— Вы немедленно отправитесь на свой пост! — приказал он. — Если лорд Ориель попадет вам в руки, как мы надеялись, пришлите его сюда. Но вы останетесь контролировать дорогу и проверять всех проезжающих. По этой дороге вскоре должен проследовать сэр Криспин Геллиард. Вы должны его задержать и доставить ко мне. Он высокого роста, худощав…

— Черт! Я знаю его, сэр, — вмешался Бэддоуз. — В армии бунтовщиков его звали «Рыцарь Таверны». Я видел его в Ворчсстере, он был взят в плен после битвы.

Хоган нахмурился. Этот чертов Бэддоуз знал больше, чем было нужно.

— Именно этот человек мне и нужен, — сказал он коротко. — Езжай и смотри, чтобы он не проскользнул мимо твоих рук. У меня в нем большая и срочная необходимость.

Глаза Бэддоуза раскрылись от изумления.

— Он может везти сведения, которые мне необходимы, — прояснил Хоган. — Можешь быть свободен!

Оставшись один, Хоган придвинул кресло поближе к огню, набил трубку — за время своих походов он пристрастился курить табак, — положил ноги на соседний стул и начал размышлять. Прошел час, в комнату заглянул трактирщик узнать, не нужно ли чего капитану. Прошел еще час, и капитан задремал.

Проснулся он внезапно. Огонь в камине догорал, а стрелки здоровенных часов в углу показывали полночь. Из коридора донеслись звуки шагов и шум голосов. Прежде чем он успел встать с кресла, дверь распахнулась, и на пороге вырос сильный мужчина в сопровождении нескольких солдат.

— Мы доставили его, капитан, — объявил один из стражников.

— Вы привели меня, корноухие собаки, способные только распевать псалмы! — прорычал Криспин, бешено вращая глазами.

Остановившись взглядом на безмятежном лице Хогана, он резко прекратил поток ругательств.

Ирландец вытянулся во весь рост и посмотрел на солдат.

— Оставьте нас! — коротко скомандовал он.

Он продолжал стоять неподвижно до тех пор, пока шаги солдат не стихли в отдалении.

Затем он, не глядя на Криспина, подошел к двери и запер ее на ключ. После этого он повернулся с широкой улыбкой на лице и протянул ему руку.

— Слава Богу, Крис! Наконец-то я могу отблагодарить тебя за ту услугу, которую ты мне оказал в Пенрите.

Еще не придя в себя от изумления, Криспин пожал протянутую руку.

— Черт побери! — воскликнул он. — Если твоя манера выражать признательность заключается в том, чтобы стаскивать человека с лошади, извалять его в грязи с помощью своих ищеек, напяливших на себя раковины, то я бы предпочел уехать неотблагодаренным.

Но Хоган держался серьезно.

— И все же я уверен, Крис, что ты изменишь свое мнение не позже, чем через час. Ого, ты, должно быть, продрог! Вот бутылочка крепкого винца…

Капитан «круглоголовых» повернулся, достал с полки бутылку и налил полстакана крепкого напитка.

— Пей! — скомандовал он, и Криспин подчинился.

Затем Хоган снял с него грязный, порванный во многих местах камзол, придвинул стул и заставил его сесть. И снова Криспин молча подчинился. Он одеревенел от холода и бесконечной скачки и сейчас с удовольствием вытянул длинные ноги поближе к огню.

Хоган сел напротив него и откашлялся. Он никак не мог решить, каким образом сообщить Криспину те потрясающие новости, случайным обладателем каковых он оказался.

— Черт меня побери, Хоган, — мечтательно рассмеялся Криспин, — я и не подозревал, что эти «корноухие» притащат меня к тебе. Честно говоря, я и не надеялся, что мы свидимся снова. Но ты, похоже, зря время не терял с той ночи в Пенрите.

И он повернул голову, чтобы получше разглядеть ирландца.

— Ты едешь в Лондон? — спросил Хоган вместо ответа.

— Откуда тебе это известно?

— О, мне известно гораздо больше! Я даже могу сказать тебе, по какому адресу ты едешь и с какой целью. Ты направляешься в трактир «Якорь» на улице Темзы за новостями о твоем сыне, который, по утверждению Джозефа Ашберна, жив.

Криспин выпрямился на стуле, глядя на ирландца со смесью недоверия и изумления.

— Ты хорошо осведомлен, джентльмен из Парламента.

— По этому вопросу я осведомился гораздо лучше тебя, — спокойно продолжал ирландец. — Хочешь знать, кто в действительности проживает в трактире «Якорь»? — Хоган сделал паузу, как будто ожидая ответа, затем невозмутимым тоном сам ответил на свой вопрос:

— Полковник Прайд!

Какое-то мгновение это имя не вызывало никаких ассоциаций у Криспина.

— И что это за птица, полковник Прайд? Хоган был явно разочарован.

— Некий влиятельный и мстительный член Парламента, чьего сына ты убил в Ворчестере.

На этот раз удар понал в цель, и Криспин сел прямо. Его лицо потемнело.

— Черт меня побери, уж не хочешь ли ты сказать, что Джозеф Ашберн хочет меня обманом передать в его руки?

— Ты сам это сказал.

— Но…

Криспин замолчал. Его лицо посерело. Он откинулся на стул и прямо взглянул на Хогана.

— Но мой сын, Хоган, мой сын? — Его голос дрожал. — О, милосердный Бог! — крикнул он внезапно. — Чья это дьявольская работа? — Его губы побелели, он не мог унять дрожь в руках. Затем он произнес угрюмым безнадежным тоном:

— Хоган, я убью его за это. Я идиот, слепой, жалостливый идиот!

— Подожди, Крис, — произнес Хоган, кладя свою руку на плечо Криспина. — Не все, что он сказал, — ложь. Джозеф Ашберн действительно хотел предательским путем заманить тебя в руки полковника Прайда, но с той гарантией, что ты все узнаешь о своем сыне. Это был обман, но в нем была и доля правды. Твой сын действительно жив, и в трактире «Якорь» ты бы действительно получил сведения о нем. Но ты бы узнал их слишком поздно, чтобы воспользоваться ими.

Делая отчаянную попытку взять себя в руки, Криспин воскликнул необычно дрожащим голосом:

— Хоган, не мучай меня! Что ты действительно знаешь?

Ирландец достал письмо Ашберна.

— Мои люди патрулируют дороги в поисках одного мятежника, разыскиваемого Парламентом. Нам стало известно, что он направляется в Харвич, очевидно в надежде достать судно и бежать во Францию, поэтому мы решили поджидать его здесь. Три часа назад патруль задержал молодого человека, который был не в состоянии удостоверить свою личность, и поэтому его доставили ко мне. Он вез письмо от Джозефа Ашберна к полковнику Прайду. Тот факт, что он назвался чужим именем и постоянно порывался уехать, возбудил во мне подозрения, и я решил проверить содержание этого письма. И, возможно, ты будешь за это каждую ночь возносить благодарные молитвы Богу, Крис.

— Этим молодым человеком был Кеннет Стюарт?

— Да, это был он.

— Чертов мальчишка… — начал Криспин, но сдержался. — Нет, нет. Мне не за что проклинать его. Я принес ему достаточно горя и не вправе гневаться на него за то, что он хотел отплатить мне тем же.

— Юноша, — продолжал Хоган, — мог и сам не подозревать о содержании послания, которое он вез в Лондон. Позволь мне зачитать его, тогда многое сразу выяснится.

Хоган придвинул поближе светильник, развернул на столе письмо и начал читать:

«Уважаемый сэр!

Податель сего письма должен опередить другого человека, которого я направил к вам с фальшивым письмом на имя некоего мастера Лэйна, якобы проживающего в трактире «Якорь». Этот другой человек — известный мятежник Криспин Геллиард, от руки которого на ваших глазах пал в Ворчестере ваш сын. Я знаю, что поимка этого негодяя является вашим жгучим желанием, и я надеюсь, что вы сами знаете, как с ним поступить. Для нас он также представляет источник большой опасности: пока он на свободе, наша жизнь под угрозой. На протяжении восемнадцати лет этот Геллиард считал умершим своего сына, которого ему родила наша кузина. Новость о судьбе сына, которую я ему сообщил — его сын действительно жив, — послужила поводом, чтобы заманить его в ловушку. Я уверен, что будучи заблаговременно предупреждены о готовящемся вам подарке, вы сумеете оказать ему достойный прием. Но прежде, чем его постигнет справедливая кара, я хотел бы просить вас сообщить ему сведения о его сыне, которые я посылаю вам в этом письме. Сообщите ему, что его сын, Джоселин Марлёй…» — Хоган сделал паузу и бросил проницательный взгляд на Криспина. Рыцарь весь подался вперед, напрягая слух. Он тяжело дышал, и на лбу у него выступили капли пота.