– Отменять уже поздно. Поеду один.

Пиппа закусила губу.

– Ох, Том, прости...

– Не сомневаюсь, мне понравится. Я, так или иначе, собирался в отпуск. А ты куда поедешь?

– Еще не думала. Кстати, я отослала заявление об увольнении. Наверно, на работе его уже получили.

Том кивнул, устремив задумчивый взгляд на пару малиновок, вьющих гнездо.

– А... он? Ты с ним встречаешься? И отдыхать поедешь с ним?

Пиппа вздохнула.

– Том, пожалуйста, перестань спрашивать меня о Рэндале! Я не хочу о нем говорить. – Прикрыв ладонью глаза, она взглянула в безоблачное небо. – Не стоит портить такое чудесное утро.

– А как же свадебное платье? – помолчав, продолжал Том. – Сохранишь для другого раза? Может быть, оно тебе скоро понадобится?

Пиппа поморщилась, но удержалась от резкого ответа. Том вправе ее осуждать: пусть она не разбила ему сердце, но нанесла урон самолюбию, а для такого человека, как Том, это очень болезненный удар.

– Портнихе я заплатила, а платье пусть висит в шкафу. – Она накрыла его руку своей. – Прости меня, Том. Знаю, я дурно с тобой поступила, но, поверь, никогда этого не хотела. Нам просто не повезло. Если б не эта авария, если бы мы не встретили... его... Но, с другой стороны, может, это и к лучшему. Нельзя быть счастливыми в браке, если нет любви! Рано или поздно ты бы понял, что нашему супружеству чего-то недостает, и нам обоим пришлось бы гораздо хуже, чем сейчас.

Том молчал, глядя в сторону. Пиппа не знала, о чем он думает, но по угрюмому профилю и плотно сжатым губам могла сказать: его одолевают невеселые мысли.

– Ты встретишь другую, Том, – неуверенно произнесла она. – Девушку, которая полюбит тебя так же, как ты ее.

В этот миг в сад вышел оценщик – серьезный молодой человек в роговых очках.

– Что ж, недвижимость у вас, прямо скажу, великолепная. Теперь остается измерить землю – и можно идти.

Том взглянул на часы.

– Половина двенадцатого – время ланча. Пиппа, пообедаешь со мной?

– Извини, у меня дела, – быстро ответила она. Чем скорее они с Томом расстанутся, тем лучше для обоих. Продолжать встречаться нет смысла. Недовольная гримаса, которую Том не сумел скрыть при появлении оценщика, ясно дала Пиппе понять: пока он не способен видеть в ней просто друга. Узы, связывавшие их прежде, для него еще не разорваны. Однако, если они перестанут видеться, Том со временем ее забудет – ведь Пиппа не сомневалась, что его чувства к ней далеки от любви. Он хотел на ней жениться потому, что всегда мечтал именно о такой жене – разумной, бережливой, домовитой и надежной.

Теперь оба они знали, что Том ошибся. Пиппа не создана для него – как и он для нее. В натуре Тома нет страсти, поэтому он так охотно согласился подождать с интимной близостью до свадьбы. А Пиппа, несомненно, страстная женщина: стоит Рэндалу ее коснуться, и она вся воспламеняется! Именно такие чувства она хотела бы испытывать к человеку, за которого выйдет замуж.

Только не к Рэндалу! Человек, который не любит ее больше всего на свете, никогда не станет ее мужем! Пиппа понимала Рэндала и восхищалась его верностью сыну – однако ее больно ранила мысль, что счастье сына для него дороже ее счастья.

Быть может, он ее и любит, но такой любви Пиппе недостаточно. Слишком болезненную травму нанесло ей сиротское детство, наградив подспудной неудовлетворенностью, тревогой и боязнью предательства.

Боже, как она мечтала о любви! Как жаждала стать для кого-то центром вселенной, тем, что дороже всех сокровищ! Как хотела знать, что ее любят и будут любить всегда, несмотря ни на что! Но от Рэндала она не получит того, чего хочет. Верно, он говорит, что любит ее, но эта любовь-страсть, хищная жажда обладания не имеет ничего общего с тем, о чем она мечтает. Рэндал никогда не станет для нее хранителем, защитником, сильной и надежной опорой во всех превратностях судьбы. Центром вселенной для него стал сын – что, разумеется, совершенно естественно, только вот Пиппе от этого не легче.

Когда Том и оценщик уехали, Пиппа села на солнышке и задумалась. Она понимала: многие сочли бы ее чувства незрелыми и эгоистичными. Может быть, так оно и есть. Но она не в силах бороться с собственными инстинктами. Слишком долго она желала, чтобы ее любили полной, безусловной, всепоглощающей любовью, и теперь не могла отказаться от своей мечты – даже ради Рэндала.

Ночью Пиппа дурно спала и проснулась рано. Прежде всего, собрала сумку, взяв с собой необходимый минимум – смену одежды, мыло, зубную щетку. Приняла душ, надела скромное зеленое платье-тунику до колен, белые босоножки на высоких каблуках, повесила на плечо белую сумочку. Подошла к зеркалу – и осталась собой довольна. Из холодного стекла на нее смотрела элегантная и уверенная в себе особа, которую – можете не сомневаться! – совершенно не интересуют какие-то там мужчины. Вот и отлично. Пусть Рэндал не воображает ее легкой добычей.

Она заставила себя проглотить ломтик поджаренного хлеба и несколько долек апельсина, а оставшееся до приезда Рэндала время прибиралась в коттедже, тщательно заперла все окна. Когда она закончила уборку, блестящая спортивная машина Рэндала уже подъезжала к крыльцу.

Сердце Пиппы на секунду замерло, стало вдруг трудно дышать, но она взяла себя в руки, подхватила чемодан и, заперев за собой дверь, поспешила навстречу Рэндалу. Он взял у нее чемодан и уложил в багажник; тем временем она на подгибающихся ногах обошла машину и устроилась на переднем сиденье.

Мгновение – и Рэндал сел рядом с ней, вытянув длинные мускулистые ноги, завел мотор. Пиппа искоса бросила взгляд на легкий голубой пиджак, светлые брюки, синие кожаные туфли – эти первоклассные вещи буквально кричали о больших деньгах. Рэндал казался воплощением богатства и элегантности. Пиппа перевела взгляд на сильные руки, лежащие на руле, и ее обожгло воспоминание: те же руки нежно гладят ее обнаженную грудь...

Вздрогнув, она поспешно отвела глаза и отвернулась к окну.

Нельзя! Нельзя об этом думать, нельзя вспоминать! Надо преодолеть свои чувства!

Но как, если все в ней тает при одном воспоминании о его жарких объятиях?

Надо отвлечься. Думать о чем-нибудь другом.

– Далеко до этой школы? – поинтересовалась она так спокойно и небрежно, как только могла, хотя, видит Бог, этот небрежный тон дался ей лишь чрезвычайным напряжением воли.

– Полтора часа езды. Я обещал Джонни, что мы заберем его до обеда и пообедаем вместе. И уже заказал столик в отеле неподалеку от интерната. Там отличный повар и кухня выше всяких похвал.

– Джонни знает, что ты будешь со мной?

– Да, я сказал ему вчера по телефону. Ему не терпится нас увидеть. Хотя Джонни и любит школу, однообразие ему надоедает и хочется новых впечатлений. В нескольких милях оттуда есть ипподром – завтра Джонни хочет отправиться туда. Как ты относишься к верховой езде?

– Н-ну... раз или два я садилась на лошадь, но хорошим наездником меня не назовешь. К тому же я не захватила подходящей одежды: у меня нет ни бриджей, ни ботинок, ни шлема, а ведь ездить верхом без шлема опасно!

– Может быть, там можно будет все это одолжить?

– А вы с Джонни там уже бывали? Там выдают снаряжение напрокат?

– Понятия не имею. Но, если выдают, не откажешься прокатиться?

– Почему бы и нет? А ты?

– Если ты сядешь на лошадь, то и я тоже. Там есть квалифицированный инструктор, который, может присмотреть за Джонни, но мне хотелось бы самому быть рядом.

– А костюм для Джонни ты взял?

Он кивнул.

– Когда Джонни сказал, что хочет покататься верхом, я купил ему ботинки и разыскал у себя дома старый детский шлем. Тебе звонить не было смысла – в выходные все равно магазины закрыты.

– Ладно, не беспокойся. Если окажется, что напрокат ничего не выдают, я что-нибудь придумаю. – Она откинулась на сиденье и устремила взор в окно, на расстилавшуюся вдоль обочины зеленую панораму сельской Англии.

Когда они поворачивали за угол, навстречу им на предельной скорости вылетела спортивная машина. Рэндал, выругавшись, резко ударил по тормозам и направил автомобиль к обочине – точно так же, как сделал несколько дней назад, во время памятного столкновения с Томом. Пиппа услышала истошный визг, и мгновение спустя со стыдом поняла, что визжит она сама.