Глубоко вздохнув, она прошептала:

— Не выходи. Свадьба отменяется. — Ей пришлось с силой проталкивать каждое слово сквозь бледные занемевшие губы.

— Что-о-о? Дорогая!.. — Отец хотел удержать ее дрожащую руку, но Дженнифер быстро убрала ее и осторожно отодвинулась на противоположный край сиденья.

— Нет, — упрямо выдавила она охрипшим от волнения голосом. — Я не тронусь с места. Смирись с этим. Уговаривать меня бесполезно.

— Эта женщина сошла с ума! — Отец наклонился к Дженни и, пристально глядя ей в глаза, криво усмехнулся. — Водитель! Сделайте, пожалуйста, круг по площади. Дженнифер, что ты такое выдумала? Я заставлю тебя выйти из машины, даже если мне придется применить силу…

— Думаю, гости будут немного удивлены, когда невеста прибудет на бракосочетание, вопя и извиваясь в руках отца. — Его дикое намерение заставило Дженни нервно рассмеяться. В тот же момент она поняла, что сейчас разрыдается. Напряжение последних часов было слишком велико. — Мне жаль, — сочувственно проговорила она. — Действительно жаль, но ничего уже нельзя поделать. Я не сейчас это придумала. Я долго мучилась, прежде чем принять такое решение.

— Ну так перемени его побыстрей. Если ты не сошла с ума, — брезгливо оттопырив нижнюю губу, потребовал отец.

— Скорее наоборот, — обреченно проговорила Дженни. — Как раз сейчас я в здравом уме. В том-то все и дело.

— Подожди, но с тех пор, как я приехал сюда пять дней назад, я только и слышу все время: "Норман, Норман, Норман". Ты просто переволновалась. Выбрось из головы всю эту ерунду. — Заметив, как плотно сжались ее губы, он изменил тактику. Место упрямого грубоватого ворчуна занял тонкий дипломат, тактичный, сочувствующий, вкрадчиво обаятельный. Этот прием всегда беспроигрышно срабатывал у него в общении с женщинами. — Постарайся справиться с собой, дорогая. Отказаться сейчас от свадьбы было бы безумием. Медовый месяц на Канарах — пальмы, синее небо, яркое солнце… Дорогое удовольствие! Один только номер в коттедже стоит…

— Я знаю. Мне повезло. Ты уже говорил это. — Дженни печально улыбнулась. Практический взгляд на вещи всегда одерживал в нем верх. — Я ведь понимаю, как ужасно обошлась с тобой. — Ее огромные зеленые глаза смотрели на него виновато и умоляюще. — Пап…

Тот нахмурился.

— Называй меня Фрэнк. Я ведь, кажется, просил! Не надо напоминать мне, насколько я уже стар, если имею двадцатичетырехлетнюю дочь. Ну все, Дженни, пора очнуться. Ну же!

— Именно это со мной и произошло. Я очнулась, — сказала она еле слышно.

И почувствовала себя страшно одинокой. Она так нуждалась сейчас в дружеской поддержке. Но трудно было ждать этого от отца. Ему хорошо удавалась только одна роль — роль умелого обольстителя. Дженнифер грустно смотрела на его крашеные черные волосы и странно негармоничный профиль. Пластическая операция привела к тому, что он очень мало напоминал теперь того человека, который на фотографии из домашнего альбома стоял рядом с ее матерью. Чужой. Она совсем не знала его.

И Нормана она тоже не знала. Это горькое открытие пронизывало сердце Дженни острой болью. Солнечный свет, проникая в окно, осветил ее судорожно сплетенные пальцы и ослепительно блестевшее на них золотое с бриллиантами обручальное кольцо. Она надела его всего неделю назад. Вот так бывает. Мечты рождаются, мечты сбываются… мечты умирают.

— Фрэнк, пожалуйста, смирись с этим ради меня, — попыталась сказать она спокойно. — Я не могу выйти замуж за Нормана. Я все понимаю: если отменить свадьбу, будет ужасно неловко и неприятно и возникнет масса проблем. Но лучше спохватиться сейчас, чем выйти замуж, а потом всю жизнь проклинать себя за поспешность или даже помышлять о самоубийстве. До сих пор я не имела возможности остановиться и как следует подумать. Меня будто закружило вихрем. Он не давал мне опомниться, не оставлял одну, он просто вынудил меня дать согласие.

— Да, это похоже на Нормана. Он настырный. Бьет в одну точку, пока не достигнет своего, — процедил Фрэнсис.

— Откуда ты знаешь, какой он? — Дженни нахмурилась. — Вы же познакомились совсем недавно.

— Мы беседовали несколько раз, — угрюмо объяснил отец, не вдаваясь в подробности.

— Беседовали? — удивилась Дженни. — Мне казалось, вы недолюбливаете друг друга. Неужели, пока я была занята в отеле, вы коротали время за болтовней?

— Да, мы не очень-то нравимся друг другу. — Фрэнк повысил голос. — Но это ничего не меняет в вопросе о свадьбе. Обратного пути нет. Слишком поздно. Тебе придется подчиниться его желанию.

— Мне придется — что? — Дженни показалось, будто она ослышалась.

Лицо отца стало жестким, сквозь его неестественную моложавость внезапно проступили старческие черты. Он проговорил раздраженно:

— Будь умницей и постарайся не выводить его из себя своими выходками. Ты должна сделать то, что он хочет. Иначе все может очень плохо кончиться.

— Звучит весьма мелодраматично. — Дженни не знала, что может скрываться за этой угрозой, но почувствовала безотчетную тревогу.

— Это не шутки, — продолжил отец, насупившись. — Спроси у тех, кто его знает. Опасный человек. И вспыльчив, как порох. С досады может многое натворить. Не перечь ему хотя бы ради меня. И ради себя тоже.

Дженни стало страшно. С лица мгновенно исчез румянец. Когда она взглянула на отца, ее глаза, обрамленные густыми ресницами, напоминали два тлеющих угля.

— Так я и знала, что Норман что-то скрывает. Расскажи мне, в чем дело. Я буду сидеть в машине до тех пор, пока не выясню все.

— О Боже! — прорычал Фрэнсис. Несколько томительных секунд он колебался. Промедли отец еще немного, и Дженни бы не выдержала. — Хорошо, — тяжело согласился он наконец. — Я попал в трудное положение. Теперь я в его руках. Он может заказывать музыку, а я буду плясать. Собственно говоря, мы оба будем плясать под его дудку. Ты — часть выкупа, который я был вынужден ему обещать. Он должен тебя получить.

— Выкупа? — пронзенная этим словом, Дженнифер напряженно вытянулась и застыла. Пересохшие губы сжались в тонкую ниточку.

— М-да. Этот дьявол крепко взял меня за горло.

— Ты имеешь в виду Нормана? — спросила Дженни, с трудом разлепив губы. В ее груди снова начало возникать сосущее холодное ощущение пустоты. Она с силой прижала руку к лифу платья.

— Нормана, — жестко подтвердил отец. — Нормана, черт бы его побрал, Реджинальда. Безжалостного инквизитора.

— Опаздывает.

Замечание старого друга заставило Нормана недовольно нахмуриться.

— Привилегия невесты, — отрывисто бросил он.

— Да-а… Ты уверен, что делаешь именно то, что нужно? — спросил Эдгар с мудрой проницательностью. Он видел, что жених взвинчен с самого утра. — Сейчас еще не поздно уйти.

— И упустить единственный в жизни шанс? — с жаром возразил Норман. Он сердито дернул плечом и стал напряженно наблюдать за входом в церковь. Если невеста не появится, он испепелит ее отца, а его прах развеет над их договором.

Элегантная. Грациозная. Неподражаемая Арабелла. Она помахала ему рукой, затянутой в перчатку. Норман улыбнулся, удивляясь в очередной раз ее совершенной красоте, идеальному макияжу, безупречному платью. Она послала ему воздушный поцелуй. Ее лицо, как обычно, смягчилось под его взглядом и стало томно-нежным.

Норман саркастически поднял бровь и театрально пожал плечами, как бы говоря: "Уж и не знаю, приедет ли Джейн вообще?" В ответ Арабелла понимающе покивала головой.

Нетерпение, охватившее Нормана, перерастало в раздражение. Злая улыбка застыла на его губах, и старый друг Эдгар, случайно заметив ее, почувствовал себя неуютно. Норман был сложным человеком, и в глубины его души Эдгар Боулинз даже не решался заглянуть.

— Потерпи еще немного, — сочувственно сказал он. — Она стоит того.

Норман бросил взгляд на церковный вход и снова встретился глазами с Арабеллой. Несколько секунд они не отрываясь смотрели друг на друга, потом Норман отвернулся.

— Да, — подтвердил он, — она того стоит.