— Подождите!

С тихим стоном Дженни закрыла глаза и медленно, без чувств, осела на каменные плиты пола.

Казалось, прошло не больше мгновения, прежде чем тьма начала рассеиваться. Стали слышны голоса, и через некоторое время Дженни полностью пришла в себя. Глаза ее оставались плотно закрытыми. Из-за обжигающего стыда, чувства полной безысходности и опустошенности ей хотелось вообще никогда их не открывать.

Полная равнодушия к тому, что происходит с ней, Дженни поняла тем не менее, что уже не лежит на холодном гладком полу церкви. Ее перенесли в какое-то мягкое удобное кресло, безжизненные руки покоились на его подлокотниках.

Бесстрастно и отрешенно, будто все это случилось с кем-то другим, она стала вспоминать сцену, предшествующую обмороку. Свадьбе хотели помешать. Грудь заныла, словно на нее давила неимоверная тяжесть. Вот и все. У Нормана, наверное, есть жена. Возможно, и дети. Куча детей. Как он мог? У нее было единственное желание — исчезнуть, спрятаться от всего, от всех…

— Прости, прости! Ты же знаешь, я никогда не желала тебе зла, — взволнованно причитал кто-то совсем рядом. Арабелла. Дженни ничем не выдала того, что сознание вернулось к ней.

— Ради Бога, замолчи, — шепотом заговорил Норман. — Черт меня побери, если я не настою на продолжении церемонии. Этот брак слишком много значит для меня.

Дженни затаила дыхание, боясь выдать себя. Только сердце ее забилось с бешеной быстротой. Жесткие интонации и резкое обращение Нормана поразили ее. Никогда прежде она не замечала, чтобы он был несдержан, неделикатен, а тем более груб. Очевидно, не хотел раньше времени обнаруживать эти стороны своего характера. Надо же было оказаться такой наивной и доверчивой. Как мало она его знала!

— Неужели ты не видишь, милый, — вкрадчиво нашептывала Арабелла, — она ведет себя крайне странно. Может быть, нездорова? Во всяком случае, ей явно не по себе. Никак не скажешь, что она летела к алтарю как на крыльях.

— Да, она была очень бледна, — мрачно признал Норман.

— Ты заметил? Даже под искусно наложенным макияжем. Боюсь, не потому ли, что раскрылись каким-то образом твои планы? — нарочито громко проговорила Арабелла.

Понятно, подумала Дженни. Арабелла-то, конечно, в курсе. И не смогла прошлым вечером промолчать о нечестных намерениях Нормана. Она, правда, только намекнула об этом. Ничего определенного. Дженни даже не сразу поняла, куда та клонит. Но ведь не могла же Белла открыто предать старую дружбу. Бедняжка, ее положению не позавидуешь.

— Ради Бога, тише! — угрожающе прошипел Норман. — Предоставь это мне! Я сам все улажу. Ты лучше пойди к Марте, матери Джейн, и передай ей мои извинения за то, что я так настойчиво выдворял ее отсюда. Я был страшно расстроен. Скажи, с Дженнифер все в порядке. Используй свое обаяние и постарайся, чтобы Марта перестала волноваться. Если не сможешь ее успокоить, я спущу с тебя шкуру.

— Нахал, — беззлобно огрызнулась Арабелла.

— И еще, Бел, попроси викария объявить, что Дженнифер скоро придет в себя. Пусть все наберутся терпения и подождут немного. Кстати, неплохо будет, если органист сыграет что-нибудь возвышенное. — Норман распоряжался как человек, привыкший к беспрекословному выполнению своих указаний.

— Мне не нравится то, что ты собираешься сделать, — безуспешно пыталась возразить Арабелла.

Норман издал угрожающий рык, и Беллу как ветром сдуло. Дженни услышала только частое цоканье каблучков по каменным плитам пола и стук тяжелой деревянной двери.

Только теперь Дженни осознала весь ужас своего положения. Она была по уши влюблена в Нормана. Но сама по себе, отдельно от своего приданого, ровным счетом ничего для него не значила. Ее, ставшую неожиданно богатой дурочку, оказалось очень легко обольстить. А теперь, завладев деньгами, можно было относиться к ней, как к отслужившей свой век вещи. И если то, как Норман говорил с Арабеллой, было обычной манерой его обращения с женщинами, он попытается подчинить Дженни себе. Вынуждая при этом принимать как должное любые свои действия. Такого она насмотрелась достаточно. Отец и мать служили ей наглядным примером отношений между властным мужчиной и любящей женщиной.

— Джейн!

Ее пульс снова стал учащенным. Норман наклонился к ней. Она почувствовала на лице его дыхание. И знакомую нетерпеливую дрожь, какой ее тело всегда отзывалось на его приближение. Вопреки воле, грудь Дженни стала вздыматься и опускаться в такт углубившемуся дыханию.

— Черт! — он просунул руку ей под спину и, приподняв, прижал к себе. К своему ужасу, она поняла, что он нащупывает замок молнии на платье.

Мысли Дженни заметались в беспорядке — она услышала треск растегиваемой молнии. Телу стало свободно и прохладно. Она в испуге открыла глаза и встретилась в упор с черными бездонными зрачками Нормана.

— Джейн, — с облегчением выдохнул он.

Ошеломленная, она жестом защиты поднесла руки к груди и испуганно прижала их к роскошному надушенному корсажу платья. Крылья носа Нормана затрепетали. Глаза его с томительной страстностью следили за движениями ее тонких рук, старавшихся утихомирить биение сердца.

— Не прикасайся ко мне! — выкрикнула Дженнифер, соскальзывая обратно в кресло, потому что Норман разнял руки и отпрянул, бормоча ругательства.

— Дьявол! Проклятье!..

— Как ты осмелился?! Как тебе пришло в голову такое?! Мерзкий! Отвратительный! Презренный! — с ненавистью выкрикивала она.

— Господи! — воскликнул Норман, лицо его перекосилось от гнева. — Ты думала!.. Черт побери, Джейн, я полагал, твоим легким нужен воздух. Платье затрудняло дыхание. Дорогая…

— Не называй меня "дорогая", — всхлипнула она.

— Эй! — Он нахмурился и, наклонившись к ней, легонько потряс за плечо. — Все еще не пришла в себя? Это я, Норман! Как далеко, по-твоему, я собирался зайти? — Норман выглядел глубоко оскорбленным.

— Именно это меня и интересует, — с вызовом произнесла Дженни.

Лицо его окаменело.

— Ну что ж, благодарю тебя за доверие, — натянуто сказал он.

— Доверие? — Дженни брезгливо усмехнулась. — Я должна тебе доверять?

— Боже! Что с тобой? Откуда эта язвительность, этот неприязненный тон?

Упрек смутил ее. Она неловко выпрямилась в кресле и принялась суетливо натягивать корсаж на полуобнаженную грудь. На секунду ей почудилось, что хищное выражение опять мелькнуло на лице Нормана. Но оно тут же снова стало холодным и бесстрастным.

— Где мы? — вяло поинтересовалась Дженни, пытаясь собраться с мыслями.

— В ризнице. — Он осторожно следил за ней, опасаясь нового взрыва. — У тебя есть несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Мы должны продолжить церемонию.

— Если я захочу. — Она строптиво дернула плечом.

— Конечно, захочешь, — медленно проговорил он.

Его уверенный самодовольный тон покоробил ее. Она вскинула на него глаза и замерла, загипнотизированная спокойным, властным взглядом. От Нормана исходила такая страстная сила, что кончики пальцев Дженни начало покалывать. И привычная дрожь пробежала по телу. Что это? Любовь или жажда обладания? И даже не ею вовсе, а ее деньгами? Секунду они молча смотрели друг на друга. Тщетно искала она в его глазах ответ на свой вопрос. Лицо его вновь стало непроницаемым.

Норман первым нарушил молчание.

— Прости, — сказал он с обезоруживающей любезностью. — Ты, должно быть, испытала сильнейшее потрясение.

— Ужасное, — отрывисто бросила Дженни. — Можно мне немного воды?

— Конечно. Мне давно следовало подумать об этом. — Он был сама предупредительность, сама галантность. Взяв стакан, Норман направился к стоявшей в углу чаше с водой. Воспользовавшись моментом, Дженни занялась молнией, но та никак не хотела поддаваться.

— Позволь мне, — вежливо предложил Норман, ставя стакан на столик.

— Нет, — поспешно выкрикнула она, — не трогай меня!

— Бога ради, Джейн! Какой дьявол в тебя вселился? Говорю тебе, я сделал то, что считал необходимым. Я полагал, тебе так станет легче. Ты думаешь, я — животное? — возмутился он.