Во время их первой встречи Реба сказала, что она журналистка из одной известной газеты, тщательно избегая упоминать «Нэшнл дейли». Хотя и могла бы ее упомянуть, думала она сейчас, с внимательным и сочувствующим видом выслушивая истории о Спринг-Лейк 1930-х годов. Реба была уверена, что Бернис Джойс никогда не читала «Нэшнл дейли», если вообще когда-нибудь о ней слышала.

Бернис Джойс, несомненно, воспринимала желтую прессу неодобрительно.

Реба хотела разузнать о других гостях на той злосчастной вечеринке, когда исчезла Марта. Она намеревалась выжать все, что только возможно, из истории с доктором Уилкоксом, хотя на самом деле все могло быть именно так, как сказал Уилкокс: он положил шарф жены рядом с ее сумочкой, а кто-то украл его.

— Говорили вы с кем-то еще, кого допрашивала полиция в прошлую субботу, миссис Джойс?

— Я обменялась впечатлениями с соседями Лоуренсов. Я немногих здесь знаю хорошо. Мне, например, очень нравится первая жена Роберта Фриза, Сьюзен. Его вторую жену, Натали, я не люблю. Роберт был там с Натали. А потом там еще были...

Когда Реба допивала вторую чашку кофе, у нее уже был список фамилий.

— Я хочу написать очерк о Марте: какой она запомнилась тем, кто ее знал, — объяснила она. — Поэтому стоит начать с тех, кто был рядом с ней в последние часы ее жизни.

Реба проглядела список еще раз.

— Я прочитаю вам все эти имена, чтобы убедиться, насколько полный получился список.

Слушая Ребу, Бернис Джойс представляла себе гостиную Лоуренсов. Она так часто вспоминала тот вечер за последнюю неделю, что теперь он виделся ей во все более отчетливом виде.

Шарф действительно лежал на столике в холле. Это она хорошо помнила. Бернис вспомнила, как прошла Натали с сумочкой в руке. Она, по-видимому, направлялась в туалет.

У Бернис в памяти всплыло лицо еще одного гостя. Теперь ей казалось, что это тот человек трогал тогда сумочку Рейчел. Шарф был под сумкой.

Может быть, следует рассказать об этом следователю Даггану? Имеет ли она право называть человека, если не уверена, что четко все помнит?

Бернис внимательно посмотрела на сидящую напротив нее женщину. Эта Реба Эшби очень симпатичная, словно старая знакомая. Как журналистка, она, конечно, должна разбираться в этических проблемах.

— Миссис Эшби, — начала Бернис Джойс, — можно мне поделиться с вами одной проблемой? Мне кажется, я видела, как этот шарф взяли со столика в тот вечер. То есть я практически уверена, что видела.

— Вы практически уверены... в чем?! — Реба была настолько поражена, что на мгновение утратила свой доброжелательно-невозмутимый вид.

Бернис снова посмотрела в окно на океан. Если бы только она могла быть абсолютно уверена!

— Кто же взял тогда шарф, Бернис, я хочу сказать, миссис Джойс?

Бернис очнулась от своих мыслей и повернула голову. Она испытующе взглянула на Ребу Эшби. Глаза у той блестели, она была похожа на тигра, готового к прыжку.

Бернис внезапно поняла, что совершила ужасную ошибку, — Ребе Эшби никак нельзя было доверять.

— Я думаю, мне не следует об этом говорить, — сказала она твердым голосом, делая знак официанту подать счет.

Когда Марти Броуски пришел к себе на работу утром в четверг, он увидел, что в семь часов вечера в среду Эрик Бейли ответил на его звонок. Марти просил Эрика о встрече.

Секретарша Бейли тотчас соединила Эрика с Марти.

— Жаль, что вы вчера меня не застали, — сказал Эрик. — Я сбежал с работы, чтобы немного потренироваться в гольф.

Он охотно согласился на встречу.

— Сегодня утром, если хотите. В одиннадцать у меня свободное время.

По дороге Марти вспомнил, что видел Бейли только раз в суде, когда Нэда Койлера обвиняли в преследовании Эмили Грэхем. Бейли выступал свидетелем и показал, что он установил камеры наружного наблюдения в доме Эмили.

Он стоял, съежившись, нервно стискивая руки, вспоминал Марти. Голос у него был тихий и писклявый. Судья то и дело просил его говорить громче.

С тех пор Марти не раз видел его фотографию в газетах. Бейли был своего рода знаменитостью, местной копией Билла Гейтса.

Ожидать теперь от Бейли информации, с помощью которой он мог бы найти преследователя, было все равно что утопающему хвататься за соломинку. Но Марти понимал, что сейчас приходилось цепляться за любую мелочь, пусть даже это будет и соломинка.

Марти проезжал территорию, где были расположены офисы многих компаний. Этот район больше был похож на парк — здания не выше трех этажей утопали в зелени.

Марти снизил скорость, на следующем повороте он свернул направо.

Длинная аллея вела к красивому двухэтажному кирпичному зданию с большими окнами из затемненного стекла. «Солидно», — подумал Марти, ставя машину у тротуара.

Внутри, в центре просторного холла, помещался стол администратора. Повсюду были расставлены дорогие, обитые красной кожей диваны и кресла; персидские ковры, картины в дорогих рамах были со вкусом развешаны по стенам. Во всем чувствовались вкус и достаток.

На память Броуски пришла попавшаяся ему в популярном журнале реплика известного кинопродюсера касательно усадьбы какого-то драматурга или писателя: «Вот что мог бы сделать Господь Бог, будь у него деньги».

— Кабинет мистера Бейли на втором этаже, — сообщила секретарша. — Направо и до конца коридора.

Пренебрегая лифтом, Броуски поднялся по винтовой лестнице. Проходя по длинному коридору второго этажа, он заглядывал в помещения, мимо которых шел. Многие из них выглядели пустыми. Он слышал, что компания Бейли разоряется, что разработанные ею технологии во многом уже уступали вновь созданным. Ему также доводилось слышать, что заявления Бейли о том, что он успешно трудится над принципиально новыми разработками, многими воспринимались скептически.

В конце коридора двойные двери красного дерева вели в личные покои Бейли.

"Постучать или окликнуть его? " — раздумывал Марти. Но он не сделал ни того, ни другого — бесшумно распахнул дверь.

— Прошу вас, мистер Броуски, — услышал он женский голос. Стройная элегантная женщина лет сорока поднялась из-за стола. Назвавшись Луизой Колдвил, личным секретарем мистера Бейли, она ввела Марти в кабинет шефа.

Эрик стоял у окна, спиной к двери. Он обернулся на шум.

Броуски уже забыл, каким хлюпиком выглядел Эрик Бейли. Причем не то чтобы он был маленького роста, скорее среднего. Все дело было в его осанке. «Держаться не умеет», — решил про себя Марти, вспоминая, как его отец, бывало, строго приказывал ему: "Стоять прямо и не горбиться! "

Из-за сутулой спины Эрика Бейли явно дорогой коричневый костюм, казалось, был ему велик и сидел плохо.

«При всех его капиталах он выглядит чучелом, — подумал Марти, протягивая руку. — С виду этот парень никак не похож на гения».

— Рад вас снова видеть, мистер Броуски.

— Рад видеть вас, мистер Бейли.

Эрик Бейли жестом указал на диван и кресла у окна.

— Здесь будет удобно, — сказал он, бросив взгляд на Луизу Колдвил.

— Я распоряжусь насчет кофе, мистер Бейли, — кивнула она.

— Благодарю вас, Луиза.

Усаживаясь на диван, Марти сравнил этот кабинет со своим. У него была комнатушка восьми метров с маленьким окошком, выходившим на паркинг. Жена говорила, что его стол сделан из дерева, оставшегося от Ноева ковчега. Ящики картотеки разваливались, а папки с делами занимали единственный второй стул или лежали на полу.

— Прекрасный кабинет в прекрасном здании, мистер Бейли, — сказал Марти искренне.

По губам Эрика скользнула довольная улыбка и тут же исчезла.

— Вы видели мой старый офис? — спросил он. — Рядом с офисом Эмили.

— Я был в офисе Эмили несколько раз. Маленькое помещение, но приятное, я бы сказал.

— Уменьшите его в три раза, и вы получите представление о моем прежнем рабочем месте.

— Значит, мое теперешнее рабочее место я унаследовал от вас, мистер Бейли.