— Вы сообразительны.

— Но этого не может быть! — воскликнул я.

— Это так и случилось!

— Боже мой!

— Имейте терпение выслушать все до конца. Так вот, я занялся мальчиками, а Арчи — девочками. Должен признаться, что наша работа доставляла истинное наслаждение. Знаете, я как-то читал одного учёного, который исследовал жизненный путь многих пар близнецов. Он обнаружил, что однояйцевые близнецы не только похожи друг на друга внешне, но и их жизненный путь, и их судьба во многом совпадают. Помню, он приводил в пример двух братьев близнецов, которые расстались в раннем детстве, а по прошествии многих лет выяснилось, что они были женаты на поразительно похожих женщинах, занимались одной и той же профессией, оба имели собак, и обе собаки носили одно и то же имя! Тогда я не поверил в это. За время работы в Гринболе я воочию убедился, что генетическое тождество детей позволяет без особого труда добиться и их духовного тождества. Но самым поразительным было другое: в наших отпрысках я и Арчи видели свои копии, своё детство, затем юность и молодость. Мы смотрели на детей и восклицали: «Смотри, Арчи! Они полезли на тополь! Помнишь, я в семь лет сделал то же самое, а ты, как и наши девочки, бросала в меня мячом!» И действительно, мальчики, как по команде, полезли на один и тот же старый тополь, а девочки начали бросать в них мячи!

«Дик! Девочки склонились над колодцем! Бьюсь об заклад, что они уронили ведро! Сейчас мальчишки за ним полезут!» И действительно, мальчишки лезли за ведром…

— Оба за одним ведром? — спросил я.

— Да. Я и Арчи смотрели на них, на их жизнь, как на фантастическое, повторенное дважды своё собственное бытие, перенесённое на тридцать лет назад. Если и есть у человека шанс когда-нибудь вернуть свою молодость, то только таким путём!

— А как вы их отличали друг от друга?

— Мальчики имели одно и то же имя — Дик, а девочки — Арчи. Но у каждого был свой номер. Его мы нашивали им сзади, как это делают спортсмены. Вскоре мальчики начали ухаживать за девочками.

— Точно так же, как вы за своей будущей женой?

— Да-да! Возникла сложность с местом свиданий, потому что они всегда назначали одно и то же место. Но после они к этому привыкли.

— А они не путали друг друга?

— Представьте себе, нет.

— Любопытно, что же произошло дальше?

— Арчи жила на ферме до четырнадцатилетнего возраста, а я — до восемнадцати лет…

После Арчи уехала с родителями в Нью-Йорк. Поэтому, достигнув четырнадцати лет, девочки уехали вместе с Арчи в Нью-Йорк, чтобы там повторять курс жизни, который в своё время прошла Арчи. Это они сделали без труда, с большим успехом, и стали ещё больше походить на Арчи в молодости. Они вернулись на ферму через два года, когда юноши достигли двадцатилетнего возраста. Они ещё прожили на ферме по три года… И тут-то произошло несчастье.

— Какое?

— Моя жена. Арчи… повесилась… И ужас был не только в самом факте самоубийства. Скорее в причине трагедии.

— Может быть, не стоит об этом вспоминать?

— Стоит! Дело в том, что пока обе Арчи жили в Нью-Йорке, Дики немного к ним поохладели и стали наведываться на соседнюю ферму, к дочерям мистера Сольпа. У Сольпов всегда были большие семьи. В моё время у них было три дочери. И теперь их было три. И вот Дики к ним повадились в гости.

— Так почему же ваша жена…

— Однажды, вскоре после её приезда из Нью-Йорка, мы ужинали у Сольпов и задержались до позднего вечера.

Я болтал со стариками Сольпами, а моя Арчи куда-то вышла. Вдруг ома вбежала в комнату вся в слезах, с безумными глазами. В ответ на вопрос, что случилось, она только ещё сильнее заплакала.

По дороге на нашу ферму она не разрешила мне взять её за руку, даже прикоснуться… За каких-нибудь полчаса мы вдруг стали совершенно чужими…

Только после её самоубийства я догадался, вернее, понял, что случилось. Она, узнав, что в семье Сольпов гостят наши Дики, поднялась наверх и совершенно случайно подслушала разговор юношей с дочерьми нашего приятеля.

Мои сыновья клялись в верности и любви дочерям Содьпов и заверяли, что если те не станут их жёнами, то неизбежный брак с Арчи будет для Диков проклятьем всей жизни. Они говорили, что не любят этих холодных дурочек и только из уважения к старикам, то есть к нам, согласились на них жениться. Они предлагали дочкам Сольпов немедленно бежать…

— Это произвело впечатление на вашу жену?

— Ещё бы! Она сразу поняла, что до нашего брака я ей изменял.

— То есть, — пробормотал я тупо.

— Мои парни повторили то же самое, что когда-то сделал я… Это было ужасно… Арчи поняла, что обманулась, веря в мою любовь и добродетельность. Она повесилась на одном из дубов, что растёт у нас над ручьём… После этого я покинул ферму вместе со всем семейством и переехал сюда.

— Скажете, а юные Арчи знали о происходящем?

— Конечно, нет, они спали, как и моя Арчи в те далёкие времена… Так вот, я переехал со всем семейством в Нью-Йорк. Мальчики поступили на биологический факультет колледжа, как когда-то и я, а девочки устроились телефонистками на центральной почте. Так они жили порознь, уже фактически без моего вмешательства до тех пор, пока однажды не встретились в кино. Это была радостная встреча. Их нежная дружба возобновилась… Будьте добры, который час? Хорошо, в нашем распоряжении ещё пятнадцать минут… Кстати, они встретились и том же самом кинотеатре, и котором когда-то я встретился с Арчи.

— Удивительно!

— Я уже ничему не удивлялся. Я знал всю игру от начала до конца. Я точно знаю день я час, когда они переженятся… Если вы никуда не спешите, пройдёмте в «Сперри-дансинг».

— Зачем?

— Вы их там увидите. Они сегодня придут туда на танцы… Я и Арчи тоже ходили.

— Господи, — воскликнул я. — А что же будет дальше?

— Это мы сейчас узнаем. Я просто дрожу от ожидания… Все, до мельчайших подробностей, должно повторяться!

Мы пошли по совершенно тёмной аллее, старик ощупывал дорогу палкой, а я слегка поддерживал его под руку. Теперь окна клуба «Сперри-дансинг» сияли, и оттуда доносилась музыка. Это был второразрядный клуб с дешёвыми входными билетами. После темноты осеннего вечера глаза не могли привыкнутъ к яркому свету. Джаз ревел во всю свою латунную глотку. Затем музыка прекратилась, и вдруг две одинаковые пары бросились в нашу сторону.

— Папа! Папа Дик! Как ты узнал, что мы здесь?

Они кричали одновременно и, как мне показалось, в унисон.

Старик Дик вытащил носовой платок и вытер глаза. Я никак не мог понять, плачет он или у него жестокий насморк.

— Я догадался, что вы здесь.

— Удивительно! Ведь мы тебе об этом не говорили!

— Отцовское сердце. Знаете, оно всегда чувствует… Думаю, дай зайду.

— Мы очень рады тебя видеть. Ты у нас мудрый и можешь решить наш спор.

Мой собеседник как-то страшно съёжился, как будто его собирались бить.

— Я вас слушаю.

— Мы говорили о том, что нельзя создать гармоническое общество из разных людей. Что ты на это скажешь?

Старик съёжился ещё больше.

— Об этом как-нибудь в другой раз.

— Нет, ты скажи своё мнение. А то мы будем так спорить без конца.

— Месяца через полтора вы придёте к выводу самостоятельно. Тогда приходите ко мне.

— Мы пришли к выводу, что если из разных людей нельзя создать монолитное общество, то нужно попытаться…

В мот момент снова заиграл оркестр, и Дики со своими Арчи бросились танцевать.

Почти насильно я вытащил старика из зала:

— Послушайте! Я не могу допустить, что эти прекрасные девушки, которые вскоре станут жёнами своих Диков, будут рано или поздно болтаться на ветках дуба, что растёт у вас на ферме Гринбол.

— А что поделаешь? — упавшим голосом сказал старый Дик.

— Нужно немедленно рассказать им о происшествии в семействе Сольпов!

— Думаете, мою Арчи не предупреждали? Она не верила нм единому слову… А когда я узнал имя одного ябеды, то…

— То что?

— В молодости я очень метко стрелял… Я имею в виду, что мои сыновья очень метко стреляют.