— Что за вопрос?

— Он любит тебя?

Услышав такой вполне резонный вопрос Уильяма, я поникла. Меньше, чем «да», здесь будет недостаточно. Уильяму это известно. Без такого заверения я даже думать не должна о возможности подвергнуть свое разбитое сердце еще большей боли.

— Он ко мне неравнодушен, — отворачиваюсь, глядя в окно, и чувствую себя глупой и незрелой.

— Неравнодушие равняется любви?

— Не знаю, — шепчу едва слышно, но когда он кладет руку на мое колено и ласково его пожимает, я понимаю, что он меня услышал.

— Сначала думай, — произносит он тихо, — и уж потом говори.

Я согласно киваю, чувствуя странное утешение от искреннего прикосновения Уильяма. Я скажу и подумаю, но на самом деле, не думаю, что Миллер сможет сказать что-то, что могло бы уменьшить или унизить мое восхищение самым скандально известным мужским эскортом Лондона. Хочу этого, но я реалистка. Я попалась в его таинственный мрачный мир, и уже не верю, что что-нибудь или кто-нибудь сможет меня освободить, даже Уильям, и не важно, насколько сильно он старается.

***

Водитель не останавливает машину за углом, как договаривались. Он останавливается прямо перед рестораном, и Уильям не обращает внимания на его ошибку. Собираюсь сделать замечание, но вижу Миллера: он ждет на тротуаре, бросает на «лексус» недоверчивый взгляд, и я понимаю, что он в курсе, чья это машина. Но он не знает, что я в ней.

— Прошу, — запаниковав, поворачиваюсь к Уильяму, — скажи водителю остановиться в следующем квартале.

— Нет необходимости, — не обращая внимания на мое беспокойство, он быстро и уверенно выходит из машины с предельным чувством превосходства. Я хочу забраться под сиденье и спрятаться там. Я не смотрю на улицу, чтобы не видеть реакцию Миллера на появление Уильяма. Мне это не нужно. Чувствую, как воздух вокруг стал колючим, а он еще даже не видел меня.

— Харт, — слышу суровый голос Уильяма. А потом дверца с моей стороны открывается, и Уильям смотрит на меня, протягивая руку и ожидая, что я ее приму. Хочу заорать на него за такую подлость. Сейчас он угрожает, а я видела, как Миллер поступает с теми, кто угрожает. Это приводит в ужас.

Закрыв глаза и сделав глубокий, придающий уверенности вдох, я отклоняю предложение Уильяма и выбираюсь из машины, медленно выпрямляюсь до тех пор, пока меня не засасывает ледяной воздух, и он никак не связан с погодными условиями. Потом я поворачиваюсь и вижу его. Синие глаза распахнуты, челюсть напряжена, но он остается спокойным, пока Уильям провожает меня к нему. Миллер, как всегда, неправдоподобно красив в темно-сером костюме-тройке, бледно-голубой рубашке — идеально завязанный галстук — дорогих туфлях. По мере того, как я подхожу, в его глазах, несмотря на шок, появляется блеск, темные волосы взъерошены, осанка прямая. Как только я оказываюсь рядом, он стреляет в Уильяма холодным взглядом, а потом снова смотрит на меня, ладонью накрывает мой затылок, подталкивая вперед. Воздух по-прежнему ледяной, но теперь он смешан с приятным теплом, которое врывается в меня от нашего соприкосновения. Наклонившись так, чтобы его глаза были на одном уровне с моими, он дарит мне кроткую улыбку. Это напоминает мне, что у Миллера самая красивая улыбка и что я уже очень долгое время ее не видела.

Он медленно моргает, еще одна из его милых привычек, и ласково накрывает мои губы своими. Знаю, что Уильям позади меня дернулся, только ничто не остановит меня от впитывания вкуса Миллера. Даже я сама.

— Ты заставляешь идеал прятаться в тени, моя прекрасная девочка, — он оставляет на моих губах еще один быстрый поцелуй, а потом отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза. — Спасибо, что пришла.

Чувствую себя невероятно глупо из-за Уильяма, разыгрывающего из себя моего телохранителя, так что я поворачиваюсь и вижу его, пристально нас разглядывающего.

— Ты уже можешь идти, — чувствую, как рука Миллера обвивает мою талию, и он прижимает меня к своей груди. Он полностью проигнорировал мою просьбу не прикасаться и не целовать, и я ничего не сделала, чтобы его остановить. Он метит свою территорию.

Высокий, статный седовласый мужчина медленно отступает, не отводя глаз от Миллера, пока не оказывается у своей машины.

— Я знаю, что с моральными принципами ты не в ладах, Миллер, но я по-хорошему прошу тебя поступить сейчас правильно, — Уильям, может, и просит по-хорошему, только его голос пропитан угрозой.

— Не взывайте к моим принципам, когда дело касается Оливии Тейлор, мистер Андерсон, — рука Миллера на мне сжимается. — Никогда.

Враждебность между двумя этими сильными мужчинами отравляет. В голове полно вопросов об их общении и сталкивающихся мирах, и все они на первом месте в списке, который я подготовила для Миллера.

— Поступи правильно, — говорит Уильям, а потом обращает ко мне взгляд серых глаз. — Ты мне позвонишь, — непринужденно садится в машину, не дожидаясь моего ответа, и быстро отъезжает, оставляет меня на тротуаре, напряженную и собирающуюся с силами, чтобы выдать Миллеру все свои вопросы.

Спустя несколько долгих секунд он заговаривает, и когда он это делает, реакция оказывается совсем не той, к которой я себя готовила.

— Ну, это было неожиданно, — шепчет он тихо, от чего я хмурюсь. — Как ты дошла до того, что оказалась в компании Уильяма Андерсона?

Я абсолютно сбита с толку:

— Он был сутенером моей матери, — напоминаю ему, утаив подробности, которые сама только что узнала. И я знаю, что Миллер не оценит упоминание о встрече с Уильямом в безрассудное для меня время, так что я упускаю и эту часть. — И раз уж мы об этом заговорили, — взрываюсь, разворачиваясь в его руках, и отступаю на шаг. — Как я докатилась до того, что оказалась в твоей компании?

Он смотрит на меня слегка озадаченно:

— Ты уже нарушила свои правила с прикосновениями и поцелуями, — он наклоняется и нахально целует меня. И, черт меня подери, я не отстраняюсь. — Глупо было бы снова их устанавливать, — его взгляд искрится, на лице невысказанное торжество. Глупо, учитывая, что я провалюсь, или глупо, учитывая, где я окажусь, стоит мне сдаться. Очевидно, в постели Миллера, боготворимая им.

— Совсем даже не глупо, — заявляю со всей наглостью. Хотя преклонение в стиле Миллера — единственный способ убежать от моих проблем, я должна сопротивляться, неважно, насколько сильно хочу, чтобы он доставил мне удовольствие и забрал в свой крышесносный мир наслаждений. — Мы ужинать будем?

— Да, — он указывает на другую сторону дороги и, когда я оборачиваюсь, вижу его машину. — После тебя.

Хмурюсь, и вместо этого направляюсь в сторону ресторана. Уйти удается недалеко.

— Не туда, — просто говорит он и, беря меня за заднюю часть шеи и едва уловимо поглаживая ее, ведет к своей машине.

— Ужин и разговор, — напоминаю ему. — Ты согласился встретиться ради ужина и разговора.

— Да, я согласился встретиться с тобой у ресторана. Ты ни разу не упомянула, что ужин и разговор должны проходить здесь.

Нервно смеюсь, задаваясь вопросом, где же он собирается разговаривать и ужинать.

— Ты не можешь искажать смысл моих слов.

— Я ничего и не искажаю, — он с легкостью переводит меня через дорогу и усаживает в свою машину. — Мы поужинаем у меня дома, — дверца за мной закрывается, срабатывает блокировка.

Теперь я в бешенстве. Быть у Миллера — плохая, плохая идея. Пытаюсь открыть дверцу, хоть и не знаю, зачем. Я ведь слышала звук блокировки. А потом я снова его слышу и дергаю ручку, но ничего не выходит. Он садится рядом со мной.

— Это похищение! — возмущаюсь я. — Я не хочу к тебе домой.

— Почему? — спрашивает он, заводя машину и пристегиваясь.

— Потому что… я… потому что… это будет…

— Естественно для нас заняться любовью? — он медленно переводит на меня взгляд. Серьезный взгляд.

Это были просто слова, а мой пульс уже сошел с ума. Чувствую себя сексуальной, похотливой и беспомощной, а с Миллером Хартом это опасная комбинация.