Старцу немедля ответствовал царь Ахиллес быстроногий: "Феникс, отец мой, старец божественный! В чести подобной Нужды мне нет; я надеюсь быть чествован волею Зевса! Честь я сию сохраню перед войском, доколе дыханье 610 Будет в груди у меня и могучие движутся ноги. Молвлю тебе я другое, а ты положи то на сердце: Мне не волнуй ты души, предо мною крушася и плача, Сыну Атрея в угодность; тебе и не должно Атрида Столько любить, да тому, кем любим, ненавистен не будешь. 615 Ты оскорби человека, который меня оскорбляет! Царствуй, равно как и я, и честь разделяй ты со мною. Скажут они мой ответ; оставайся ты здесь, успокойся В куще, на мягком ложе; а завтра, с восходом денницы, Вместе помыслим, отплыть восвояси нам или остаться".

620 Рек - и Патроклу, в безмолвии, знаменье подал бровями Фениксу мягкое ложе постлать, да скорее другие Выйти из кущи помыслят. Тогда Теламонид великий, Богу подобный Аякс, подымался и так говорил им: "Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный! 625 Время идти; я вижу, к желаемой цели беседы Сим нам путем не достигнуть. Ахейцам как можно скорее Должно ответ объявить, хоть он и не радостен будет; Нас ожидая, ахейцы сидят. Ахиллес мирмидонец Дикую в сердце вложил, за предел выходящую гордость! 630 Смертный, суровый! в ничто поставляет и дружбу он ближних, Дружбу, какою мы в стане его отличали пред всеми! Смертный, с душою бесчувственной! Брат за убитого брата, Даже за сына убитого пеню отец принимает; Самый убийца в народе живет, отплатившись богатством; 635 Пеню же взявший - и мстительный дух свой, и гордое сердце Все наконец укрощает; но в сердце тебе бесконечный Мерзостный гнев положили бессмертные ради единой Девы! но семь их тебе, превосходнейших, мы предлагаем, Много даров и других! Облеки милосердием душу! 640 Собственный дом свой почти; у тебя под кровом пришельцы Мы от народа ахейского, люди, которые ищем Дружбы твоей и почтения, более всех из ахеян".

И немедля ему отвечал Ахиллес быстроногий: "Сын Теламонов, Аякс благородный, властитель народа! 645 Всё ты, я чувствую сам, говорил от души мне, но, храбрый! Сердце мое раздымается гневом, лишь вспомню о том я, Как обесчестил меня перед целым народом ахейским Царь Агамемнон, как будто бы был я скиталец презренный! Вы возвратитесь назад и пославшему весть возвестите: 650 Я, объявите ему, не помыслю о битве кровавой Прежде, пока Приамид браноносный, божественный Гектор, К сеням уже и широким судам не придет мирмидонским, Рати ахеян разбив, и пока не зажжет кораблей их. Здесь же, у сени моей, пред моим кораблем чернобоким, 655 Гектор, как ни неистов, от брани уймется, надеюсь".

Рек он, - и каждый, в молчании, кубок взяв двоедонный, Возлил богам и из сени исшел; Одиссей предитёк им. Тою порою Патрокл повелел и друзьям и рабыням Фениксу мягкое ложе как можно скорее готовить. 660 Жены, ему повинуясь, как он повелел, простирали Руны овец, покрывало и цвет нежнейший из лена. Там покоился Феникс, Денницы святой ожидая. Но Ахиллес почивал внутри крепкостворчатой кущи; И при нем возлегла полоненная им лесбиянка, 665 Форбаса дочь, Диомеда, румяноланитая дева. Сын же Менетиев спал напротив; и при нем возлежала Легкая станом Ифиса, ему Ахиллесом героем Данная в день, как разрушил он Скирос, град Эниея.

Те же - едва показались у кущи Атрида владыки, 670 С кубками их золотыми ахеян сыны привечали, В встречу один за другим подымаясь и их вопрошая. Первый из них говорил повелитель мужей Агамемнон: "Молви, драгой Одиссей, о великая слава данаев, Хочет ли он от судов отразить пожирающий пламень 675 Или отрекся и гордую душу питает враждою?"

И ему отвечал Одиссей, знаменитый страдалец: "Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! Нет, не хочет вражды утолить он; сильнейшею прежней Пышет грозой, презирает тебя и дары отвергает. 680 В бедствах тебе самому велит с аргивянами думать, Как защитить корабли и стесненные рати ахеян. Сам угрожает, что завтрашний день, лишь Денница возникнет На море все корабли обоюдовесельные спустит. Он и другим воеводам советовать тоже намерен 685 В домы отплыть; никогда, говорит он, конца не обресть вам Трои высокой: над нею перунов метатель Кронион Руку свою распростер, - и возвысилась дерзость народа. Так он ответствовал; вот и сопутники то же вам скажут, Сын Теламона и вестники наши, разумные оба. 690 Феникс же там успокоился, старец; так повелел он, Чтоб за ним в кораблях, обратно к отчизне любезной Следовал завтра, но если он хочет, - неволить не будет".

Так говорил, - и молчанье глубокое все сохраняли, Речью его пораженные: грозное он им поведал. 695 Долго безмолвными были унылые мужи ахейцы; Но меж них наконец взговорил Диомед благородный: "Царь знаменитый Атрид, повелитель мужей Агамемнон! Лучше, когда б не просил ты высокого сердцем Пелида, Столько даров обещая: горд и сам по себе он, 700 Ты же в Пелидово сердце вселяешь и большую гордость. Кончим о нем и его мы оставим; отсюда он едет Или не едет - начнет, без сомнения, ратовать снова, Ежели сердце велит и бог всемогущий воздвигнет. Слушайте, други, что я предложу вам, одобрите все вы: 705 Ныне предайтесь покою, но прежде сердца ободрите Пищей, вином: вино человеку и бодрость и крепость. Завтра ж, как скоро блеснет розоперстая в небе Денница, Быстро, Атрид, пред судами построй ты и конных и пеших, Дух ободри им и сам перед воинством первый сражайся".

710 Так произнес, - и воскликнули весело все скиптроносцы, Смелым дивяся речам Диомеда, смирителя коней. Все наконец, возлиявши богам, разошлися по кущам, Где предалися покою и сна насладились дарами.

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ.

ДОЛОНИЯ

Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян, Спали целую ночь, побежденные сном благотворным; Но Атрид Агамемнон, ахенского пастырь народа, Сладкого сна не вкушал, волнуемый множеством мыслей. 5 Словно как молнией блещет супруг лепокудрыя Геры1, Если готовит иль дождь бесконечный, иль град вредоносный, Или метель, как снега убеляют широкие степи, Или погибельной брани огромную пасть отверзает, Так многократно вздыхал Агамемнон, глубоко от сердца, 10 Скорбью гнетомого; самая внутренность в нем трепетала; Ибо когда озирал он троянский стан, удивлялся Их огням неисчетным, пылающим пред Илионом, Звуку свирелей, цевниц и смятенному шуму народа. Но когда он взирал на ахейский стан неподвижный, 15 Клоки власов у себя из главы исторгал, вознося их Зевсу всевышнему: тяжко стенало в нем гордое сердце.