Ли покачал головой:

— Мне нравится мой старый дом. Или мой новый дом — это как посмотреть.

— Ну, для видеоклипа здесь все просто великолепно. Не думаю, что можно было найти в центре Джорджии что-то более похожее на здание времен, предшествующих войне Севера и Юга.

— Надеюсь, ты прав… — начал Ли, но тут чья-то рука хлопнула его по плечу и он, обернувшись, увидел Гэри Райта, испускавшего пучок нервной энергии, блестящего режиссера, который стоял перед мим.

— Ли! Как прошел твой гастрольный тур? Замечательно, что ты вернулся.

— Тур прошел прекрасно, Гэри, но думаю, он был последним. И здорово, что я снова с тобой.

Все трое находились в хороших, деловых отношениях, но когда они в прошлом году собрались в Шотландии, чтобы сделать свой первый видеоклип, дела шли из рук вон плохо. Тони сделал себе имя в классическом балете, а Гэри заработал себе репутацию, работая как режиссер на Пи-би-эс. Оба они скептически относились к сотрудничеству с Ли, но сам Ли давно усвоил, что есть пара вещей, которые могут привести к предубеждению по отношению к нему, — то, что он был индейцем из племени черноногих, и то, что он был рок-музыкантом.

Подрастая, он научился быть жестким. Взрослея, он научился пожимать плечами и спокойно гнуть свою линию.

И он доказал свою правоту Тони и Гэри.

Но не сумел доказать Виктории…

Все в прошлом, напомнил он себе. Давно в прошлом.

Им пришлось идти на взаимные уступки в тот бесконечный месяц, когда они снимали первый видеоклип, но результат того стоил, и еще до того, как можно было сворачивать съемки, они стали друзьями. А их видеоклип имел оглушительный успех, как коммерческий, так и у критиков.

— Я только в одном с тобой не согласен, Ли, — сказал Гэри. — Замысел мне нравится. Должен признать, аранжировка песни мне тоже нравится. Но я думаю, имея в виду твою карьеру, что надо все-таки «ставить кадры твоих парней с инструментами. Я знаю, ты начнешь говорить мне, что это баллада времен Гражданской войны, да, это так и есть, но ты подумай, что…

— Извини, Гэри, — быстро вмешался Тони, — мне нужно идти начинать работать с танцовщиками.

— Разумеется, Тони, — сказал Гэри. — Давай. Так вот, Ли… Я не имею в виду кадр на одну-две секунды…

— Извини, Гэри, — в свою очередь прервал его Ли, а его глаза тем временем следили за Тони, идущим через зал к группе пестро одетых танцовщиков. — Я сейчас вернусь.

— Но, Ли…

— Сделай это, Гэри. Делай все, что считаешь нужным!

По лицу Гэри пробежала улыбка, но Ли этого не заметил или просто не обратил внимания. Ему до зарезу нужно было поговорить с хореографом.

— Тони!

Тот резко остановился и обернулся.

— Тони, ты не видел тут рыжеволосую, такую тонкую, звонкую…

— Рыжеволосую? Такую точно не видел.

— Ну, с каштановыми волосами. На ней розовые колготки и черное трико. Ростом где-то метр семьдесят… Тони, ты что — слепой?!

— А, ну да… Видел. Да и сейчас ее вижу!

— Слушай, кончай пялиться на нее как дурак, Тони. Ты должен был давно привыкнуть к хорошеньким фигуркам.

— Я… ну да, но послушай…

— Тони, побудь секундочку холодным эстетом, а? Как ты думаешь, подойдет она на роль Лорены?

Холодный эстетический ум Тони заработал с удвоенной силой.

— Потрясающе! Густые длинные волосы, рост хороший, с твоим нормально смотреться будет… Талия тонкая — костюм хорошо будет сидеть. И грудь полная — для костюма просто замечательно. Да она просто совершенство!

— Если умеет танцевать.

— Гарантирую, Ли, они все умеют танцевать. Барбара Винтон не нанимает людей, которые не знают снос ремесло. Я поговорю с Барбарой минутку, уверюсь, что эта девушка из лучших, и приведу ее к тебе познакомиться.

— Замечательно. Я пойду к Перри и Эндрю. Мне надо кое о чем с ними переговорить, а потом я пойду взглянуть на лестницу.

Тони кивнул и поспешил к группе танцовщиков. Ли пошел к двери, чтобы поздороваться с членами его рок-группы, Эндрю Маккэйбом, Перри Литтоном и Миком Скайхоуком.

— Черт побери, Ли, местечко что надо! — с восхищением сказал Эндрю.

— Супер, — согласился Мик.

— Рад, если вам действительно нравится, — рассмеялся Ли. — А то, если смотреть на него такими красными глазами…

Мик покраснел, отчего его загорелое лицо сделалось цвета ржавчины. Остальные рассмеялись, и Мик добродушно присоединился к веселью.

— Алё, ведь я все-таки пришел, правда? Вы же сами без конца говорите, что мне пора остепениться. Как я могу остепениться, если я не помню, когда в последний раз проводил вечер с представительницей прекрасного пола?

— Таких вечеров с разными представительницами была целая куча, — сказал Эндрю с притворным раздражением. — Было бы гораздо лучше, если б ты проводил их с одной и той же представительницей прекрасного пола.

Ли почувствовал, что его улыбка выглядит чуть тянутой. «Осторожнее, Мик, — подумал он чуть отстраненно. — Иногда лучше не слишком близко сходиться с женщиной — когда вы оба являетесь из ниоткуда и исчезаете в никуда. Потому что ты воображаешь, что хорошо ее знаешь, но кто ведает, какие тайны скрываются в глубине ее сердца…»

— Я хочу пойти посмотреть на лестницу, — пробормотал Ли. — Мик, мы поставили твое пианино в комнатке прямо за бальным залом, если ты захочешь пойти взглянуть.

— Обязательно, — ответил Мик.

Группа разошлась, и Ли направился к изящной винтовой лестнице. Он слегка улыбнулся, гордый и удовлетворенный тем, как изменился к лучшему Фултон-Плейс. Когда он увидел это место в первый раз, старинные мраморные полы были покрыты слоем пыли толщиной в два пальца. Лестница обуглилась и частично развалилась, элегантные светильники, включая бесценные канделябры, были так затянуты паутиной, что об их форме оставалось только догадываться. Все думали, что он рехнулся, решив купить этот участок и возродить его для съемок видеоклипа «Лорена». Но сейчас, очищенный от скверны запустения и отремонтированный, дом был просто великолепен.

Как и музыка, которая была его страстью, неотделимой частью его самого, а съемки стали для него почти одержимостью.

— Ли, доброе утро! Познакомься, пожалуйста, это Брин Келлер. Брин, это Ли Кондор.

Он резко повернулся на звук голоса Барбары, приветствовавшей его с дружеской улыбкой. Келлер… эта фамилия была ему знакома.

Он улыбнулся женщине, которую выбрал, и протянул ей руку для рукопожатия. Изучая ее, он в ответ на представление пробормотал какую-то любезность.

Но даже до того, как она заговорила, он почувствовал холодную волну неприязни, накатившую на него. Такую сильную — будто между ними проплыл айсберг.

Лед… и пламень.

Сейчас, стоя перед ним, девушка казалась еще более совершенной. Оттенок ее волос был чуть рыжее, чем цвет красного дерева, но не рыжий, а более глубокого тона, и это наводило на мысль о внутреннем пламени, которое пробивалось наружу острыми как бритва язычками. Волосы ее были прихвачены на затылке, и только несколько тонких прядок завивались надо лбом. Глаза ее цвета лайма были слегка раскосыми, как у гладкошерстной, фантастической кошки. И подобно ее волосам, несмотря на ауру холодности, исходящую от нее, они исподволь говорили о пламени. Глубоко скрытом, тайном огне.

Когда она заговорила, слова ее звучали нежно и мелодично, но веяло от них тем же холодом, и, как ни вежливы были эти слова, звучали они резко и бесцеремонно до грубости.

Ли вдруг почувствовал желание закатить ей пощечину.

Он улыбнулся. И что-то тихо ответил, хотя сам не помнил, что именно. Это было не важно. Девушка по-прежнему представлялась ему идеальной Лореной. Пока это не влияет на работу, она может сколько угодно не переносить его — если ей это угодно, подумал он.

Поднимаясь по лестнице, Ли неожиданно для себя улыбнулся. Он услышал, как Тони объясняет Брин замысел видеоклипа. Стало понятно, почему она заинтересовалась предложением — он обещал хорошо заплатить.

Улыбка Ли сделалась злорадной. Так она здесь единственно ради денег! Что ж, у нее будет возможность их заработать.