– Не говори ей ничего, мама, умоляю тебя… Она права и гораздо счастливее меня…

В ожидании мадам Донзер мсье Жорж беспокойно ворочался в постели. Этот тихий человек с радостью избил бы незнакомого ему Даниеля, потому что если несчастье уже случилось… Мама Донзер вернулась и улеглась рядом с ним.

– Бедный Жорж, – сказала она, припав к его плечу и тихонько всхлипывая, ты не думал, взяв меня с двумя взрослыми девочками, что у тебя будет столько хлопот… Теперь еще труднее, чем тогда, когда они были маленькие…

– Все уладится, моя дорогая, ты же знаешь, девушки… вспомни только, как мы с тобой… А попадись они мне только, эти негодяи – Даниель да Жак…

– Тсс-с!… – Мадам Донзер поспешно погасила свет, услыхав, как кто-то открывает ключом входную дверь. Мартина вошла в квартиру на цыпочках. Все спали…

За завтраком, поджаривая хлеб, мадам Донзер сказала, не поворачиваясь к сидящим за столом:

– В следующий раз изволь предупреждать, мы думали, тебя уж в живых нет…

– Простите меня, мама Донзер…

– Вот именно. – Мсье Жорж яростно листал свой «Паризьен либере». – Тебе ведь еще предстоит выиграть третий тур, девочка.

Словом, неприятности длились больше года. И вот Мартина объявила, что выходит замуж за Даниеля Донеля! Мадам Донзер расплакалась, мсье Жорж бросился всем целовать руки, а у Сесили разгорелись щеки, и она смотрела на Мартину влажными фиалковыми глазами так, будто видела ее впервые.

В «Институте красоты» объявление о помолвке тоже вызвало сенсацию. Молодая девушка выходит замуж, ну разве же это не восхитительно! Мужчины всегда немного ревнуют молоденьких невест, а женщины становятся меланхоличными и вспоминают прошлое… В небесно-голубом и розовом «Институте красоты» все настроены сентиментально, все мечтают о титулах и званиях, об идеальном супружестве, о первом поцелуе, о подвенечном платье, о свадебной ночи, о приданом… Мартина – невеста! Самое счастливое событие в жизни женщины! Мадам Дениза велела принести шампанское. Вот уже три года, как Мартина служит в фирме, и ею не нахвалятся. Но последнее время все замечали (шила в мешке не утаишь), что маленькая богиня, как ее любили называть, потеряла покой. Кто же счастливый избранник? Все сгорали от любопытства. Студент? Он будет инженером-садоводом? Но эти два слова как-то не вяжутся друг с другом. Однако это так! А потом? Он займется розами… Боже, как интересно! У них в семье – из поколения в поколение – все садоводы! Ее жених учится создавать новые сорта роз, как создают новые фасоны платьев, объясняла Мартина. Господи, до чего странно… Бармен, весь в белом, с чем-то напоминающим погоны на плечах – обычно он стоял за стойкой в ресторане, а также обслуживал клиенток в кабинах, – подавая шампанское, вмешался в разговор, сказав с сильным русским акцентом, что царь Николай II сразу после отречения заявил: «Теперь я наконец смогу заняться розами…» Наступило неловкое молчание. Все находили, что Даниель Донель – это звучит красиво. А когда свадьба? Этим летом, так скоро? Видно, не терпится! «Пригласите меня на свадьбу», – сказала мадам Дениза, проявив любезность сверх всякой меры.

На другой день Мартина получила огромную корзину роз из самого роскошного цветочного магазина Парижа, к корзине была приколота карточка, на которой расписались все служащие «Института красоты». В небесно-голубой с розовым фирме любили все обставлять красиво. Волнения скоро улеглись, хотя по-прежнему старались кто чем мог угодить прелестнейшей из невест.

Сесиль была права, когда просила мадам Донзер оставить Мартину в покое, так как она сама отлично знает, чего хочет. Это верно, Мартина обладала необычайной целеустремленностью, она непреклонно осуществляла свои желания. Во всем. Если после долгих размышлений, не дававших ей спать по ночам, она решала приобрести темно-синий английский костюм, лодочки под цвет костюма и белую шляпку – и костюм, и туфли, и шляпа обязательно должны быть именно такими, какими она себе их представляла… Чисто синий цвет – не сероватый и не лиловатый. Каблуки – четыре сантиметра. Не три с половиной и не четыре с половиной. Только четыре. Самая ловкая продавщица не смогла бы убедить Мартину, что цвет туфель, которые отлично пришлись по ноге, подходил к образчику материала костюма, если Мартина видела хотя бы почти неуловимую для других разницу оттенка или если это было не совсем то, чего она хотела. Стоило Мартине забрать себе что-нибудь в голову – пусть это была даже мечта, – и она уж не отступала; и, раз она себе представила этот синий костюм вот с такими-то лодочками, ей казалось унизительным малейшее отступление от образчика ее мечты; всякое отклонение от задуманного она считала вообще недостойным компромиссом.

Такова она была и в любви, и в выборе туфель. Она мечтала, но мечты ее всегда были определенны, как твердо принятое, зрелое решение. Мартина всегда мечтала выйти замуж за Даниеля. За него и ни за кого другого. Эта единственная несбыточная ее мечта, в которой она была не вольна, делала ее своей пассивной жертвой. Все же остальные ее мечты были скромны и вполне осуществимы, стоило лишь постараться, и они сбывались, а старалась она всегда усердно.

Мартина не мечтала ни о славе, ни о богатстве. Она мечтала всего лишь о маленькой, со всеми удобствами квартире в новом доме на одной из окраин Парижа. Даниель собирался по окончании Школы садоводства работать на плантациях своего отца, поэтому квартира им ни к чему, говорил он. Но Мартина страстно настаивала: не иметь квартиры в Париже – значит похоронить себя в деревне навсегда! Для ее счастья необходима была собственная квартира – не та, которая принадлежит господину Донелю-отцу или мадам Донзер, а только им двоим… что это за брак, если живешь у других… На семейном совете было решено, что мадам Донзер, мсье Жорж и Сесиль купят Мартине квартиру – это будет их свадебным подарком. Даниель с удивлением наблюдал, как Мартина плакала, упустив последнюю свободную квартиру в доме, который ей понравился, именно такую, о какой она мечтала, и по цене подходящую, и с деревьями под окнами. Даниель с любопытством смотрел, как крупные слезы катятся по безупречным щекам Мартины… Плакать из-за упущенной квартиры!… Ты же никогда не плачешь, Мартина-пропадавшая-в-лесах, и вдруг – слезы из-за квартиры! В этих слезах для Даниеля было что-то привлекательно-таинственное. Какая странная девушка!…

Она мечтала о венчании в церкви. «Послушай, Мартина, – говорил Даниель, неужели ты хочешь этого всерьез? Зачем? Хватит с нас комедии в мэрии! Зачем еще церковь! Если бы по крайней мере ты была верующая, но тогда ты не совершила бы того смертного, но сладостного греха, ты ведь живешь, как язычница, радость моя, что же это вдруг на тебя нашло? Выбросить зря столько денег на оплату церковного обряда, лучше съездить куда-нибудь, продлить медовый месяц. Послушай, я просто не решаюсь просить у отца денег на свадьбу!»

За обедом у мадам Донзер, куда Даниель был приглашен в качестве официального жениха, он обнаружил полное единодушие в этом вопросе: Сесиль без конца трещала о платье подружки, разумеется, розовом, ах, но ведь Мартина-то на этот раз будет в белом, а не в небесно-голубом! Есть ли в семье Даниеля подходящие маленькие дети, чтобы нести шлейф невесты? Мартина будет божественно хороша в подвенечной фате… Когда же Даниель отважился предложить ограничиться мэрией, с одними свидетелями и немедленным отъездом новобрачных, без свадебного пира, мадам Донзер положила вилку и, стараясь скрыть слезы, бросилась на кухню – в честь жениха и невесты на этот раз обедали в гостиной,а мсье Жорж повел речь о том, как должен галантный мужчина вести себя с женщинами. Поскольку все женщины на пороге супружеской жизни мечтают о торжественной церковной церемонии, о белоснежном одеянии, долг каждого галантного человека – доставить им это удовольствие…