И наоборот, кто знает, как повернулось бы дело, если бы контрреформаторы не обрели бы этого конституционного всевластия. Возможно, они повели бы себя сдержаннее и скромнее. Осмотрительнее. Не исключено, вместо бессмысленных криков «Долой!» из их рядов стала бы доноситься вполне осмысленная критика в адрес тех, кто осуществляет реформы (в принципе, такая критика, наверное, всегда полезна).

Впрочем, беда заключалась еще и в том, что в этих рядах практически не было грамотных, по-современному мыслящих специалистов. Потому-то «Долой!» и осталось преобладающей формой «критики» — и в парламенте, и за его пределами.

Главная ставка, естественно, была сделана на то, чтобы взбунтовать народ, поднять его против правительственных «умников», которые затеяли что-то там такое непотребное. Казалось, добиться этого совсем нетрудно: резкий подскок цен — основание более чем достаточное, чтобы вызвать всенародную ненависть и всеобщий протест. А то, что прилавки мало-помалу стали наполняться, — это вовсе не оправдание. Ситуация в самом деле была тяжелая. Но тут надо еще учесть такой психологический момент. К пустым прилавкам, к километровым очередям за годы Советской власти большинство людей успели привыкнуть. Для многих это было даже как бы в удовольствие — потолкаться в очереди, обсудить новости, сбежав с работы или из домашнего четырехстенного одиночества. Очередь служила своего рода клубом (других-то неформальных клубов не существовало)…

А вот к росту цен все относились (и относятся) одинаково — резко негативно. Нет худшего преступления, чем их взвинтить. И напротив, если кто вздумает вдруг их понизить, тот сделается отцом-благодетелем. Незабвенный Иосиф Виссарионович хорошо это понимал, время от времени прибегая к такой мере. Даром что это делалось без малейших экономических оснований, зато праздник всякий раз наступал воистину всенародный. Хорошо это помню по своему детству.

В 1992-м ничего похожего, разумеется, не могло происходить. Реформы были начаты людьми, которые не могли себе позволить пренебрегать законами экономики, не считаться с ними. А потому светлых детских «социалистических» праздников, естественно, не предвиделось. Напротив, в представлении людей, мало разбирающихся в экономических закономерностях, все напоминало Апокалипсис, неостановимое погружение во мрак. Причем — не по вине обстоятельств, не по каким-то объективным причинам, а именно по вине тех самых «умников», не знающих народной жизни, народных бед, неправомерно скакнувших из своих стерильных лабораторий (ведущих реформаторов почему-то окрестили «завлабами») в рулевую рубку государственного корабля.

Первое с начала реформ массовое выступление против президента, против правительства, против реформ — митинг на Манежной площади — состоялось 9 февраля. Участвовало в нем около ста тысяч человек. Главным организатором митинга была РКРП под руководством Виктора Тюлькина. Митингующие потребовали возродить СССР, КПСС, освободить гэкачеписта Лукьянова и поставить его во главе Съезда нардепов, сформировать новое правительство. Мелькали портреты Ленина, Сталина и почему-то Фиделя Кастро. Началась та самая активная политическая эксплуатация настроений терпящих нужду, растерянных людей (цены-то все лезут и лезут вверх), манипулирование ими.

Правда, в тот же день возле Белого дома прошел не менее многолюдный альтернативный митинг — в поддержку властей. Но, разумеется, действо на Манежной было более агрессивным, оголтелым, разнузданным. Таковыми все эти оппозиционные митинги, шествия, манифестации оставались с этой поры долгие годы.

В дальнейшем оппозиционеры взяли для себя за правило организовывать массовые выступления в памятные советские даты. Это было очень удобно. Многие люди, ощутившие на себе тяжесть с трудом продвигающихся реформ, уже почувствовали ностальгию по советским временам, когда жилось, может, и не очень хорошо, но, в общем, не так уж голодно и достаточно спокойно, а потому охотно выходили на митинги и демонстрации, проводимые оппозицией. Особенно годились для таких мероприятий даты, связанные с армией, с войной, с прошлыми победами.

Вообще, надо сказать, в числе ошибок, которые допустила демократическая власть в первые месяцы своего существования, было то, что она, сосредоточившись исключительно на экономике, позволила оппозиции «приватизировать» идею патриотизма, роль защитницы армии, роль союзницы церкви и т. д. Хотя, казалось бы, какой, например, союз может быть между церковью и теми же коммунистами, игравшими первую скрипку в оппозиционном оркестре? Тысячи расстрелянных, повешенных, утопленных, распятых на церковных воротах священников, сотни разграбленных, разрушенных по всей России храмов — такую память оставил о себе коммунистический молох.

Особенно прибыльной казалась роль защитницы армии. Выступая в этой роли, оппозиционеры постоянно науськивали военных на власть, всерьез рассчитывали, что в «час Х» те выступят на их стороне.

Первой после начала реформ вполне пригодной для организации массовых протестов «патриотической» датой было 23 февраля 1992 года. Позже оппозиционеры всегда пытались представить свое выступление в этот день и случившиеся при этом события в наиболее выгодном для себя свете: дескать, милиция и ОМОН жестоко избили ветеранов, единственным желанием которых было возложить цветы к Вечному огню у могилы Неизвестного солдата. В действительности ветераны вовсе не играли там первую скрипку. Начать с того, что среди главных организаторов митинга на Тверской были такие экстремистские организации, как Союз офицеров и движение «Трудовая Россия», возглавляемые неистовыми «борцами за справедливость» Станиславом Тереховым и Виктором Анпиловым.

Московские власти запретили намеченные оппозицией митинг и шествие по Тверской. Несмотря на это, с утра на площади Белорусского вокзала стали собираться толпы народа, которые двинулись по направлению к центру. Возле метро «Маяковская» улица оказалась перегороженной рядами милиции и милицейскими автобусами. Переговоры демонстрантов со стражами порядка результатов не дали, и тогда участники шествия бросились на прорыв. Кордоны милиции были смяты. Такие вот против нее действовали «ветераны»…

Следующий милицейский кордон ожидал демонстрантов возле гостиницы «Минск». Его преодолеть уже не удалось, оппозиционеры вынуждены были начать митинг прямо здесь. Зато с тыла со стороны Пушкинской площади прорыв осуществила еще одна группа «ветеранов». Возглавлял этих «пенсионеров» небезызвестный генерал Альберт Макашов, который и в дальнейшем, включая октябрьские события 1993 года, был одним из самых активных участников уличных сражений. В тот раз его встретили на митинге как героя. В своей речи генерал, естественно, призывал собравшихся к борьбе за Великую Россию: «Ну-ка, матушка, встань с колен! Надо сделать последний шаг!». Часть демонстрантов переулками вышла на Арбатскую площадь и попыталась прорваться в Александровский сад уже с этой стороны, однако продвинулась лишь до здания Военторга. Впрочем, и на этот раз разрозненные группы манифестантов, опять-таки переулками и дворами, просочились дальше, к Библиотеке Ленина. Здесь снова начались переговоры с милицией. В конце концов милицейское начальство предоставило оппозиционерам автобус, который двумя рейсами свозил их представителей к могиле Неизвестного солдата и доставил обратно, что впоследствии дало им повод утверждать: дескать, несмотря на милицейские дубинки, своей цели они все-таки добились, то есть, можно сказать, одержали победу.

Уже тогда к митингующим и шествующим в колоннах антиправительственных демонстраций стали примешиваться профессиональные боевики, подчас прибывшие из неблизких краев. Они придавали всем этим митингам и демонстрациям дополнительный импульс агрессивности. Так, один из лидеров экстремистской организации «Возрождение» Валерий Скурлатов похвалялся позднее: