Мощь империи олицетворяли мемориальные арки, которые высятся еще на подъезде к Дугге. Их много и в самом городе. Здесь они часто играли роль городских ворот, парадного входа на форум и в Капитолий.

— Покончим с рассуждениями, — неожиданно произнес Саша, вернув нас на землю.

И мы двинулись в прохладу терм.

Невозможно себе представить римский город без терм. В переводе это означает просто бани, но назвать так эти почти священные для горожан места — просто невозможно. Здесь не только принимали омовение, но и занимались спортом, развлекались, вели задушевные беседы.

— Посмотрите, какая удивительная конструкция, — почти кричал Саша, и эхо его голоса отдавалось в темных

сводах. — Какое техническое решение! Подведена вода, есть все стоки, а главное — система обогрева горячим воздухом.

— Ну, и куда мы идем дальше? — спросил наш гид, как-то странно, двусмысленно улыбаясь. — Куда настоящий римлянин ходил после бани? Конечно же, в публичный дом! — и Саша повел нас вниз по мостовой...

Время лукаво. И каменный фаллос указывал теперь дорогу лишь к развалинам святилища плоти. Для того чтобы тебе навстречу вышла женщина, надо было постучать камнем о камень. И Саша стучал долго и громко, но лишь эхо пустынной Дугги отвечало ему...

Как это ни странно, но термы и публичный дом сохранились гораздо лучше жилых домов. Стены жилищ в Дугге все рухнули. Остались лишь их основания, да живы еще фрагменты колонн внутренних двориков и напольные мозаики.

Восприятие римского города требует спокойного плавного ритма движения, который соответствует человеческому шагу. Идя по мостовым, мы словно погружались в пространство иных веков...

И казалось: звучат в раскаленном воздухе голоса родившихся в Африке Апулея и Блаженного Августина. Древний театр Дугги, способный вместить три с половиной тысячи человек, классический амфитеатр римской эпохи, бредит голосами забытых актеров, и грезилось, будто все они собрались за оставшимися на века колоннами, чтобы сыграть трагедию Луция Аннея Сенеки «Медея».

Но жизнь не может стоять на месте. Каждый последующий этап цивилизации возникает на развалинах предыдущего. Может быть, где-то здесь, под напластованием эпох, покоится былое пространство Атлантиды?

Из духоты, из-под палящего африканского солнца, парализующего и волю, и желание жить, мы словно в рай земной возвращаемся на побережье, в «Фурати», в продуваемый морскими ветрами Хаммамет с его нежной вечерней прохладой. В лучах заходящего солнца грустные верблюды и их не в меру энергичные владельцы, казалось, абсолютно утратили связь времен. Они выглядели так, будто никогда и не сходили со средневековых дорог. Зачерпывая ладонями Средиземное море, прикасаясь босыми ногами к прохладному остывающему песку, растворяясь в воздухе уходящего вечера, понимаешь, что здесь, на этом берегу, неважно, какой год в календаре.

Мы не знаем, придумал ли Платон Атлантиду или она была на самом деле, но то, что корабли атлантов приплывали к этому берегу, так это уж точно.

Евгения Кузнецова, Дмитрии Демин / фото авторов

Бесконечно тянется плоское безводное плато, покрытое то рядами оливковых деревьев, то травой альфой, издали напоминающей наш ковыль. Дует горячий ветер, вздымающий вихри колючего песка. В сахеле, тунисской степи, уже близкой к пустыне Сахара, после утомляющей своей однообразностью дороги открывается чудо света.

Сначала думаешь, глядя в окошко машины, что это просто гора, непонятно как возникшая в этой равнинной местности. Но, подъезжая ближе, видишь — это творение рук человеческих.

В древнем Тидре — сейчас это маленький арабский городок Эль-Джем — сохранился грандиозный амфитеатр, по размерам лишь немного уступающий Колизею Рима. Собственно, его и называют вторым в мире Колизеем, хотя все знают, что Колизей имя собственное и относится только к римскому амфитеатру.

Он выглядит не менее величественно, чем римский. Колизей Рима как бы спрятан в тени городских строений, а этот стоит на виду, полностью открытый взору, и лишь низенькие кафе да лавки торговцев берберским серебром облепляют его.

Построен амфитеатр в 238 году по приказанию правителя Гордиана Старшего. Более сорока лет выкалывали в каменоломнях гигантские глыбы, обтесывали, везли к месту строительства, старательно укладывали, а потом всю поверхность облицовывали мрамором. Стены Колизея выкладывали мозаикой с изображением скачущих всадников, охотников и преследуемых ими зверей.

На его каменных ступенях помещалось более тридцати тысяч зрителей. Над восточным входом высилась императорская ложа, из которой под ареной можно было видеть комнаты гладиаторов.

Рядом с комнатами находился сполинарий, куда складывали тела поверженных бойцов. И тут же, рядом, были клетки с хищниками, которые все более и более распалялись запахом свежей крови. Самым диким зрелищем был венатионас — схватка безоружных людей со львами и другими хищниками. Стены клеток были все в крови, кровь стекала по мраморным плитам, а десятки тысяч людей все требовали и требовали кровавого зрелища — мучений христиан и плененных берберов.

Погибшие приносились в жертву богам. Дикие звери, которых выпускали на арену, посвящались богам: лев и бык — Сатурну и Юноне, пантера — Дионису, медведь — Диане.

Век за веком шли жестокие представления на каменной арене Колизея. Трагедия одиночек, публично погибающих для услады толпы, закончилась, как это и принято в истории, трагедией и катастрофой для кровожадных зрителей. Великое римское государство исчезло с лица земли под натиском варваров. Древний Тидр опустел. Остался лишь амфитеатр, словно драгоценный камень, в обрамлении дикой природы.

В XVII веке Колизей был подвергнут обстрелу из пушки тунисским деем, который пытался сломить сопротивление одного из берберских племен, укрывшегося за неприступными стенами. Потом долгие годы Колизей служил неисчерпаемой каменоломней для жителей Эль-Джема.

Теперь тишина и спокойствие в каменных залах. За века осыпался весь мрамор. Но и засыпанный уже на три метра песком Колизей поднимается от земли на тридцати метровую высоту и существует как бы в другом измерении.

Мы уезжали на закате дня и все оглядывались на Эль-Джем. Колизей казался нам не сооружением людей, а какой-то циклопической кладкой прилетавших в эту пустынную местность инопланетян.

Дмитрий Демин / фото автора

В Тунисе погонщики верблюдов и кочевники рассказывали мне леденящие кровь истории об огромных и при этом... ядовитых змеях, которые могут скрываться за каждой дюной в пустыне.

Однажды вечером в окрестностях города Дуз мне довелось выслушать несколько рассказов о загадочных созданиях, которых местные жители называют «тагерга» и которые могут достигать длины в 4,5 метра и толщины человеческого бедра. Мохаммед Шараа, погонщик, проведший всю жизнь в пустынях, утверждал, что их можно встретить, конечно, при дурной «барака», то есть судьбе, в некоторых пограничных с Большой пустыней областях, а также в горах неподалеку от Гафсы, поселения на юге Туниса. По причине размеров и — главное — особой ядовитости, этих змей до смерти боятся местные жители.

Я слушал эти рассказы и думал: а нет ли какой-нибудь связи между этими тварями и теми странными существами, которых видели римские солдаты в III веке до н.э., во время Первой пунической войны, в этих же самых местах? Согласно историкам Титу Ливию, Элию Туберону и самому Сенеке, в 255 году до н.э. римские легионы, вставшие лагерем на берегах реки Баграда (ныне — Меджерда), встретили огромного «змея», который не давал им набрать воды. Легионеры пробовали его убить многими способами, но потребовалось использовать баллисты и даже катапульты, заряженные тяжелыми камнями, чтобы покончить с ним. Его кожу привезли в Рим как трофей и выставляли напоказ в течение целого столетия. По ней можно было судить о поистине невероятных размерах змея; 120 римских футов, то есть 36 метров в длину! Рептилии, дожившие, возможно, до наших дней в Тунисе, таких размеров, конечно, не достигают, но чуть западней, в пустынях Алжира, встречаются следы присутствия гигантских змей. В 1959 году в области Бенуд кочевники рассказывали о змеях, которые пожирали их коней и овец. Они ставили ловушки, куда время от времени попадались отдельные рептилии, но для того, чтобы справиться с одной из них, проглотившей верблюжонка, потребовалась помощь целого французского гарнизона. В конце концов солдаты встретились с самой большой змеей, которую только видели за свою жизнь. Сначала ее расстреливали из ружей, но потом пришлось пустить в дело пулемет. Затем солдаты измерили длину змеи — оказалось не меньше 20 метров! Голова у нее достигала полутора метров длины и была украшена своеобразной короной из волос.