Четверг 21 -- Сегодня утром сквозь туман послышался звон ручья. Он бежит сквозь непроглядную мглу. За пеленой тумана угадываются размытые силуэты деревьев. Их очертания напоминают странных пушистых зверей. Они то причудливо вытягиваются, то расширяются. Охотники палят прямо в облако. В молочной белизне оперение птицы невозможно отличить от щетины кабана. Сижу возле камина и вижу в окне ветку мушмулы. По ней скачут голодные воробьи. Вот прилетел важный черный дрозд. Принялся раскачивать ветку. Исступленно бьет клювом в нарочно оставленную мной мушмулу. Плод мушмулы, растущий на самой высокой ветке, не выдерживает столкновения с дроздом и слетает на землю. Потихоньку открываю окно и шепотом советую дрозду быть осторожней. Он искоса глянул на меня и сразу же сбросил на землю еще две ягоды.

Пятница 29 -- Укрывшись за стенами дома от непогоды и холода, я нахожу утешение в сострадании к самому себе. Жалость, направленная на себя самого, -- это единственное, что заставляет нас испытать сильное чувство. Когда меня начинает все раздражать, я пристально всматриваюсь в окружающие вещи. Вчера моим собеседником оказался камень. Он дал мне совет -- замри, стань неподвижным. Я внял совету, перестал жестикулировать и замер. Долго всматривался в гроздья капель, застывших на стекле входной двери. Настольная лампа отразилась в дождевых брызгах. Казалось, будто в сиянии тысячи кристаллов отпечаталось мое отражение и отражение камня. Затем воображение увлекло меня на пути, ведущие в никуда.

Иногда всматриваюсь подолгу в какой-нибудь предмет, хотя бы бокал, пока он не исчезнет с глаз. Тогда я легко, словно воздушный шар, улетаю бог весть куда!

ДЕКАБРЬ

Слова, сказанные у камелька

Понедельник 2 -- Пришлось встать с кресла и захлопнуть дверь в кабинет. Не удержался и заглянул в щель приоткрытой двери. Старые кастрюли на плите выглядели по праздничному. Радужные эмалированные бока освещали полутьму пустой кухни. Необычный ракурс. Увидел невидимую сторону жизни. Интересно, под каким углом зрения можно разглядеть себя самого?

Фотография на газетной странице: увидел себя со спины. Почудилось, будто уходит отец.

Среда 4 -- Со вчерашнего вечера туман закрыл долину. Клочьями свисает с кривой ветки в квадрате окна. Вокруг дома создалась пустота. Дневной шум утратил резкость. Звуки остались в стороне. Они не дают эха. Иногда отзвук длится некоторое мгновение, но будто увязает в вате. Смотрю в эту промозглость и извлекаю из памяти что-нибудь разноцветное.

Вторник 10 -- Туристы из России, в особенности роскошные проститутки, которые ныне заполонили Адриатику, одеты с претензией на элегантность. Армани, Криция и Валентино -- звучные имена то и дело слетают с накрашенных губ, будто ближайшие родственники. Эту перемену заметила старая русская женщина, продавщица из Сан-Марино. Ее мучает тоска по России. В Москве у нее была однокомнатная квартирка. Могилы предков разбросаны по украинским погостам. В такие дни она часто вспоминает один случай. Однажды ранним утром много лет тому назад она вышла на прогулку с собакой. Над окраинным микрорайоном стоял туман. Сбитая с толку собака все время останавливалась -не знала, куда идти дальше. Неожиданно в окне психиатрической лечебницы появился молодой мужчина. Сквозь решетку почти не было видно его лица. Он крикнул в туман: Люди!. Женщина испугалась и выронила поводок из руки. Теперь, выходя ранним утром на балкон в крохотной республике под названием Сан-Марино, она почувствовала в том безумце родную душу. Ей тоже хочется вместе с ним крикнуть на всю округу -- Где вы? Люди!

Пятница 13 -- В жизни всегда наступает день, когда вдруг особенно остро ощущаешь красоту мироздания. Потом, даже если суждено прожить еще хоть тысячу лет, каждый следующий день -- повторение этого дня и ожидание его. Существуют бабочки, живущие только сутки. В такой день сбываются все их мечты.

Воскресенье 15 -- Всякий раз, раскрывая секреты мироздания, человек разрушает тайну бытия. Не ведая, что творит, он отказывается от неведения -своего единственного пристанища. Ведь чем неопределеннее жизнь, тем легче испуганной душе. Страшнее всего тупики, в которые загоняет нас определенность знания.

Иной раз даже собственные стихи выглядят как ненужный хлам... Лучше ни с чем не связанные слова -

без истории, как человек при смерти ,благодарный хотя бы за то, что пожил на белом свете.

Четверг 19 -- Весть о смерти Марчелло Мастроянни только что докатилась до Пеннабилли. Для меня это не стало ударом. Несколько месяцев я ждал этой вести и изводил себя. Наконец, мертвая тишина. Пришло успокоение и перечеркнуло все звуки вокруг. Словно снегом засыпало нашу долину.

Пятница 20 -- Идем на звук колокола, в который бьет приходский священник. Прислонились к стене сельской церкви. Неважно, что до нашего слуха не доходят слова литургии. Утешение возможно и в смирении. Так даже легче переложить на других вину за наши несчастья. Вчера после полудня был в церкви Сайано. Ее недавно отреставрировали и теперь оберегают молодые монахи из Колумбии. Внимательно осмотрел бронзовые врата -- дар Арнальдо Помодоро. Затем вошел, чтобы надолго замереть перед фреской Безликой Богоматери. Какой-то крестьянин громко исповедовался. Он был уверен: чем громче исповедь, тем скорей раскаяние дойдет до слуха того, кому, несомненно, безразлично конкретное содержание наших слов. Я вышел из церкви и присел на каменный выступ фундамента. Размышлял о том, что важно помнить о содеянном зле. Это лекарство от тщеславия и болезненной неудовлетворенности своим положением. Вспоминая о своей неправоте, можно отыскать путь к спасительному неведению.

Суббота 21 -- Наконец, над самым дальним гребнем выглянуло солнце. В ту же секунду над рекой замельтешили первые белые мотыльки. С террасы сквозь буковые рощи, венчающие вершины гор, виден каждый домишко в долине. Не спускаю глаз с солнечной поляны. Здесь уже зеленеет озимь. Поляна называется солнечной, потому что на нее после восхода солнца попадают первые теплые лучи. Вдруг на поляну набегает хмурая тень. Порыв ветра ласково потрепал меня по щеке. Оказалось, что это не мотыльки, а миллионы снежинок, которые заштриховали все небо. За грандиозным кружевным занавесом угадывается панорама стрельчатых гор. Снег засыпал меня и весь сад. Лора выбежала из дома с пачкой старых газет. Скорей, нужно укрыть цветы: главное спасти герань и тонкие саженцы олеандра. Я принялся сворачивать фунтики. Будто торговец на рынке. Небо померкло. Однако свечение выбеленной снегом долины усилилось. Снежный покров поднимался все выше и выше, пока не уперся в угрюмое небо.