Гермиона сделала шаг назад, но тут же упёрлась в кресло и слегка отклонилась, позволяя мужчине нависнуть над ней. Он обхватил её голову руками, словно взяв в плен. Но этого не требовалась, она сама готова была сдаться.

— Ты изумительна, — проговорил он и накрыл её рот жёсткими губами, резко вторгаясь во влажное тепло, демонстрируя, что её ожидает через несколько минут. Пальцы Гермионы, сжатые до побелевших костяшек, разжались, выпуская из рук бисерную сумочку, и она обняла мужчину за шею, вдавливаясь в него своим хрупким телом. Нежность и грубость. Желание и нападение.

Он как будто охнул и усилил напор языка, одновременно раздвигая коленом её ноги. Его руки опустились ей на плечи, провели по выступающим ключицам и слегка надавили на шею, вызывая мурашки в уже дрожащем женском теле.

Мужчина немного отодвинулся, чем вызвал недовольный стон, но лишь для того, чтобы стянуть с неё мантию, большой, не по размеру, блейзер и форменную блузку. Оставшись в белом бюстгальтере и юбке, Гермиона ощутила холод, который, впрочем, быстро прошёл, когда его руки начали поглаживать её спину, словно пронзая всё существо раскалённым железом.

Мужчина провёл руками вниз по талии и ниже, забираясь под безвкусную юбку, которую тут же задрал, обхватывая, сжимая ягодицы и поднимая её вверх легко, словно она ничего не весила. Гермиона обхватила его ногами, чувствуя, как велико его желание, упирающееся в её промежность.

— Пожалуйста, — стонала она между влажными поцелуями, желая поскорее ощутить в себе его обжигающую плоть, рвущуюся наружу. Его губы продолжали терзать её рот, заставляя подчиняться напору языка и зубов. Он с невесомой ношей на руках обошёл кресло и начал подниматься по лестнице.

Гермиона понимала, что её куда-то несут, но не хотела ни о чём думать, наслаждаясь своей бесспорной капитуляцией перед сильным мира сего.

Хлопок двери привёл её немного в чувства, но открыв подёрнутые пеленой страсти глаза, она только заметила огромную кровать, освещённую яркой луной, почувствовала прохладные простыни под своей кожей и увидела, как он срывает с себя рубашку, наваливаясь на Гермиону сверху. Он раздвинул ей ноги, задирая мешающую ему юбку, и одним движением руки сорвал тонкое бельё. Она вскрикнула, когда в кожу впилась ткань, но тут же забыла об этом. Его пальцы нашли истекающую соками щель и начали творить волшебство, то поглаживая, то слегка проникая, но при этом совершая круговые движения вокруг комка её нервов. Её голова бы металась из стороны в сторону, если бы одной рукой он не сжимал её волосы, а его губы не держали в плену рот. Она мычала от удовольствия, давно овладевшего податливым телом. Наслаждение стало острее, когда он прикусил сосок сквозь тонкую ткань бюстгальтера. Она застонала в голос и выгнулась дугой — внезапно ткань исчезла, а он начал сосать и лизать её грудь, не останавливаясь ни на секунду, пока Гермиона не ощутила приближение кульминации. Она знала это ощущение, потому что сама много раз ласкала себя, но это нельзя было даже сравнить с сильными, уверенными движениями его руки, которая совсем недавно несла смерть. Он выпустил её волосы и убрал руку вниз. Руки Гермионы, сжимавшие простынь, обняли его за шею и погладили твёрдую, как камень, спину. Она услышала звон пряжки ремня и звук расстёгивающейся ширинки, но внезапный, как цунами, оргазм, резко накрывший её, не дал почувствовать опасность приближающегося вторжения.

Она билась в экстазе, когда мужчина одним резким движением вошёл в неё, от чего тонкое тело задрожало сильнее. Гермиона не видела, как его обычно непроницаемое лицо стало ошеломлённым.

Лёгкий дискомфорт от проникновения твёрдого члена прошёл, и она обмякла, тогда как мужчина зарычал и начал резко вбиваться в расслабленное тело, заставляя спирали наслаждения закручиваться с новой силой.

— Ты сведёшь меня с ума… — прохрипела она, открывая глаза и вглядываясь в красивое мрачное лицо. Он не ответил и продолжал резкие выпады, проникая всё глубже, одной рукой лаская её грудь, то сжимая, то поглаживая.

Она застонала сильнее, когда темп его движений ускорился, а пошлые шлепки влажных тел стали громче. Сильные руки крепко сжимали её до синяков, почти не позволяя двигаться, мощное тело прижимало её к кровати, не позволяя вырваться из сладостной ловушки. Весь скользкий от взаимного желания, огромный и горячий, он мощными толчками продолжал двигаться в ней, заставляя забыть обо всём.

Время будто перестало существовать. Её пальцы сжимали его широкие плечи, впиваясь острыми ногтями, гладили затылок и волосы, царапали спину. Она извивалась, будто ещё надеясь вырваться из-под огромного тела нежного мучителя, но тщетно. Он властно завладел каждой клеткой её тела, каждой мыслью, каждой эмоцией, не оставляя шансов на побег, заставляя прочувствовать каждое движение, полностью подчиняя её своим желаниям. Он не брал наполовину — он приказывал отдать ему всё.

Мир будто разорвало надвое яркой вспышкой. Гермиона закричала. Спина выгнулась от диких спазмов, сотрясающих тело. Её ногти впились в кожу, и капли крови окрасили влажное сильное тело. Гермиона металась, словно пытаясь вырваться из плена, и продолжала кричать, пока наконец жаркие волны не начали сходить на убыль.

В этот момент он ещё раз резко вошёл в неё. Сильные мышцы превратились в камень, руки стальными тисками сжали хрупкие плечи, заставляя замереть на месте, огромное тело тяжёлым прессом придавило к постели. На короткое мгновение застыв как изваяние, он горячим потоком излился внутрь.

В её голове медленно, как сквозь дымку, разлилось чувство триумфа.

Поглаживая его спину, она почувствовала необычайное спокойствие и умиротворение. Отдавшись на волю победителя, она не оказалась побеждённой. Он с лихвой вознаградил Гермиону нежностью и лаской за всё то, что она оказалась способной ему дать.

Засыпая, она чувствовала, как он гладит её влажное лицо и волосы.

* * *

Наутро Гермиона медленно открывала глаза, желая продлить эту ночь ещё хоть на чуть-чуть, отчего-то зная, что не найдет незнакомца рядом. Но ошиблась. Он выходил из ванной и медленно обтирал свое, почти совершенное тело. Мужчина поймал её взгляд и замер.

— Мне нужно идти. Кричер проводит тебя, куда нужно, — сказал он, пожалуй, грубее, чем собирался.

Гермиона только и смогла, что кивнуть, глотая непрошенные слёзы. Она не спеша села на кровати, наблюдая, как за окном брезжит рассвет, и вдруг увидела на комоде рядом с собой снитчи — целых восемь — она совершенно не понимала этого спорта, но свет золота околдовал её, — снитчи, лежали рядом с другими маленьким предметами — шкатулкой и фотографией какой-то пары, кружащейся возле фонтана. Вся комната выглядела очень по-спартански — ни одной фотографии друзей или любимой девушки, но эти маленькие вещицы составляли часть его души. Желая хоть как-то к ней прикоснуться, она резко схватила золотой шарик и спрятала в карман юбки, которая так и осталась на ней, пусть и была изрядно помятой.

Мужчина одевался и не смотрел в её сторону. Она быстро натянула отглаженные домовиком вещи, ждавшие её на том же комоде, и уже направилась к выходу, когда услышала резкий голос, заставивший её замереть на месте.

— Верни то, что взяла.

Гермиона повернулась и сжала руку в кармане, чувствуя тепло золотого предмета.

— Не понимаю, о чём ты, — сказала она, покраснев.

— Девочка, не зли меня. Просто отдай мне это.

— Но у тебя их целых восемь, а я даже в руках ни одного не держала. Ни разу, — вдруг заплакала Гермиона, чувствуя унижение, но это было ничто по сравнению с пощёчиной, которую он нанёс следующими словами.

— Если тебе что-то нужно, я могу дать тебе денег. Сколько?

Слёзы резко высохли. Он никогда не брала чужого, никогда не врала и никогда не спала с первым встречным мужчиной, но он — убийца — заставил изменить всем её принципам, только один раз взглянув на неё, а теперь назвал шлюхой.

Гермиона резко достала снитч и вложила ему в раскрытую ладонь. Она словно отдала часть себя. Как ей теперь вернуть свою жизнь в прежнее русло?

На пороге комнаты она застыла и повернула голову, взглянув на дверь ванной через плечо.

— Скажи хоть, как тебя зовут. Это мне узнать позволено?

Она услышала шаги за спиной и касание к своей спине тяжёлой ладони. Поцелуй в шею заставил задрожать всё тело.

— Гарри, меня зовут Гарри, — с этими словами он вытолкнул её из комнаты и запер двери.

Когда спустя пять минут, стоя на том самом месте, где мужчина преградил ей путь, и наблюдая, как мерцание после аппарации домовика рассеивается, она поняла, что это имя слишком часто слышала в своей жизни. Гарри. Гарри Поттер.

Но не мог же тот счастливый мальчик в очках, который так радовался волшебному миру, превратиться в этого жесткого, безэмоционального мужчину. Убийцу, который к тому же так страстно вторгался в её тело.

Свои подозрения она решила подтвердить или опровергнуть очень простым способом.

После того, как она зашла домой, покормила недовольного кота и убрала всю двухдневную пыль, то сразу написала директору школы Хогвартс — Минерве Макгонагалл, с которой обменивалась письмами всего несколько раз, но которая всегда была к ней добра.

Она написала письмо и вспомнила, как раз за разом её письма к лучшему другу не получали ответа. Последнее, что он написал, — как Сириуса поцеловал Дементор. Она понимала, как сильно это могло подкосить его. Ведь он только нашёл своего крёстного отца — связь между ним и умершими родителями. Но обида за десять неотвеченных писем заставила её забыть о мальчике в очках и школе Хогвартс. Следующее, что она услышала о нём, была его победа в Турнире Трёх волшебников, а потом и эпичная победа над Волдемортом в 1998 году.