Было сказано еще много всего. Задавали вопросы. Давали объяснения по мере возможностей. Но он не слушал.

Подобно разгонявшемуся поезду, его мысли, эмоции, чувство абсолютного бессилия и все сожаления понеслись по четкой дорожке, набирая скорость и мощь.

Он ненавидел ее спутанные волосы и невозможность поправить их.

Ненавидел пятна от травы на ее мантии, ярко-зеленые в том месте, где ее колени рухнули наземь.

Ненавидел ее туфли, которые свалились в процессе.

Ненавидел тот факт, что не мог ни хрена сделать, чтобы спасти ее.

Он ненавидел ту ношу, что возложили на него с’Хисбэ и все, что вынудило его так обращаться со своим телом… потому что — возможно — если бы его родители не продали его Королеве, он бы не перетрахал всех тех человеческих женщин и, может, хотя бы немного был достоин ее. И тогда бы он не просрал столько месяцев. Может, он бы что-то заметил или сделал что-нибудь или…

Как и разговоры вокруг, мысли продолжали обрушиваться на его мозг, но он не мог следить за ними также, как не мог следить за происходящим в комнате. Неистовый рев охватил его, накрывая как цунами, стирая все, кроме ярости, которую было невозможно сдержать.

Трэз не осознавал, что двигается. В одно мгновение он бережно держал руку Селены; в следующее — он уже был у двери смотровой комнаты… потом прошел сквозь нее, его тело рвалось вперед, скорее по инерции, чем с координацией.

Бежать, бежать… ориентируясь по мельтешению в глазах и пролетавшим мимо бетонным стенам коридора, он бежал…

Послышался шум. Пустой коридор наполнился каким-то невероятно громким шумом, словно заклинило шестеренки огромного механизма или измельчали…

Что-то схватило его сзади прежде, чем он добрался до выхода в гараж, железная хватка сомкнулась вокруг него.

айЭм.

Ну конечно.

— Опусти его, — кричал он в его ухо. — Опусти его… давай же, быстро. Опусти…

Трэз покачал головой.

— Что..?

— Трэз, опусти пистолет. — Голос айЭма сорвался. — Мне нужно, чтобы ты опустил пистолет.

Трэз застыл, задыхаясь, пытаясь понять, о чем говорил его брат.

— Да, Господи, Трэз, прошу…

Качая головой, Трэз… постепенно начал осознавать, что он на самом деле держал в руке чей-то сороковой. Может, свой собственный. В клубе он всегда носил при себе оружие.

И, вот так неожиданность, он прижимал дуло к собственному виску… и в отличие от тех пластин для рентгена, сейчас его рука совсем не дрожала.

— Трэз, опусти пистолет, ради меня. — Палец лежал на курке, поэтому его брат очевидно не пытался завладеть оружием, боясь выстрела. — Ты должен опустить оружие.

И в этот момент все стало очень ясным: как он подскочил, бросился из палаты в коридор. Бежал по коридору в сторону гаража, держа пистолет в руке.

Собираясь вышибить себе мозги сразу, как только выберется из учебного центра.

Он подумал, что если Забвение и существовало, то он и Селена могли встретиться на том свете и быть вместе, так, как этого не могло быть на Земле.

— Трэз, она еще жива. Не делай этого. Хочешь убить себя? Дождись, когда ее сердце перестанет биться, но не раньше. Ни секундой раньше.

Трэз вспомнил Селену на том столе и подумал… Дерьмо…

айЭм был прав, как всегда прав.

Тремор вернулся, когда он начал опускать руку, и он двигался медленно, боясь, что случайный рывок спровоцирует выстрел. Но ему незачем беспокоиться об этом. Как только его серое вещество оказалось вне зоны доступа пистолета, его брат быстро разоружил его и поставил на предохранитель.

Трэз стоял на месте, онемело, пока айЭм обшаривал его и забирал остальные пушки, а потом он позволил отвести себя назад в смотровую комнату к толпе, которая стояла шокировано и все также у двери.

Не раньше, чем она уйдет, сказал он себе. Нет, пока она все еще здесь.

К несчастью, он боялся, что, вероятней всего, это произойдет очень скоро.

Пэрадайз, урожденная дочь Абалона, Первого Советника Короля, нахмурилась, посмотрев на экран своего бука от «Эппл». Она облюбовала отцовскую библиотеку с тех пор, как он начал ночную службу у Рофа, сына Рофа, потому что в старом, беспорядочно спланированном тюдоровском особняке вай-фай лучше всего ловил за этим столом. Хотя сильный сигнал едва ли помогал ей в эту минуту. Ее почтовый ящик на «Хотмэйл» был забит непрочитанными сообщениями, потому что с «айМесседж» на телефоне, Твиттером, Инстаграммом и аккаунтом на «Фэйсбук» не было причин часто проверять почту.

— Повиси на телефоне. Как там оно называется? — сказала она в трубку.

— Новый учебный класс, — ответил Пэйтон, урожденный сын Пейтона. — Я направил его тебе, кажется, час назад.

Она подалась вперед на отцовском кресле.

— Здесь столько спама.

— Давай перешлю…

— Подожди, нашла. — Она кликнула на письмо, а потом еще раз — на приложение. — Ух ты. Письмо на официальном бланке.

— А я о чем говорил.

Пэрадайз просмотрела дату, личное приветствие, обращенное к Пэйтону, два параграфа о программе и заключительное слово. — Матерь… оно подписано Братом.

— Торментом, сыном Харма.

— Ну, если это подделка, то кого-то ждут серьезные…

— Обратила внимание на второй параграф?

Она снова сосредоточилась на словах.

— Женщины?! Вау… они принимают женщин?!

— Да знаю я, знаю. — Раздалось бульканье и выдох, когда Пэйтон сделал очередную затяжку. — Это беспрецедентно.

Пэрадайз перечитала письмо, в этот раз более внимательно. Главные слова бросались в глаза: Открытый набор в учебную программу. Женщины и мужчины могут сдать вступительный тест по физической подготовке. Обучение будет проводиться самими Братьями.

Плата за обучение?

Nada.

— О чем они думают? — пробормотал Пэйтон. — В смысле, это же только для сыновей Глимеры.

— Очевидно, больше нет.

Пэйтон не стал развивать тему о слабом поле и традиционных ролях в доме и на поле боя. Пэрадайз откинулась на спинку кожаного кресла. Рядом с ней с оранжевым пламенем горели дрова в облицованном мрамором камине, разожженном додженом, тепло согревало одну сторону ее лица и тела. Отцовская библиотека вокруг нее сияла желтым светом, полированным красно-коричневым деревом и отблесками золота на корешках его коллекции первых изданий.

Они жили в одном из крупнейших особняков Колдвелла, было еще сорок комнат, уставленных такой же шикарной мебелью, как и здесь, если не лучше: красивые шелковые шторы висели на освинцованных окнах. Полированные полы, укрытые добротными восточными дорожками. Масляные картины предков развешены на лестнице и на виду — над каминами и буфетами. На главном столе расставлялся тонкий фарфор на каждую трапезу, еда готовилась и подавалась широким составом персонала.

Она жила здесь с отцом годами, обучаемая другими леди из Глимеры тому, что делало аристократическую женщину желанной парой. Одежда. Развлечения. Этикет. Как управлять имением.

И к чему все шло? К вечеринке по поводу ее первого выхода в свет, которая была отложена, как и обучающая программа Братства, из-за набегов два года назад.

Но планы на ее счет подлежали восстановлению. Выжившие аристократы возвращались в Колдвелл из своих убежищ, и по возрасту она почти как четыре года назад прошла через превращение, пришло время подыскать ей супруга.

Боже, она страшилась всего это…

— Алло? — позвал ее Пэйтон. — Ты там?

— Да, прости. — Она резко отдернула руку от телефона, когда в трубке раздался громкий треск. — Что ты делаешь?

— Открываю пачку картофельных чипсов «Кейп Код». — Хруст. Чавканье. — Черт, какая же вкуснятина…

— И что ты собираешься делать?

— У меня осталось еще пол унции. Разберусь с ними и прикончу чипсы. Потом посплю, наверное…

— Нет, я про учебную программу.

— Отец уже сказал мне, что я пойду. Ладно, плевать. Я уже как три года ничем не занимался… и я бы поступил к ним в первый раз, но… ты помнишь, что произошло.