— Хорошо. Значит, ночью ты побывал в доме Ублюдков?

— Ну, сначала мы поехали к Абалону. Его кузен вышел из рядов Кора и поведал нам об их тайном убежище. В общем, мы с Ви прочесали место.

— Что вы искали?

Он пожал плечами.

— Бомбы. Мины-ловушки. Подобное дерьмо. Ничего нового.

Она издала еще один ммммм-звук, вылив содержимое чашки на сковороду размером с ковшеобразное сиденье в Хаммере Куина.

— Ты боялся, что тебя могут ранить там?

— Нет. Ну… я беспокоился о своих братьях, это да. Но такова наша работа.

— Хорошо. А куда ты отправился после?

— К тебе. Потом в старый дом Ди. Мы отчитались перед Рофом, потом вернулись сюда. Я должен был показаться Мэнни, убедиться, что ранение хорошо заживает. Ви тоже.

— Ладно. — Она переключилась на тостер с шестью ячейками, наполнив их его любимым, из беленой муки, полностью обработанным, супер-пупер офигенным белым хлебом. — Так, что ты обнаружил, когда приехал домой?

Моргнув, он увидел перед мысленным взором ногу Лейлы, торчавшую из вестибюля. Потом представил лицо Куина, когда парень согнулся над бессознательным телом женщины, носившей его дитя.

— Ну, ты в курсе.

— Ммм? — Запах жареных яиц еще сильнее раздразнил его волчий аппетит. — Чего?

— Ну, о том, что случилось.

Когда приехала Мэри, из клиники уже принесли носилки, и Лейлу устроили на них, Куин аккуратно придерживал ее за голову, а Блэй — стоял у ног.

Рейдж замолк, растирая грудь.

Хлеб выпрыгнул из тостера с хлопком, и через мгновение перед Рейджем оказалась тарелка с едой, приготовленной в самый раз, как он любил.

А также чашка горячего шоколада, салфетка, столовое серебро… но, что важнее всего, его прелестная Мэри.

— Лучшая в мире трапеза, — сказал он, просто смотря на еду.

— Ты всегда так говоришь.

— Только когда ты для меня готовишь.

Забавно. Будучи человеком, Мэри не могла понять, что испытывает мужчина-вампир, когда женщина, с которой он связан, дает ему пищу собственного приготовления. Подобный акт вроде как священен, потому что он идет в разрез с основным мужским инстинктом сначала удовлетворять все потребности своей пары, ставя их превыше всех и вся, включая его самого, его братьев, Короля и всех их потенциальных детей.

Рейдж был запрограммирован на то, чтобы сначала накормить ее, а потом съесть все оставшееся. Но перед тем как выпроводить Фритца и додженов, она сказала дворецкому, что успела перекусить в Убежище час назад и была сыта.

— Холодает, — сказала она, потирая его предплечье.

Зрение по неясной причине стало размытым, и ему пришлось проморгаться.

— Рейдж? — прошептала она. — Что бы там ни было, выговорись.

Дернувшись, он покачал головой.

— Я в порядке. Просто хочу насладиться трапезой.

Он подхватил вилку и принялся чередовать порция омлета, кусок тоста, омлет, тост, три глотка горячего шоколада. И несколько повторений, пока он не подчистил тарелку.

— Как у нее дела? — спросил он, вытирая рот и откидываясь на спинку деревянного стула.

— Я не знаю. — Мэри покачала головой. — Я просто не знаю, чем все закончится.

— Все так плохо? — Когда она пожала плечами, он сказал: — Если я чем-то могу помочь…

— Ну, на самом деле…

— Назови.

Она взяла его руку и перевернула ее ладонью вверх. Мэри заговорила не скоро, но когда он уже начал беспокоиться, она сказала:

— Я хочу чтобы ты допустил, просто на мгновение, что ты мог сильно расстроиться, наблюдая, как Селена чуть не умерла, и видя страдания Трэза. Я хочу, чтобы ты подумал, что это не привычное дело — ни для одного из вас — прочесывать дом, в котором ты ни разу не был, понимая, что ты или твои близкие могут погибнуть при взрыве или засаде. Я хочу, чтобы ты подумал, о том, что вернувшись к Рофу без новостей о местонахождении Ублюдков, разминировании бомбы или какой-то новой информации, это можно было приравнять к неудаче. И, наконец, я хочу, чтобы ты понял, что для тебя вернуться домой и увидеть Лейлу без сознания, зная, что она беременна, переживая за нее и Куина — это еще одна травма. Мне кажется, эти сутки выдались для тебя очень тяжелыми, и твои эмоции достигли критической точки.

— Я не расстраивался из-за этого. Моя Мэри, нисколько, я был в полном…

— Пока у тебя не случился приступ паники перед домом.

— У меня не было приступа паники.

— Ты сказал, что не мог дышать. Что руки и ноги покалывало. Что ты с трудом воспринимал реальность. Звучит как классический приступ паники.

Он покачал головой.

— Не думаю, что дело в этом.

— Ну ладно.

Рейдж сделал глубокий вдох, фокусируясь на лице своей любимой.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

— Уверена, это не…

Он обхватил ее лицо руками, бережно баюкая. Он поедал взглядом знакомые черты и не мог пресытиться. Боже, ему всегда будет мало. Не хватит ночи, месяца, года, десятилетия… даже вечности, которую чудом даровала им Дева-Летописеца, будет недостаточно для него.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. — Он потерся губами о ее губы. — Не знаю, чем я заслужил тебя в своей судьбе, но я всегда буду ценить это.

В ответ он получил улыбку, что сверкала сильнее восхода солнца, который он никогда не увидит, она затмевала сияющий огненный шар, который поддерживал жизнь на Земле, даже тех, кто не выносил его лучей.

Они так и сидели, не двигаясь, смотря друг на друга, когда доджены пришли за десертом.

— Не хочешь подняться наверх? — сказал Рейдж темным, низким голосом, его зверь зашевелился под кожей. — Я готов для десерта.

— Да? — в воздухе вспыхнул запах ее возбуждения.

— Ммм.

— Хочешь, чтобы я принесла тебе мороженое?

Он, щурясь, не сводил взгляда с ее губ.

— Едва ли. Я хочу облизать кое-что другое.

— Ну, что ж, — прошептала она, прижимаясь к его губам. — Пошли, накормим тебя.

В холодном поту.

Трэз проснулся в ледяном поту, каждый дюйм его кожи был мокрым, температура тела опустилась до средней по Арктике, а сердце билось так быстро, словно кто-то заменил орган на миксер. Он с криком вскочил с подушки…

Спальня. А не кое-что поистине ужасающее и шокирующее… он видел всего лишь свою спальню, и все было предельно нормальным: включенная лампа рядом с ним, одежда, раскиданная по кушетке, обувь, валявшаяся там, где он ее скинул.

На мгновение он был сбит с толку. Дева-Летописеца. Какое-то странное, мистическое место. Селена на траве, в клинике, неподвижная, застывшая…

Тихий стон разбил стенку между ночным кошмаром и реальностью.

Обернувшись, он увидел Селену на своей постели, обнаженные плечи не были укрыты простынями, темные волосы разметались по подушке, лицо и тело были повернуты к нему.

Закрывая глаза, он обмяк, желая, чтобы это был всего лишь кошмар.

Но потом он собрался с мыслями и сосредоточился на своей женщине. Он подтянул покрывала повыше, осторожно наклонившись вперед и убедившись, что Селена все еще дышала, и, гадая, не стоит ли ему принести для нее еды.

Будто почувствовав его присутствие, она перевернулась, ее лицо напряглось во сне, как будто ей было больно двигаться.

Дерьмо. Секс был крышесносным, жестким, бесконтрольным. И это после всего, что пережило ее тело.

Чтоб ему провалиться, думал Трэз, проведя по лицу ладонью. Как он мог сотворить с ней такое? Ему стоило дрочить до тех пор, пока член совсем не онемеет.

И что еще хуже? Он сомневался, что между ними все устаканилось. Ежу понятно, что он все еще чувствовал себя мудаком.

Потянувшись к прикроватному столику, он проверил время на телефоне. Пять сорок четыре утра.

Больше ему не заснуть. Выскользнув из-под простыней, он потопал в ванную, закрыл дверь и, справив нужду, принял быстрый душ. Потом он снова вышел в спальню, и, взяв с прикроватного столика гарнитуру, воткнул в уши и снова забрался в кровать.