Уже к концу первого полноценного островного дня пытаюсь определить для себя характер людей, с которыми оказался в одном племени, и роли, выбранные ими. Борис и Сергей уверяют, что знают очень мало, поэтому первый лишь предлагает варианты, а второй вообще не вмешивается в процесс принятия решений. Самая незаметная Ольга — ее почти нет. Она то на пляже, то издали наблюдает за активными действиями Игоря или моими передвижениями. Девушка, похоже, решила не проявлять себя до поры до времени. Никто за это ее не ругает, даже в мыслях. Народу много, мнений и предложений более чем достаточно. Еще одна «активная жизненная позиция» может привести только к еще большему мельтешению и суете. И вообще, это личное дело каждого: как вести себя в племени.

Самая активная, скажем, Наташа Тэн. Этот сгусток энергии буквально повсюду. Стоит начать делать что-то — она тут как тут: хочет помочь. Активные советы Натальи, которые я пытаюсь отмести сомнениями в их правильности и критическими замечаниями, в итоге завершаются обычно так: Наташа делает то, чем я только что собирался заняться сам. Связываться не хочется. Тем более, что в разных ситуациях с ее участием мой взгляд пересекается с взглядом Игоря, и мы понимаем, что наше отношение к ней одинаково. Пару раз, улыбаясь, мы просто отходим в сторону, чтобы не отреагировать излишне бурно на ее безумные идеи. Всем уже ясно: как только деятельности Наташи перестанут уделять внимание, она — эта самая деятельность — сразу прекратится. Главное, не забыть вернуться к тому, с чего начал. Аня и Надя искренне предлагают посильную помощь, иногда выдвигая предложения и обосновывая свою точку зрения. Более мягко и логично это делает Аня. Надя выдает сразу несколько возможных вариантов, причем каждый новый перекрывает предыдущий. Выглядит это, как пулеметная очередь холостыми патронами.

И все же, несмотря на все, мы чувствуем сплоченность. Странно, но все готовы кричать, что мы — КОМАНДА, что на соревновании должны быть одним целым, а рука помощи будет подана каждому. Наплевать, что мы такие разные, что у всех свои недостатки. Все хотят верить в плечо, что окажется рядом в нужный момент, никому не хочется быть в одиночестве, в опале.

Яркость солнечных лучей нас не обманывает. Чувствуя приближение темноты, быстро взламываем огромными ножами две банки консервов. Такого наслаждения от еды я никогда прежде не испытывал. Другие, думаю, тоже. Каждый грамм, словно пылинка золота. Упади хоть малейший кусочек на землю, подниму и съем без зазрения совести в мгновение ока. Плевать на хорошие манеры и санитарные нормы. Мы хотим кушать! «Не поваляешь — не поешь» — становится обязательной присказкой любой трапезы на острове.

Увлекшись праздником живота, забыли поставить ловушку на рыб и лангустов, чтобы позаботиться о завтрашнем дне. Я такие штучки в фильмах про море видел. Лезть вечером в холодную воду очень не хочется, но надо. Рыбаками становимся мы с Игорем. Отплываем от берега на существенное расстояние, но глубина не очень-то увеличивается. Под ногами ужасно острые кораллы — наш остров кораллового происхождения, — к тому же мы знаем о такой гадости, как морские ежи. От их шипов могут быть большие неприятности, вплоть до заражения крови, но мы, назло всем предупреждениям, плывем босые. Очень хочется ходить по острову в сухой обуви. В качестве буя используем спасжилет, а вот камень на роль якоря для ловушки пришлось искать довольно долго.

Быстро возвращаемся. Уже в темноте Черепахи начинают разбрасывать и укладывать свои тела в небольшом пространстве выстроенного шалаша. Заполняем шалаш в определенной последовательности: у каждого свое определенное место, и, если нарушить, как говорят шахматисты, порядок ходов, кто-то может не добраться до своего уголка. Я ложусь в пристройке, которую делал весь день. Если потечет, винить некого, кроме себя. В том, что скоро ливанет, никто почему-то не сомневается, и стихия не обманывает наших ожиданий.

Разумеется, крайние теснят «средних», а тем тоже не сладко: в аккурат на стыке полиэтилен протекает. Я умудряюсь найти ту самую позу «зю», находясь в которой получаешь минимальную порцию душа. Обувь все сняли у входа, вспомнив, видимо, о приличиях. Но там она сухой не останется, поэтому убираем все башмаки и часть одежды племени ко мне под бок, в мою автономную пристройку. Она, к моей гордости, кажется, лучше всего укрывает меня от постоянного ночного дождя.

По окончании дождя Черепахи выползают на вечерний моцион. Неожиданно вспыхивает искра между Игорем и Сергеем. Последнего вновь раздражают командирские манеры Игоря. Я пытаюсь успокоить ребят, апеллируя к тому, что трения и искры на острове сейчас допустимы только при добыче огня. Стороны согласны, инцидент исчерпывается окончательно, когда Игорь неведомо откуда достает какое-то лекарство на спирту. Бутылочка крохотная, с мизинец. Нам можно было провезти лекарства, которые необходимы в обычной жизни. Никто из досмотрщиков и не подумал заподозрить продуманного Игоря в провозе контрабанды. Распив тридцать граммов мира на восьмерых, ложимся спать.

Ночь в тропиках длится дольше, чем в средней полосе. Темнеет в 21.00, светает в шесть. Первый же луч солнца выгоняет всех из шалаша. Желудок злобно урчит, требуя своего, но никакой еды в зоне видимости не бегает. Осторожно углубляюсь в неизведанное, то бишь в чащу, и понимаю, что раки-отшельники, от которых мы вначале почему-то шарахались, абсолютно везде. Страх перед этими козявками с клешнями пока полностью не прошел, но привычка к ним уже появилась.

Вдруг боковое зрение и обострившийся слух ловят слева какое-то перемещение по земле. Застыв на секунду, замечаю огромную ящерицу. Игуана?! Не может быть — настоящая! Зеленое существо длиной с полметра с очень смешным хохолком на голове и длинными неуклюжими лапками. Представляю ее чувства! Она, как и я, застыла, чтобы разглядеть меня. Пялимся друг на друга с полминуты, но я-то знаю, кто из нас голодный, а кто пища. Тщательно готовлюсь к прыжку, поскольку игуана заподозрила неладное, и всякое движение с моей стороны воспринимается ею как попытка обмануть. Смышленая тварь! Делаю невероятный прыжок, луплю по месту, где только что сидела эта принцесса в короне, но ее там уже нет. Отныне и далее наше общение происходит лишь по этому сценарию. Поймать спринтера или его сородичей мне так и не удалось. Обескуражен неудачей: в России и Таджикистане ящериц ловил запросто, там они гораздо медлительней.

Углубляюсь в чащу и замечаю под пальмами небольшие желтые плоды. Решаю, что они должны быть ядовитыми, поскольку слишком яркие, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что это все те же кокосы, но, очевидно, невызревшие из-за нехватки соков у дерева. Иногда попадаются странные, водянистого вида плоды. Решаюсь попробовать, но неприятный вкус отбивает всякую охоту грызть дальше.

Час блужданий вблизи лагеря завершается тем, что замечаю… провод. Просто обалдеваю от этого факта. В кромешной тишине необитаемого острова этот кусок неестественности просто орет во всю глотку о следах ненавистной (еще или уже) цивилизации. Иду за ним и в итоге натыкаюсь на лагерь для операторов, техников и журналистов. Вспоминаю предупреждение — не появляться рядом с этим кусочком цивилизации, поэтому отчаливаю в противоположном направлении.

Завтракаем двумя банками консервов и кокосами и, дождавшись полноценного солнца, возобновляем попытки добыть огонь с помощью линзы. Результат неизменен, стабильность — признак мастерства.

Ближе к обеду решаем с Игорем проверить содержимое ловушки. На этот раз солнце печет так, что лезть в морскую воду хочется даже без необходимости. Морская соль уже меньше режет глаза, но пытаться увидеть что-либо под водой — бесполезно. Вытаскиваем ловушку из воды и находим там огромных лангустов! Глаза округляются у обоих, я имею в виду себя и Игоря. У лангустов они всегда круглые и шевелятся. А еще у них усы, шипы и страшный вид. Но нам все равно! Главное, они съедобны и даже очень вкусны, а еще все знают, каких бешеных денег они стоят в московских ресторанах, но… Нет огня, а сырыми есть лангустов не хочется. Заботливо, словно свиней на откорм, помещаем наших родных лангустов в котелок, который пока что своего предназначения в нашем лагере не нашел.