— Я тоже, разве это не ужасно? Я была так занята… А нельзя нам оставить на двери записку с новым адресом? Тогда, если кто-то найдет его, он сможет нам позвонить.

— Конечно, — сказала Клер. — Но знаешь, Эмма, кажется, он не вернется. Что ты думаешь о том, чтобы купить другую собаку?

Эмма кивнула.

— Я об этом думала. То есть — конечно. Он, наверное, нашел себе другую семью. По крайней мере, я надеюсь, что это так.

Она застыла на мгновение, но затем ее краткая меланхолия пропала; слишком много нового, происходило, чтобы в ней оставалось еще что-нибудь, кроме радости. Она повернулась и обняла мать:

— Я так взволнована всем этим… эта комната, этот дом, машины, одежда… ты можешь представить себе жизнь еще более потрясающую?

Клер глядела на Эмму, которая расхаживала по комнате, оценивая ее размеры, словно примеряя их к будущей мебели. Как у нее может быть такая дочь? Эмма вся — энергия и непостоянство, и сильная воля, которой Клер недоставало. Если кто-нибудь станет рисовать портрет Эммы, то он будет в масле, тогда как Клер получится только в акварели. Ну, вероятно, для моего возраста это все, чего следует ожидать, решила Клер, но она совсем не была уверена, что так чувствует, по крайней мере не настолько уверена, как какую-нибудь неделю назад. Ей в голову пришла мысль, пока еще смутная, но впервые пустившая корни, что, может быть, она слишком легко смирилась со своей долей, что, может быть, это и переменится.

— Это так непривычно, — сказала Эмма, — иметь возможность делать все, что захочешь. Но нам здорово удается, правда? Даже хотя никакой практики у нас не было.

— Мы быстро учимся, — сказала Клер. — Ну ладно, а теперь у нас много дел.

— Каких? Куда мы поедем?

— Не знаю. Я такая беспокойная, просто хочется двигаться и что-то делать. — Они вышли из дома и посмотрели, как агент закрыл за ними дверь на ключ. В следующий раз я сделаю это сама, подумала Клер, своим собственным ключом. Они с Эммой сели в машину.

— А не поехать ли нам к Джозефу? Нам обеим нужны туфли.

— А давай просто поедем домой? — попросила Эмма. — Я думала позвонить Марии и Лорне, и чтобы они пришли и поглядели мои новые одежды, а затем покатать их, когда прибудет моя машина. Он сказал, что их привезут сегодня попозже. О, я дождаться не могу — так хочется увидеть лица Лорны и Марии: они просто умрут. — Это самый изумительный день. Все изумительно, но ты больше всего; ты потрясающа. А ты и вправду собираешься поехать в круиз?

— Ну да. Почему бы и нет? Я читала о них столько лет, и всегда мне это казалось чудесным; думаю, эта мысль уже давно засела мне в голову. А почему бы не отправиться вместе? Разве не здорово проехаться перед колледжем?

— Ох, — Эмма побледнела, и Клер поняла, что она думала о новом доме, вечеринках и пикниках с друзьями в это последнее лето перед колледжем, в последний раз вместе перед тем, как они разойдутся каждый по своему пути.

— Если ты не хочешь…

— Нет, это должно быть весело, — сказала Эмма. — Есть ведь и коротенькие круизы, правда? Я имею в виду, не на все лето.

— О, нет, мы выберем такой, который продлится неделю или две. Все зависит от нашего желания, что нам нужно. — Клер свернула на их улицу и припарковала машину на обочине. Люди все еще были здесь, разбившиеся на группки, ожидающие; она не могла сказать, те же ли это были, что и утром, или какие-то новые подошли за день. Но на них она не глядела; она глядела на дом, в котором прожила так много лет. Когда-то, вероятно, он был отличным — трехэтажный панельный дом на углу, рядом с центром Дэнбера — но теперь Клер просто потрясло, насколько жалким он ей показался. Она прекратила озирать его уже давно, но теперь разглядела, что на оконных рамах шелушится краска, а внешние стены поблекли и обесцветились; узкая полоска земли сбоку и спереди оказалась плотно сбившейся грязью с несколькими чахлыми стебельками травы, которые все еще пытались прорасти каждую весну. Как мы прожили здесь столько времени, ужаснулась она.

Она открыла дверцу машины, рассеянно поглядев на сутулого мужчину с седой бородой и длинными вьющимися волосами, который бросился к ним через улицу.

— Миссис Годдар? — сказал он. — Вы миссис Год-дар, правда, я узнал вас по фото в газете. Если вы уделите мне минуту… — Он вытянул из кармана толстую пачку бумаги. — Я не займу много вашего времени, но это так важно это, может быть, самая важная вещь, в которую вы можете вложить свои деньги — это путь революционизировать автомобилестроение, и мне нужно только… миссис Годдар!

— Извините, — сказала Клер через плечо, устремляясь вперед с Эммой за спиной. — Я ничем не могу вам помочь.

— Но мне нужны деньги и у вас они есть! — закричал мужчина, следуя за ними. — Вы можете увеличить свои миллионы; вы будете главным акционером!

— Единственным акционером, — пробормотала Клер. Он был так близко к ней, что она пошла быстрее, поглядывая через плечо. Другие тоже смотрели, готовясь последовать за ним: все те, кто сидел на обочине или в своих припаркованных машинах с открытыми дверями, все в ожидании. Она почувствовала себя в осаде, и виноватой. Все они, казалось, так нуждались.

Подъехал фургон от Симоны, и шофер принялся вытаскивать одежные сумки.

— Я помогу, — сказала Эмма и побежала обратно к фургону.

— Клер Годдар, я так рада с вами встретиться, — сказала молодая женщина в совиных очках без оправы и с песочного цвета волосами, развевавшимися во все стороны. Она встала на пути Клер и вытянула руку. — Меня зовут Эредити Семпл: вы, вероятно, слышали обо мне, может быть, даже видели меня, я ставлю спектакли в деловой части, в Доллхаус-Клубе; мне никогда не удавалось поставить на Бродвее или рядом, нужны связи, вы понимаете, но у вас их не будет, пока вы не проживете в Нью-Йорке год или два, не познакомитесь с людьми, я думаю, с пятьюдесятью тысячами долларов я смогла бы это сделать, подождите, — сказала она Клер, обошедшей ее вытянутую руку. — Мне удастся это и с сорока, или даже с тридцатью, но… слушайте, я должна это сделать!

— Пожалуйста, уходите, — сказала Клер беспомощно. — Я ничем не могу вам помочь.

Мужчина, который все еще продолжал идти за ней, встал рядом, слушая.

— Вы можете помочь! — крикнула Эредити. — Вы обязаны! Я имею в виду, это мой шанс, и вы можете помочь! Вы ведь получите все эти деньги!

Клер взбежала на ступеньки, когда Эмма подошла с дорожки.

— Извините, — сказала она и проскользнула мимо Эредити Семпл, чтобы придержать дверь для посыльного от Симоны, почти невидимого за своей ношей. Пока они поднимались, Эредити Семпл шла по пятам за ними; Эмма открыла почтовый ящик и вынула пачку конвертов, напиханных туда; она никогда не видела такое количество почты в маленьком ящике.

— Мам, гляди, — сказала она, взбираясь по лестнице к открытой двери. Зазвонил телефон, и она услышала, как Клер ответила:

— Нет, не надо. Нет, у меня есть финансовый менеджер и мне не нужен биржевой маклер… Нет, я вполне удовлетворена условиями, которые у меня есть… Нет, я не заинтересована в изменении…

Эредити Семпл разгуливала по гостиной.

— Пожалуйста, идите домой, — сказала Клер, и телефон зазвонил снова. — Да, — ответила она, — … Что? Вы серьезно? Нет, я не хочу покупать два участка на кладбище Фэйрфилд для себя и для дочери. Нет! — она бросила трубку.

— Убирайтесь или я вызову полицию, — сказала она разъяренно Эредити Семпл, когда телефон опять зазвонил. — Да, — резко сказала она. — . Нет, я ничего не хочу… ох. Не знаю. Общество Жен Пожарников Дэнбери? Думаю, что смогу дать деньги, если узнаю что-нибудь об этом. Вышлите мне бумаги и я погляжу… Нет, я не собираюсь делать вклад. Нет, в самом деле, не хочу до тех пор, пока… послушайте, вы ничего не добьетесь таким напором; я хочу сначала прочитать.

Она повесила трубку, расстроенная тем, что от нее требуется столько сил.

— Нам придется завести тайный номер, — сказала она громко, ни к кому не обращаясь.

— Я положил все на кровать, — сказал посыльный, выходя из спальни. — Там не так много места, — прибавил он неодобрительно, давая им понять, что клиенты Симоны обычно не живут в таких квартирах. Он немного постоял, а затем ушел. Клер подумала, а не следовало ли ей дать ему на чай. Нет, конечно, нет, решила она, но без полной уверенности в этом. Так много вещей — она не знает…