- Что случилось? - спросила Рисса. Голос был дрожащим, неуверенным. Старик поднял глаза.

- Вернулась, - сказал он едва различимым голосом, переходящим в шипение. Он что, тоже болен?

- Вернулась, чтобы наблюдать гибель своих соплеменников, отозался кто-то позади. - Довольна ли ты тем, что видишь?

Рисса закрыла глаза руками, но звуки и запахи продолжали её преследовать. Всё вокруг смолкло. Все смотрели на неё, но хранили молчание.

- Нет больше Хансса, - продолжал жрец (бывший жрец?), сверля её взглядом. - Никто из Хансса уже не сможет отложить ни одного яйца. Наш бог изгнан, а сами мы прокляты. Может, ты скажешь, за что?

Рисса молчала. Она пыталась сосредоточиться на том, что всё это наваждение, но всё происходящее имело невыносимый теперь признак реальности, и ни одна её попытка проснуться не помогала.

- Знаешь, - ответил всё тот же незримый голос из-за спины. - Она знает, - продолжил он. - Мы все дорого заплатили за несправедливость. Что тебе стоило согласиться, перешагнуть через свою гордость?

Рисса задыхалась. Она увидела мёртвые, распадающиеся в прах глаза изваяния Нааты, осквернённые и разбитые священные изображения, осознала, как тяжело давит на неё осознание вины...

Вины?!

Он отняла руки от лица. Она была вновь в зале, позади открывалась дверь в настоящее, которое она недавно покинула, а перед глазами всё ещё стояло ужасное будущее, которое ей посулили...

Вины?!

Что-то неправильное было в видении будущего, которое ей предстало. Не было времени думать, что именно.

- Если ты угрожаешь, - сказала она с негодованием, прижимая руку к груди, - значит, ты не можешь нами управлять. Так что посмотрим, что предпринять. Я не стану давать обещания.

- Ладно, - согласился неожиданно голос. - Я не позволю вам никого позвать на помощь. А если будете упорствовать, я помогу вам подумать в таком месте, где других занятий у вас будет немного.

Фонтан неожиданно притих, а когда Рисса подняла глаза, вместо воды, чистой и прохлажной, фонтан источал теперь кровь. Отвратительный запах гниения вновь коснулся её ноздрей. Стены зала поросли плесенью и мхами, а сверху стал сочиться кроваво-красный свет, скудный и скрадывающий обстановку.

Кривясь от отвращения, Рисса побрела по скользкому и липкому полу к едва различимым тлеющим уголкам по ту сторону видения. За спиной её кто-то добродушно и тихо смеялся.

* * *

...Нламинер попался в ловушку.

Проход, по которому их компания пришла, оказался перекрыт массивной металлической решёткой - настолько тяжёлой, что ему не удавалось её даже пошевелить. Дождавшись, когда пернатые хищники умолкнут вдалеке, он прокрался в тот коридор, куда скрылся раненый, специалист по ловушкам по имени Нарри. Кровавый след вёл в одну из комнат, где явно произошла схватка: на полу валялись останки нескольких птиц. Дальше следы продолжались, но уже без цепочки кровавых пятнышек. Нламинер некоторое время следовал за ними, пока не упёрся в такую же массивную решётку.

Ладно, подумал он, раз уж он смог уйти, то и выбраться из города наружу ему будет не слишком сложно. Поднимать шум было бы небезопасно. Предыдущие отчёты ничего не говорили ни о птицах-кровопийцах, ни об огнедышащих "волках". Похоже, правы те, кто утверждают, что привычная спокойная жизнь - крайне хрупкое и недолговечное состояние. Стоило на несколько десятков лет покинуть город, как уже нужна по меньшей мере армия, чтобы очистить его от новых обитателей.

Сейчас он был вынужден красться, подолгу замирая у каждого нового перекрёстка, прислушиваясь и принюхиваясь, стараясь экономить воду её оставалось дня на три, не более. В памяти осталось одно: город имеет достаточно простую планировку; самый широкий проход неизменно приводит к серии лестниц и подъёмников, ведущих на другие уровни. Только нигде не говорилось, с кем или с чем придётся встретиться, чтобы прорваться к одному из таких мест.

Таилась, правда, робкая надежда, что портал, соединявший некогда город с другими крупными городами Ралиона, всё ещё действует - тогда он будет рад убраться отсюда куда угодно. Как сильно может изменить взгляд на жизнь пара-другая железных решёток, думал он. Нет их - и ты свободен. Есть они - и ты обречён.

...Десятки странных помещений - проходов, каморок, складов, жилых комнат и много чего ещё - прошло перед его глазами. Однако не было времени всё это исследовать. Поразмыслив, Нламинер спрятал большую часть сокровищ, найденных ими, в той комнатке, где он отбивался от огнедышащих хищников. Труп последнего так и не пожелал расставаться с его кинжалом - пришлось выволочь его в коридор целиком.

На второй день осторожного перемещения по широкому проспекту вероятно, некогда величественному и красивому - ему почудилось чьё-то присутствие. Кто-то, без сомнения, был поблизости, - судя по следам, по запахам, по непонятным знакам, нацарапанным на стенах. Кто бы то ни был, решил Нламинер, вряд ли его общество будет намного хуже теперешнего. Ни одну ночь ему не удавалось спать спокойно: непонятные звуки тревожили его, сотрясения пола, непрекращающееся болезненное свечение стен. Он начинал ощущать себя букашкой, ползущей внутри разлагающихся останков подземного колосса, куда стремились теперь самые отвратительные и невероятные твари со всего мира.

Следы вскоре потерялись - то ли исследователь глубин двигался какими-то тайными ходами, то ли попросту умел летать - и впереди, там, где заканчивалась цепочка следов, коридор разделялся на три прохода.

Левый и правый были узкими, и оттуда тянуло ледяным сквозняком. Центральный постепенно подымался и сохранился явно лучше других. Подумав немного, Нламинер двинулся по среднему, по-прежнему прижимаясь к стенам, готовый в случае необходимости обратиться в бегство, либо слиться со стеной, укрыться, переждать возможную опасность.

Никого не было. Он подкрался к двери, которой завершался коридор и заметил буквы, что светились на ней. Его знание местного языка было слабым, но рядом была полустёртая копия той же надписи на Тален. Выходило что-то вроде "..у. т....орт....". Вряд ли там было что-то запрещённое или опасное - ни замков, ни предупреждающих знаков не было видно. Поколебавшись несколько секунд, Нламинер аккуратно приоткрыл дверь.