Боэмунд еще раньше вошел в соглашение с одним из офицеров, защищавших антиохийские стены. Это был Фируз, армянин по происхождению. Фируз, как христианин, не мог не питать симпатий к крестоносцам, освободителям всего малоазиатского христианства; кроме того, он питал личную вражду к Баги-Сиану, эмиру Антиохии. Отношения Фируза и Боэмунда держались в тайне, и никто не знал о них. Боэмунд на 2 июня назначил общий приступ на Антиохию. В ночь с 1 на 2 июня он подвел свой отряд к башне, которую защищал Фируз; башня была сдана. С другой стороны в Антиохию ворвались другие крестоносцы, и в городе началась резня; большая часть мусульманского гарнизона, не успевшая спастись бегством, была перерезана и перебита. Сам Баги-Сиан едва спасся бегством, но всего только на несколько дней; его поймали и убили. Таким образом, 2 июня 1098 г. Антиохия была взята. Но немного выиграли крестоносцы, заняв обнищавший, изнуренный голодом, ослабленный продолжительностью предшествовавшей осады город.

На другой день, 3 июня, к городу подошел эмир Мосульский Кербуга с 300-тысячной турецкой армией. Кербуга знал и о слабости крестоносного войска, и о том бедственном положении, в котором оно находилось: крестоносное ополчение насчитывало теперь не более 120 тысяч, остальные 180 тысяч частью погибли в битвах с мусульманами и в трудном переходе по опустошенным областям после Никейского сражения, частью же были рассеяны в различных городах Малой Азии в виде гарнизонов. Но и эти 120 тысяч вошли в город, лишенный всяких средств к пропитанию, притом они были утомлены продолжительной осадой и длинными переходами. Кербуга знал это и твердо решился голодом заставить крестоносцев сдаться. Крестоносцы очутились в самом ужасном, безвыходном положении. Три недели они сидели запертыми в городе, изредка делая незначительные и не имевшие никаких последствий вылазки, пользуясь тем, что город не слишком тесно был окружен врагами. Для крестоносцев оставалось одно средство к спасению: по реке Оронту спуститься к Средиземному морю, в гаванях которого были венецианские торговые корабли. Но этот путь представлял много опасностей, им пользовались, однако, сначала поодиночке, а потом целыми отрядами, были даже случаи, когда князья и знатные рыцари сдавались на милость мусульман или спасались бегством к морю.

К этому тяжкому для крестоносцев времени относится появление саг и народных сказаний, которые были продуктом болезненного, фантастического настроения народных масс. К этому времени относится и происхождение саги о Петре Пустыннике. Исторический Петр Пустынник, спасшись после уничтожения его армии, участвовал, правда, в Первом крестовом походе, но не как вождь, а как простой пилигрим, без особенной силы, авторитета и влияния. Только в весьма немногочисленном кружке простого народа Петр Пустынник пользовался некоторым почетом и уважением, что выражалось в том, что его избирали казначеем. Он был, между прочим, одним из первых, которые решались бежать из Антиохии, и только Боэмунд остановил его. В это же время составилось сказание о святом копье. Раймунд Тулузский, отличавшийся религиозным настроением между остальными крестоносными вождями, вполне искренно верил в святое копье. Но уже Боэмунд, находясь под Иерусалимом, подсмеивался над Раймундом, доказывая ему, что рассказ о святом копье был вымыслом для поддержания упавшего духа и для возбуждения мужества народных масс. Предание о святом копье появилось следующим образом. Однажды приходит к Раймунду Тулузскому один монах[73] и рассказывает, что во время молитвы ему явился святой Андрей и сказал, что в городе есть место, где скрыто копье, которым было прободено ребро Спасителя, что именно в этом копье крестоносцы должны искать свое спасение. Добродушный Раймунд поверил этому; объявили народу, начали искать, нашли действительно заржавленное копье; толпы крестоносцев были воодушевлены этой находкой. Боэмунд, назначенный главным предводителем крестоносного ополчения, решился сделать последнее усилие, чтобы освободить Антиохию от осады. В мусульманском войске между тем происходили раздоры между предводителями, в продолжение трех недель многие из них оставили отряд Кербуга, так что осаждающая армия значительно ослабла. 28 июня 1098 г. крестоносцы сделали вылазку, прогнали мусульман и завладели всем их лагерем. Спасение Антиохии и славная победа над Кербугой была приписана чудесной помощи святого копья, которое с тех пор сделалось палладиумом крестоносцев.

Когда крестоносцы завладели Антиохией, религиозный энтузиазм их вождей значительно ослаб. Целый год они провели в бездействии, во взаимных спорах и распрях из-за обладания Антиохией; они как бы совсем забыли о главной цели своего предприятия — об освобождении от неверных Гроба Господня. Как только миновала опасность от Кербуги, тотчас между сильнейшими вождями — Боэмундом Тарентским и Раймундом Тулузским возник довольно крупный спор, характеризующий обоих предводителей. Боэмунд напоминал теперь крестоносцам об их обещании, данном ему до взятия Антиохии, и требовал исключительного господства в городе. Но у Раймунда Тулузского, представителя законности и рыцарской верности долгу, была многочисленная партия, которая в силу чисто материальных выгод находила требования Боэмунда вполне несогласными с положением крестоносцев. Раймунд и его партия настаивали, ввиду данных византийскому императору обязательств, на том, что Антиохия должна быть передана во власть византийского правительства. Партия Раймунда взяла верх, и в Константинополь было отправлено для переговоров посольство, во главе которого стоял брат французского короля Гуго Вермандуа. О результатах переговоров мы ничего не знаем, так как Гуго не возвращался более в лагерь, он сел на корабль и удалился в отечество. То же сделал и другой вождь Стефан Блуа[74] , который, правда, не играл выдающейся роли в ополчении, но участвовал в нем со значительным военным отрядом, так что его удаление не могло не ослабить крестоносное войско. Боэмунд, чтобы отстоять свое право на господство в Антиохии, обратил внимание вождей на поведение византийского императора, свидетельствовавшее о его враждебных чувствах к крестоносцам. В то самое время, когда крестоносцы, лишенные средств к пропитанию, изнемогали под Антиохией, взятие которой замедлялось еще и тем, что они не имели осадных снарядов, византийский император находился вблизи Антиохии со значительными военными силами и осадными машинами и не захотел оказать крестоносцам никакой помощи; между тем при переправе крестоносцев через Босфор он дал слово лично участвовать в их походе. Теперь же, без особенных усилий занимая Эфес, Милет и другие города, без особенных жертв одерживая победы над турками, ослабленными крестоносцами, император ценою крови крестоносцев покупал легкие победы и расширял свои владения. Именно на это обстоятельство указывал Боэмунд, как на бесчестный поступок со стороны византийского императора, и ему удалось убедить князей в том, что передача Антиохии византийскому правительству принесла бы вред делу крестовых походов. Таким образом Антиохия была предоставлена во власть тарентского князя.