Между тем Ричард по прибытии в Сицилию заявил свои притязания на норманнские владения. Фактически он обосновывал свое право тем, что за умершим Вильгельмом II была замужем Иоанна[141] , дочь английского короля Генриха II и сестра самого Ричарда. Временный узурпатор норманнской короны, Танкред[142] , держал в почетном заключении вдову Вильгельма. Ричард потребовал выдать ему сестру и заставил Танкреда дать ему выкуп за то, что английский король оставил за ним фактическое обладание норманнской короной. Этот факт, возбудивший вражду между английским королем и германским императором, имел большое значение для всей последующей судьбы Ричарда.

Все это ясно показало французскому королю, что ему не удастся действовать по одному плану с королем английским. Филипп считал невозможным, ввиду критического положения дел на Востоке, оставаться далее в Сицилии и ожидать английского короля; в марте 1191 г. он сел на корабли и переправился в Сирию. Главная цель, к которой стремился французский король, был город Птолемаида (французская и немецкая форма — Accon , русская — Акра). Этот город в течение времени от 1187—1191 гг. был главным пунктом, на котором сосредоточивались виды и надежды всех христиан. С одной стороны к этому городу направлялись все силы христиан, с другой — сюда стягивались мусульманские полчища. Весь Третий поход сосредоточился на осаде этого города; когда весной 1191 г. прибыл сюда французский король, казалось, что главное направление дел дадут французы.

Король Ричард не скрывал, что он не желает действовать заодно с Филиппом, отношения к которому особенно охладели после того, как французский король отказался от женитьбы на его сестре[143] . Флот Ричарда, отплывшего из Сицилии в апреле 1191 г., был захвачен бурей, и корабль, на котором ехала новая невеста Ричарда, принцесса Беренгария Наваррская[144] , был выброшен на остров Кипр. Остров Кипр находился в это время во власти Исаака Комнина[145] , который отложился от византийского императора того же имени[146] . Исаак Комнин, узурпатор Кипра, не различал друзей и врагов императора, а преследовал свои личные эгоистические интересы; он объявил своей пленницей невесту английского короля. Таким образом, Ричард должен был начать войну с Кипром, которая была для него непредвиденна и неожиданна и которая потребовала от него много времени и сил. Завладев островом, Ричард заковал в серебряные цепи Исаака Комнина; начался ряд торжеств, сопровождавших триумф английского короля. Это было в первый раз, что английская нация приобрела территориальное владение на Средиземном море. Но само собою разумеется, что Ричард не мог рассчитывать на долгое обладание Кипром, который находился на таком большом расстоянии от Британии. В то время, когда Ричард праздновал на Кипре свою победу, когда он устраивал торжество за торжеством, в Кипр прибыл титулярный король Иерусалима Гвидо Лузиньян; мы называем его титулярным королем потому, что de facto он не был уже королем Иерусалима, он не имел никаких территориальных владений, а носил только имя короля. Гвидо Лузиньян, прибывший в Кипр, чтобы заявить знаки преданности английскому королю, увеличил блеск и влияние Ричарда, который и подарил ему остров Кипр.

Побуждаемый Гвидо Лузиньяном, Ричард оставил наконец Кипр и прибыл к Акре, где два года вместе с другими христианскими князьями принимал участие в бесполезной осаде города. Сама идея осады Акры была в высшей степени непрактична и прямо бесполезна. В руках христиан были еще приморские города Антиохия, Триполи и Тир, которые и могли обеспечивать им сообщение с Западом. Эта идея бесполезной осады была внушена эгоистическим чувством таких интриганов, как Гвидо Лузиньян. В нем возбуждало зависть, что в Антиохии был свой князь, Триполи — владел другой, в Тире сидел Конрад из дома герцогов Монтферратских, а у него, иерусалимского короля, не было ничего, кроме одного имени. Этой чисто эгоистической целью и объясняется его приезд к английскому королю на остров Кипр, где он щедро расточал перед Ричардом заявления чувств преданности и старался расположить в свою пользу английского короля. Осада Акры составляет роковую ошибку со стороны деятелей Третьего крестового похода; они бились, тратили время и силы из-за небольшого клочка земли, в сущности никому не нужного, вполне бесполезного, которым хотели наградить Гвидо Лузиньяна.

Посмотрим теперь, какое участие принимали в деле Третьего крестового похода немецкие силы.

Большим несчастьем для всего крестового похода было то, что в нем вместе с английским и французским королем не мог принять участия старый тактик и умный политик Фридрих Барбаросса. Узнав о положении дел на Востоке, Фридрих I начал готовиться к крестовому походу; но он начал дело не так, как другие. Он отправил посольства к византийскому императору, к иконийскому султану и к самому Саладину. Отовсюду были получены благоприятные ответы, ручавшиеся за успех предприятия. Если бы в осаде Акры участвовал Фридрих Барбаросса, ошибка со стороны христиан была бы им устранена. Дело в том, что Саладин обладал отличным флотом, который доставлял ему из Египта все припасы, а войска шли к нему из середины Азии — из Месопотамии; само собою разумеется, что при таких условиях Саладин мог успешно выдержать самую продолжительную осаду приморского города. Вот почему все сооружения западных инженеров, башни и тараны, все напряжение сил, тактики и ума западных королей — все пошло прахом, оказалось несостоятельным в осаде Акры. Фридрих Барбаросса внес бы в дело крестового похода идею практики и, по всему вероятию, направил бы свои силы туда, куда следовало: войну нужно было вести внутри Азии, ослаблять силы Саладина внутри страны, где находился самый источник пополнения его войск.

Крестовый поход Фридриха Барбароссы был предпринят с соблюдением всех мер предосторожности, обеспечивавших возможно меньшую потерю сил на пути через византийские владения. Фридрих заключил предварительно с византийским императором договор в Нюрнберге, вследствие которого ему предоставлялся свободный проход через имперские земли и обеспечивалась доставка съестных припасов по установленным заранее ценам. Нет сомнения, что новое движение латинского Запада на Восток немало тревожило византийское правительство; в виду неспокойного состояния Балканского полуострова, Исаак Ангел[147] был заинтересован в точном соблюдении договора. Еще крестоносцы не двинулись в поход, как в Византии получено было секретное донесение из Генуи о приготовлениях к походу на Восток. «Я уже известился об этом, — писал в ответ Исаак, — и принял свои меры». Поблагодарив Бодуэна Гверцо за эти известия, император продолжает: «И на будущее время имей радение доводить до нашего сведения, что узнаешь и что нам важно знать». Само собой разумеется, несмотря на внешние дружественные отношения, Исаак не доверял искренности крестоносцев, и в этом нельзя винить его. Сербы и болгары не только были в то время на пути к освобождению от власти Византии, но угрожали уже византийским провинциям; не скрываемые отношения с ними Фридриха были во всяком случае нарушением данной верности, хотя и не предусмотрены были нюренбергскими условиями. Для Византии весьма хорошо известны были намерения Фридриха завладеть далматинским побережьем и соединить его с землями сицилийской короны. Хотя Фридрих отверг, будто бы, предложения славян безопасно провести его по Болгарии и не вступил с ними в наступательный против Византии союз, но византийцам вполне естественно было сомневаться в чистоте его намерений; притом, едва ли справедливо, что предложения славян были вполне отвергнуты, как это видно будет из последующего.