Лишь с наступлением зимы Семен счел себя готовым всерьез заняться наведением порядка в местном образовании и самообразовании.

«Во что вылилась моя задумка? Умом такое не понять… А надо. Похоже, начальное образование действительно становится всеобщим – в каждом стойбище существует хотя бы один „волшебный" вигвам, в котором учит детишек колдовать свой „Семен Николаевич". Чему, на самом деле, он там учит и как – это особый вопрос. При таком раскладе заведение, которое функционирует в форте, можно сравнить с институтом. Хотя, наверное, местные выпускники и в пятом классе нормальной школы учиться не смогут. Ну, да это и не важно. А важно, что у разношерстной – в прямом смысле – публики появляется некая общая база знаний, общий язык. В родном мире люди почему-то упорно и азартно создают барьеры к взаимопониманию. Любое мало-мальски устойчивое сообщество начинает творить свой сленг – чтоб, значит, другие его не понимали. Здесь же пока идет обратный процесс – русский и лоуринский языки вытесняют остальные. Мой родной язык стремительно меняется и засоряется, но это не смертельно, пока есть хоть один полноценный его носитель – эталон, так сказать. А что будет, когда я помру? Общая „мова", наверное, некоторое время продержится, а потом распадется на племенные диалекты, и все вернется в изначальное состояние. А физика, химия и геометрия превратятся в бессмысленный набор сказок, передающихся из поколения в поколение. С этим можно как-то бороться? Конечно! И способ известен – фиксировать информацию на долговременных носителях – каменных стелах, глиняных табличках, папирусе, пергаменте, бумаге…

Нет, Головастику, нашему шизанутому изобретателю, бумагу, конечно, не сделать. Пергамент, наверное, тоже. Проще всего приспособить оленью кожу, выделанную так, как это умеют имазры и ад-доки. Некое подобие шрифта у Головастика уже имеется. Пока костяшки не растащили на амулеты, нужно попробовать собрать их в блоки, добавить, чего не хватает… А картинки, если понадобятся, можно выгравировать в виде „негативов" на кости или дереве и… Ну да, и отпечатать учебник! Букварь! Собственно говоря, назвать-то его можно как угодно, но такая штука должна быть у каждого, кто берется учить малышню – в качестве эталона. Единый, общий для всех образец написания букв и основных правил грамматики!

В моем мире книги сотни лет переписывали вручную. Можно пойти этим путем и здесь – даже, наверное, им придется пойти, но только не в случае с „букварем" – его нужно сделать как минимум в двух десятках экземпляров, причем совершенно одинаковых. А потом увеличивать тираж по мере надобности. Формат, конечно, будет большой, а страниц мало – что поделаешь, каменный век на дворе!»

Мысль об учебнике Семену очень понравилась, и он принялся ее думать. От этого она начала быстро разбухать и пускать ростки во все стороны. Автора такой процесс испугал, и он принялся отсекать лишнее. В итоге осталось немного: «В первую очередь нужен учебник, точнее, набор эталонных изображений, по которому дети будут готовиться к поступлению в школу. Это уравняет их шансы, уменьшит зависимость от личных качеств „преподавателя". Значит, русский алфавит и какое-то количество слов. Тираж? Ну, штук пятнадцать-двадцать, наверное…»

Семен составил макет учебника и отправился с ним в поселок лоуринов – нужно было наставить Головастика на путь истинный. Там он обнаружил, что в «ремесленной слободке» появилось очередное новшество – довольно большое низкое сооружение, представляющее собой гибрид землянки, избы и вигвама. Мало того, что архитектура была сюрреалистической, сооружение было огорожено неким подобием забора и располагалось чуть в стороне от сросшихся между собой производственных и жилых помещений. Семен пару раз обошел вокруг, пытаясь самостоятельно понять, что это такое, зачем нужно и почему изнутри доносятся детские голоса и плач. Пока он гадал, шум усилился, входной клапан приоткрылся и наружу, как горох, посыпались разнокалиберные меховые колобки. Следом выбралась матрона более чем солидных размеров. «Все ясно, – нашел разгадку Семен. – Это – детский сад».

Головастика он застал в ткацком цехе. Дамы прилежно колдовали над двумя станками, а третий временно простаивал, потому что его хозяйка и сама стояла – согнувшись, опершись руками на раму и оттопырив необъятный голый зад. Над ним без особого азарта трудился Головастик, стоя со спущенными штанами. При этом в руках перед глазами он держал распрямленный кусок бересты. Ткачиха тихо постанывала, а Головастик громко читал по слогам:

– О-лень бе-жит по тра-ве. Пти-ца си-дит на го-ре.

Семен внимательно осмотрел эту художественную композицию и спросил задумчиво:

– А ты уверен, что попал куда нужно?

– Какая разница? – пожал плечами главный ремесленник. – Скажи лучше, почему ничего не понятно?

– Скорее всего, потому, что буквы ты запомнил, а вот русского языка не знаешь.

– Так давай писать по-лоурински!

– Опять за старое! – вздохнул Семен. – Не буду я множить письменные языки – из принципа. Хочешь читать, учи общий – волшебный.

– Так ведь некогда, – пожаловался Головастик. – Дел полно, ни на что времени не хватает. Но кое-что уже получается – пошли покажу!

– Ты вот это дело сначала закончи, – посоветовал Семен. – А то она у тебя норму сегодня не выполнит!

– Да, действительно, – спохватился эксплуататор и несколько активизировался. – Прямо не знаю, что с ними делать: только и знают, что беременеть вместо работы. Уже детей девать некуда! Пришлось отдельный дом для них строить.

– Видел-видел! Так ведь там и хьюгги маленькие бегают!

– Да? Я как-то не присматривался, – не заинтересовался этим странным фактом великий изобретатель. – Уф-ф! Ну, все – пошли!

– Штаны надень, гений рода человеческого!

Результаты местной алхимической деятельности Семена слегка шокировали. Ему была предъявлена целая куча этаких блинов серого, коричневого и желтоватого цвета. Некоторые из них были толщиной всего несколько миллиметров и довольно прочными. Ко всему этому Семен не имел почти никакого отношения. В свое время он сказал только, что заменитель бересты в будущем делают из измельченной древесины. При этом он настоятельно рекомендовал не заниматься такими глупостями. Его рекомендации не вняли.

– Понимаешь, – объяснял Головастик, – уже получается, чтобы не разваливалась и была довольно тонкой, но для этого нужно долго с мочой варить. Мы все с комками не могли справиться, но Бесхвостый Хорь придумал такую крутилку… Сначала, значит, деревяшку молотком на камне дробишь, потом размачиваешь как следует и в крутилку…

Упоминание Хоря Семена встревожило. Этот парень, не уступающий, похоже, талантами своему учителю Головастику, прекрасно работал с металлом. Но данного материала остались сущие крохи, и тратить его на всякие глупости было строжайше запрещено.

– Ну-ка, ну-ка, погоди! – остановил Семен поток пояснений. – Что там такое Хорь сделал?

– Ой! – спохватился Головастик. – Не хотел же говорить! Забыл совсем…

– Давай, колись! – нахмурился Семен. – Показывай!

Руководитель производства вздохнул, ссутулился в ожидании взбучки и принялся разгребать кучу всякого хлама, которым было укрыто новое изобретение.

Семен довольно долго рассматривал и щупал немыслимое сочетание дерева, керамики и металла. Потом попробовал механизм в действии и выдал:

– Значит, так: в будущем подобный агрегат называли бы «мясорубка». Мало того, что вы тут истратили на нее чуть ли не последний металл, мне даже представить страшно, сколько понадобилось для этого сил и времени. А посему эта штука должна приносить людям пользу!

– Она и приносит!

– Нет! Может быть, приличный заменитель бересты вы когда-нибудь и сделаете, но мне до этого не дожить. Агрегат отдадим женщинам, которые пеммикан делают. Он процесс ускорит, улучшит и облегчит. Кроме того, если вот это убрать, а сюда приделать насадочку… В общем так: берешь звериную кишку, отчищаешь ее и отмываешь. А потом при помощи этой штуки набиваешь измельченным мясом, жиром, травками и орехами. Ну, и жилками перевязываешь, чтоб не сильно длинное получалось. Потом варишь и коптишь или просто коптишь… Короче, колбасу будем делать!