Все ее оладьи сбегались к центру сковородки как спаривающиеся амебы. Слишком много молока в тесте, подумала Мери Элис. Ей надо было его отмерить. Она неуверенно потыкала в границу слияния лопаточкой, пытаясь изловчиться и растащить затвердевающую массу обратно на исходное, предназначавшееся для нее место квартирования. Лопаточка была треснувшей посередине от усталости металла и, пока она пыталась поправить инструмент, тот зацепился за лохматый край этой полуготовой размазни и вышвырнул ее со сковороды. Последняя плюхнулась на горелку и задымилась. Она торопливо захлопала по нему кухонным полотенцем, которое опалилось и заискрилось.

Телевизор внезапно заорал из соседней комнаты с утроенной громкостью.

— Убавьте звук! — Закричала Мери Элис. «Космические кадеты-юнцы» с любой слышимой громкостью — уже плохо, но это… Она глянула на электронные часы, где светились красные цифры «3:16 AM». Поскольку за окном сияло солнце, она решила, что дети вновь игрались с кнопками. Не важно — если идут «Космические кадеты-юнцы», сегодня должна быть суббота, девять тридцать утра. Я веду отсчет своей жизни не кофейными ложечками, подумала она горько, а по программке телепередач. Она поскакала в гостиную, прижав ладони к ушам.

— Убавьте! — Снова прокричала она, и сама шарахнула по кнопке. — Ты опять позволил младшему братишке играться с кнопками, так что я его выключаю!

Это была Смертельная Угроза…

— Ну, мам!…

— Тебя тут не было, и я не… Ты же должен приглядывать за ним.

— Я его не видел.

— Как ты мог его не видеть, когда он должен был стоять прямо перед тобой, чтобы повернуть ручку!

Младший братишка громко «трямнул» от удовольствия и появился из-за угла, таща кошку за заднюю лапу.

— Брайан, отпусти кошку!…

Джени обиженно приблизилась к своему электронному соблазнителю, сулившему отпрессованные под давлением удовольствия, сладострастно распахнув глаза на «Барби Малибу» с плавательным бассейном — кучку нефтепластика стоимостью в пятнадцать центов, но ценой, раздутой до недельного бюджета бакалейной лавки.

— Мам, хочу одну такую на рождество…

— Бог ты мой, сейчас август! — Выпалила Мери Элис, отступая к себе на кухню. Оладьи горели, а вторая кошка, забравшись на кухонную стойку, жадно лакала тесто из миски.

— Ар-р! — Заскрежетала зубами Мери Элис. Она сгребла кошку и выкинула ее обратно в гостиную в надежде, что ребенок и до этой доберется. Заглянув в миску, она стала соображать, сколько кошка съела и где. Это вам не маргарин, где шершавый язык оставляет маленькие предательские извилистые канавки, что помогает определить, с какой стороны срезать. Она отнесла миску к раковине, сняла сверху половник или два, и стряхнула тесто белыми кляксами в мусоропровод. Ну, все равно пришлось бы готовить все тесто…

С важным видом вошел ее старший сын. Генерал Тедди Хэн Соло Мур Младший, семь лет. Несомненно, на пути к сражению и собирает свои войска.

— Мам, не видела Люка Скайвокера?

— Думаю, твой младший братишка до него добрался. Вероятно, сейчас он уже снес ему голову, маленький негодник…

— Что это за оладьи?

— Банановые.

— Не люблю бананы.

— Значит, вынешь кусочки бананов прочь — прочь, прочь, неблагодарный мальчишка! — Сердито зарычала она. — Я всех позову, когда будет готово.

Ее муж подкрадывался к двери на кухню.

— Ты куда? Завтрак почти готов.

— Кофе — все, что мне нужно. Сегодня опять начну свою диету.

— Я делала на пятерых.

— Ничем не могу помочь.

— Ты мог мне сказать.

— Ты не спрашивала. Кстати, я собираюсь в лавку Лоусона с Гарольдом Кригером за кое-какими загородными газетами. Хочу помочь ему просмотреть колонку «Требуются».

«Играть в видеоигры ты идешь», подумала она, онемев от возмущения, «чтобы спустить очередные пять баксов на „Пак-Мана“ со старым корешем Гарольдом Безработным. А я на прошлой неделе не купила шапочку для душа, уже четвертый месяц подряд, потому что не могу потратить два доллара и шестьдесят девять центов, но могу завязывать волосы, чтобы не падали на лицо, тем старым шарфом, который еще не до конца рассыпался в труху…»

— Ладно, дети, идите есть.

— Мам, а можно мне поесть в гостиной?

— Не люблю бананы!

— Трям-трям…

— Мур-р-р…

Она с грохотом пронеслась по гостиной по кругу, применяя ладонь как ковбойский кнут. Пусть эти собачата пошевелятся, кнуто-о-м их!… Джени отказалась от уже налитого апельсинового сока и потребовала воды со льдом — два кубика. Генерал Соло с презрением тщательно вынул кусочки бананов. Трям-трям с пронзительными визгами «Умри, умри!» все свои оладьи покидал в кошек, которые словно акулы кружили у него под стулом. Мери Элис не могла сообразить, кому предназначались вопли — завтраку или бомбардируемым.

Мери Элис угрюмо поедала две взрослых порции, думая о голодающих детях Китая, и мечтала о какой-нибудь возможности телепортировать им все, что у нее осталось не съеденным. Опустилась тишина, и она сделала свой первый глоток утреннего кофе. Налит он был несколько раньше, и теперь остыл. В тишине из гостиной донеслись жидкие захлебывающиеся звуки — громкие, ритмичные и резонирующие. Рвало одну из кошек. Разумеется, на ковер. Их никогда не рвет на линолеум.

С этого момента утро пошло совсем под откос. Джени прошлась по кошачьей рвоте, прежде чем Мери Элис успела ее убрать, потому что стягивала Брайана с кухонной стойки, где он только что разодрал фильтр-корзину Мистера Кофе на шесть составных компонентов. Сложить их вместе было достаточно просто, Мэри Элис уже неплохо наловчилась, но фильтр был наполнен мокрыми кофейными зернами, которые теперь были вывалены на горелки плиты. Джени Малибу и Генерал Соло во весь голос спорили о том, Какой Канал смотреть. Мэри Элис решительно отказалась выступать в роли рефери на основании того, что, как ни посмотри, оказавшись между Сциллой и Харибдой в виде «Слоенного Земляничного Пирога» и «Гномиков», проигрывает она. Тарелки, отказывавшиеся мыться самостоятельно, оставались лежать кучей на кухонной стойке — полоса препятствий для рыскающих в поисках еды кошек. Кошки, вопреки молве — совершенно неблагодарные зверюги и недотепы. Они скинули последнее большое блюдо Мери Элис на пол, где оно и разбилось.

Мери Элис стояла в дверном проеме кухни и несчастно содрогалась, разрываясь между кошачьей рвотой и острыми осколками, готовыми искромсать чьи-нибудь босые ноги. Она попросту не могла удержать этих детей в тапочках. Ей уже представлялось утро, проведенное в приемном покое неотложки в ожидании, когда наложат швы на Раны, гноящиеся от Кошачьих Бактерий.

И тут зажужжал дверной звонок.

Мери Элис, бормоча слова, которые не следует произносить громко при детях, саданула по двери, открывая ее, и содрала ноготь.

— Что бы это ни было, нам оно не нужно… — Начала она, и замолчала.

Какой странный маленький человечек. Рост пять футов, ни дюймом больше, он был бледен, рыхлого телосложения и астматически дышал. Одет он был в мерцающий, шелковистый материал, который, казалось, переливался всеми цветами, никакими цветами и безымянными цветами, когда он двигался. Чемоданчик, в каких коммивояжеры носят образцы товаров, но покрытый схожим материалом, висел рядом с ним… Парил, как осознала Мери Элис, он не держался за него. Мери Элис — одна в доме с тремя детьми и двумя кошками — могла бы и встревожиться, но она выработала для себя правило: никогда не бояться мужчин ниже ее ростом. К тому же, он выглядел нездоровым.

— Дайте мне, — прохрипел он со странным гортанным акцентом, — весь ваш аммиак.

— Простите? — Спросила она, посасывая кровоточащий палец и распахнув глаза.

— Аммиак. Должен быть аммиак. Нет денег — буду торговать. Сколько стоит аммиак?

Так уж случилось, что Мери Элис была неплохо подкована в отношении аммиака. На эту неделю был особый купон в супермаркет — два по цене одного. Мери Элис терпеть не могла купоны. Они вызывали у нее чувство, будто она крыса в бумажном лабиринте, дергающаяся в бессмысленных движениях: отрежь и сохрани, вложи и заклей, дерни за рычаг и звякни в колокольчик, а в награду несколько пенни. Но они были как деньги, а деньги не выбрасывают.