— Не стоит сообщать об этом кому-то, тем более маме. Я сказал, что мы поженились неделю назад, в регистрационной конторе, тут, в Нью-Йорке.

— Значит, теперь она считает, что я достаточно беззаботна, чтобы забеременеть вне брака, а ты решил жениться на мне только из соображений чести?

— Разве мы сильно уклонились от истины?

Элен уже видела, как выстраивается дело против нее. Сомнительные обстоятельства поспешного брака, его благородство по отношению к падшей женщине, сбежавшей от своего ребенка со шкатулкой, набитой бриллиантами.

— Мама говорила о другой церемонии, о благословении, полученном в Милане, но я уговорил ее подождать до появления младенца, потому что ты волнуешься о своей фигуре.

— Как мило, спасибо тебе огромное. — Теперь к огромному списку ее грехов добавилось тщеславие. Ведь Паоло не мог объяснить матери, что церковное благословение ему не подходит, потому что в скором времени он намерен дать жене пинка под зад. — Есть еще что-то, о чем мне следует знать?

Минуту звучал лишь стук копыт да тихий напев возницы.

— Я сказал ей, что ты очень красивая женщина. Если замечание задумывалось как комплимент, оно едва ли могло компенсировать пороки, которыми он наделил ее ранее.

— Сомневаюсь, что переживу этот кошмар, — прошептала она, ища утешения в верхушках качающихся деревьев и совершенно забыв о недавнем умиротворении.

— Переживешь. — Он захватил подбородок Элен, повернул ее лицо к себе. — Потому что ты в долгу передо мной.

Кожу под его пальцами начало покалывать. По тому, как напряглось тело Паоло, Элен инстинктивно поняла, что он думает о ночи, проведенной ими в Париже.

Потом в темных глубинах его глаз мелькнуло смущение, и он отвел взгляд, отдернул руку, запустив ее в свои волосы. Элен тоже внезапно увлеклась открывающимся видом. Почему-то она чувствовала себя обманутой.

Он кашлянул, словно попытался, прочищая горло, одновременно прочистить мысли от ненужных образов.

— Помимо моей матери, ты встретишь мою младшую сестру Марию и ее мужа Карло. У них двое малышей.

— А твой отец?

— Он умер.

Сразу ясно: тема закрыта. А почему? Они так мало знают друг о друге — для счастливых новобрачных-то.

— Извини.

— В данный момент я беспокоюсь о матери. Она огорчена своим отсутствием на нашем так называемом бракосочетании.

— Ничего удивительного. Кто захочет пропустить бракосочетание собственного ребенка?

Кроме ее собственных родителей, конечно. Они никогда не узнают, что она скоро станет матерью, что у них будет внук.

Глаза Элен налились слезами. Вытащив из сумочки платок, она прижала его к лицу. Беременность обращает ее в кисель. Всего за несколько часов она успела перейти от ярости к великолепной расслабленности, мимоходом погружаясь в пучины горя и страданий.

— Ты скажешь родителям о беременности? — спросил Паоло.

— Не вижу смысла. За двенадцать лет они ни разу не поинтересовались мной.

— Но это их внук. Они имеют право знать.

— Прекрасно сказано. Но боюсь, меня давно вычеркнули из списка родных. Если я скажу им о ребенке, а они никак не среагируют, я буду ненавидеть себя за слабость, за предоставленную им возможность снова меня отвергнуть.

— Им не будет все равно.

— Возможно, ты и прав, — согласилась она. — Но давай посмотрим правде в глаза. Даже если б они обрадовались, им все равно не удалось бы увидеть ребенка. Ты ведь, похоже, просчитал все варианты наперед.

К ее удивлению, его глаза полыхнули гневом. Странно, она всего лишь хотела напомнить ему о том, что он организовал все так, как ему удобно, не считаясь ни с ней, ни даже с будущим ребенком, которому придется расти вдалеке от матери.

— Ты винишь меня за то, что я хочу лучшего для своего ребенка? — спросил он.

— Думаешь, я не хочу?

— Ты всегда будешь его матерью.

— Но ты не собираешься отдать его мне.

— Это не обсуждается, — прошипел он тоном, не допускающим возражений. — Ребенок останется со мной.

Ребенок — но не она. Все ясно и понятно.

Элен отвернулась, ногти с силой врезались в ладони. Ей хотелось кинуться на него и колотить, пока он не согласится, что абсолютно не прав.

Но с ним такое не пройдет. Поколебать его простыми словами или эмоциями не получится.

Повозка вынырнула из-под деревьев, и Элен зажмурилась от хлынувшего в лицо света.

— Элен, — произнес Паоло, — я прошу тебя взять вот это.

Он вытянул из кармана изящную голубую коробку. Она отшатнулась. Кольцо можно надеть за минуту до прибытия на виллу.

— Позднее, — глядя в сторону, выдавила из себя она.

— Нет, — настаивал Паоло. — Возьми.

И всунул коробку в ее руки. Элен некоторое время смотрела на нее.

— Открой!

Она вздрогнула от его приказания. Но темные глаза смотрели на нее странно. В них не было злости, только просьба доверять ему.

Элен неохотно потянула за конец белоснежной ленты, охватывающей коробку. Отложила ленту и подняла крышку. Плотная оберточная бумага загораживала то, что лежало внутри. Она развернула бумагу и замерла.

Пресс-папье!

Кристалл в форме сердца кроваво-красно пылал на фоне белой оберточной бумаги, лучи солнца пронизывали его насквозь, добирались до теней, угадываемых в глубине. Вынув пресс-папье из коробки, она почувствовала в ладонях его полированную поверхность, провела пальцем по чувственным изгибам. Никто не дарил ей ничего чудеснее.

И этот подарок — от Паоло.

Улыбнувшись, она прижала кристалл к груди.

— Спасибо. Он прекрасен.

Совершенно естественным показалось сейчас наклониться и поцеловать Паоло в щеку. В последнюю минуту он шевельнулся, и ее губы коснулись вместо щеки рта, теплого, нежного и требовательного.

Повозка остановилась, они встрепенулись, оглядываясь по сторонам. Возница уже занял свое место в конце очереди. Спрыгнув вниз, он открыл дверцу, улыбаясь им обоим.

— Ну как, понравилось?

Скованно улыбнувшись в ответ, Элен положила пресс-папье обратно в коробку.

— Спасибо, это было чудесно. Мне давно хотелось покататься.

Машина только въехала под арку, как парадная дверь распахнулась, и на верхней ступеньке показалась элегантно одетая женщина.

Нащупывая на пальце непривычное кольцо, Элен сразу уловила сходство.

Это, несомненно, Кармелла Манчини. Мать Паоло. Совсем крохотная рядом с мощной фигурой сына, Кармелла смотрела на Элен теми же глубокими темными глазами, обрамленными густыми ресницами, что и у Паоло.

— Casa benvenuta, — произнесла она. — Добро пожаловать.

Паоло поцеловал ее в обе щеки.

— Мама, это Элен.

— Рада познакомиться, синьора Манчини.

Завладев руками Элен, Кармелла с энтузиазмом пожала их.

— Так вот она — женщина, сумевшая обратить моего сына в семейного человека. Теперь понятно, к чему была такая спешка. Хотя мне и не верилось, что мой беззаботный сынок может забыть пригласить свою бедную мать на бракосочетание.

— Мама! — взревел Паоло.

Элен понимала, что Кармелла шутит лишь наполовину. Наверняка невнимание ее задело. В обычных обстоятельствах свадьба стала бы празднеством для всего семейства, а тут жених с невестой скрываются, словно совершили нечто постыдное.

— Мне очень жаль, синьора Манчини, — искренне сказала Элен, — но все произошло так неожиданно.

— Понимаю. — Кармелла повторно сжала невестке руку, потом потащила к дому. — И я была молодой и порывистой. И конечно, я вас прощаю, тем более, что вы привезли мне такие чудесные новости. Как давно в доме не было bambino. Дети Марии растут слишком быстро. — И добавила для Паоло:

— Отец гордился бы тобой, я знаю. Но вы оба устали с дороги. Заходите и отдыхайте.

Элен казалось, что она проходит сейчас какой-то тест. Глаза Кармеллы не отрывались от ее лица, что-то в нем выискивая. Впрочем, в ее обращении не чувствовалось ни капли недоброжелательности.

В любом случае знакомство прошло лучше, чем Элен смела ожидать. Через голову Кармеллы она взглянула на Паоло — и застыла. Потому что увидела на его лице самый настоящий гнев.