Глава 1
Джин сошла с поезда, надеясь, что на её лице не отражаются любопытство и нетерпение, которые кипели внутри. На платформе, кроме одного фермера и станционного служителя, никого не было. Солнце тепло пригревало землю, и воздух был напоён её терпкими ароматами. Женщина, ехавшая с Джин в поезде из Перта, немного рассказала ей о семье Уилстэков.
— Вам понравится в Стирлинг-даунс, — заверила она. — Уилстэки очень милая семья. Большие люди, но вы этого даже не почувствуете. Впрочем, в наше время даже у богачей нет слуг.
— Я буду заниматься с Мэттом, их младшим сыном, музыкой, — сообщила Джин.
— Да, в Стирлинг-даунс любят музыку, — кивнула попутчица. — Миссис Уилстэк — единственная во всей округе играет на пианино. Её всё время зовут на свадьбы и праздники, и она никогда не отказывается. — Последовала короткая пауза. — А вы знаете двух других сыновей — Энтони и Хью?
Джин отрицательно покачала головой.
— Они вам понравятся, — заверила женщина.
Она смотрела на очаровательную девушку, сидевшую напротив. У Джин были широко распахнутые серые глаза, светло-каштановые волосы и улыбчивый рот.
Женщина задумалась: если Хью Уилстэк должен встретить скрипачку... вот хорошая новость, чтобы разнести её по округе! Ведь все давно ждали, что его охомутает какая-нибудь девица!
...Но Джин никто не встретил.
Она пожала руку новой знакомой, собрала вещи, попрощалась и сошла на перрон. Ароматы природы опьянили её. В них было что-то располагающее и приветливое. В Лондоне и Сиднее Джин чувствовала себя одинокой и бездомной. А здесь, где кругом на много миль раскинулась шоколадная земля, а стрелочник так дружелюбно улыбался, ей было вовсе не так уж плохо. Она прошла до багажного вагона, чтобы проследить, как на землю спустят два её больших чемодана, и сразу обратила внимание, что на ящиках с фруктами, которые тоже выгружались на перрон, стоит маркировка «Уилстэк — Стирлинг-даунс».
— Значит, я не ошиблась адресом, — пробормотала она и направилась во двор станции.
Через дорогу были отель и магазин, а под большим перечным деревом Джин увидела скамейку. И сразу решила: сяду и подожду, что будет дальше. Она бы с удовольствием выпила чая с бутербродом, но боялась, что пока станет искать кафе, разминётся с тем, кто должен её встретить.
Мимо проехало несколько машин, но ни одна не притормозила. Вдруг из-за угла выскочил довольно пыльный «гумбер», остановился у станции, и из него вышла женщина средних лет и мальчик в белой кепке.
— Ой... простите за опоздание! Кто мог подумать, что поезд придёт вовремя? Этого просто никогда не бывает. Да ещё Хью неожиданно вернулся домой, и мне пришлось разогревать ему обед, — быстро заговорила женщина. — Я подумала, что вас обязательно должен встретить Мэтт, так что пришлось заехать за ним в школу. А он не хотел ехать без ружья, и нам пришлось заскочить в полицейский участок, чтобы зарегистрироваться... Это его первое оружие.
Не то чтобы миссис Уилстэк задыхалась, но говорила так быстро, что Джин показалось, что та бежала весь день. Она была милой и приветливой женщиной, только немного суетливой, но это не портило впечатления.
— На станции ещё остались вещи? — спросила она ещё до того, как Джин удалось открыть рот.
Они даже не поздоровались, не представились друг другу, но Джин этот странный способ знакомства почему-то понравился. Всё было так, будто Уилстэки встречали члена своей семьи, а семья была единственным, о чём мечтала Джин. Она хотела, чтобы у неё был дом, где её ждут, клан, к которому она принадлежит. Именно такое чувство — чувство принадлежности к Уилстэкам и Стирлинг-даунс возникло у неё при виде ящиков с фруктами. Если бы она успела обдумать и воплотить в слова свои ощущения, то обязательно сказала бы: «Это наши фрукты».
— Два чемодана, — ответила Джин.
— Ну, в багажник «гумбера» можно засунуть всё, что угодно, — сообщила миссис Уилстэк, — поэтому я не стала брать другую машину. Энтони думает, что «ягуар» — лучший автомобиль. — Она снова открыла дверцу машины. — Мэтт, дорогой, выйди и поздоровайся с мисс Бедфорд, а потом мы заедем на станцию.
Джин показалось, что Мэтта гораздо больше интересует его ружьё, чем она сама, а тем более её вещи.
— Ну-ка отложи эту штуку, — приказала мама мальчику. — Давай-давай, не упрямься.
— А я должен звать вас «мисс Бедфорд» или «Джин»? — осведомился мальчик, вылезая, наконец, из машины.
— Джин... пожалуйста. Можно на «ты».
— Прости, что мы опоздали...
— Хватит-хватит, Мэтт, — оборвала его мать. — Давай-ка, дорогой, сбегай на станцию, помоги нам. А мы посидим и поговорим, — повернулась миссис Уилстэк к Джин.
— Может быть, я помогу мальчику... — робко начала девушка.
— Вот уж не надо, — запретила миссис Уилстэк. — Ему не повредит сделать что-нибудь самому. Боюсь, он покажется тебе слегка избалованным. Просто нет времени заниматься его воспитанием. Если бы не Хью, с мальчишкой вообще не было бы сладу...
— Он намного старше, да?
— Да, на восемнадцать лет. Хью тридцать, но он не хочет, чтобы мальчик чувствовал себя его сыном, понимаешь? Трудно оставаться братом, но выполнять роль отца. Я стараюсь беречь его...
Миссис Уилстэк, оживлённо болтая, улыбалась, но Джин почувствовала в её словах печальное эхо трудностей — непросто растить сыновей без отца. Девушка сразу поняла, что миссис Уилстэк — человек не эгоистичный, что её жизнь целиком отдана сыновьям и что она всё им прощает. Больше всех мать, похоже, волновал Хью.
— Не могу сейчас рассказать многого о Мэтте — он будет в машине с минуты на минуту, а дети не должны слышать, что о них говорят, правда? — продолжала миссис Уилстэк. — Не знаю, научится ли он играть на скрипке. У него хороший слух. Его отец играл прекрасно, и Хью тоже... когда у него есть время. Только почему-то времени всегда не хватает.
— Иногда я думаю, что время дороже денег... — начала Джин.
— Хью всегда торопится, — перебила миссис Уилстэк, и в голосе её звучала гордость за старшего сына. — Мэтт, увы, не может заниматься спортом, кроме стрельбы, конечно. Два года назад у него был ревматизм. Это плохо сказалось на сердце.
— Мы будем заниматься, — оптимистично уверила Джин. — Если у него есть слух, то это уже полдела.
Тут как раз появился Мэтт и сразу занялся своим ружьём. Миссис Уилстэк быстро вырулила на главную улицу, а потом свернула на просёлочную дорогу, вокруг которой раскинулись поля.
— Пшенице нужен дождь... — сказала она.
— Но сейчас холодновато для дождей? — спросила Джин.
— Да. Замёрзла? У нас милый тёплый дом, и я уже приготовила отличный суп с сельдереем. Наверное, ты проголодалась?
— Немножко, — призналась Джин.
— Так я и знала. Надеюсь, Хью не съел весь суп. Тем более, что он был страшно усталым, а когда устаёшь, есть не очень-то хочется, правда?
Снова Хью! Миссис Уилстэк то и дело возвращалась к своему старшему сыну. Будто прочитав мысли Джин, она заговорила о среднем:
— Вот об Энтони я никогда не беспокоюсь, слава Богу!
Машина затормозила, и Мэтт вышел, чтобы открыть ворота. Впереди была пара миль гравийной дороги, и виднелся дом, окружённый раскидистыми деревьями.
— Отличный дом, — заметила миссис Уилстэк. — Я ждала его тридцать два года. Прежний был тоже милый, но разваливался на глазах. Впрочем, конечно, лучшее поместье у деверя. Все называют его «дядя Джек».
Машина обогнула дом и въехала во двор. И сразу начался бедлам: три ягнёнка кинулись к машине, они блеяли на все голоса, и слов больше не было слышно. В знак приветствия залаяли собаки, на веранду выпорхнул большой белый попугай, а из гаража появился высокий светловолосый парень, крикнувший:
— Привет, мам! Осторожнее! Я разложил там детали «ягуара».
— Энтони, это Джин. Отнеси её вещи в дом, хорошо, дорогой? А я побегу, дам ягнятам молока.
Она действительно понеслась на веранду и влетела в одну из дверей. Молодой человек улыбнулся Джин.