Каждый раз, когда она произносила их, она восхищала меня своей улыбкой.

Поппи рассмеялась. Я не удержался и широко улыбнулся на звук счастья в ее голосе. Затем прижался в еще одном быстром поцелуе к ее губам и сделал шаг назад, закинув руку на ее плечо. Я прижал ее ближе и расположил щеку на макушке ее головы. Рука Поппи обвивала мою спину и живот, и я повел ее от стены. Когда я сделал это, Поппи замерла.

Я поднял голову и увидел, что девятиклассницы показывают на Поппи и шепчутся друг с другом. Их взгляды были сосредоточены на Поппи в моих руках. Мои челюсти сжались. Я ненавидел, что они относились к ней так из-за ревности. Большинство девушек никогда не давали Поппи и шанса, потому что хотели то, что было у нее. Поппи говорила, что ей все равно, но я видел, что все не так. Тот факт, что она застыла в моих руках, говорил о многом.

Переминаясь с ноги на ногу перед Поппи, я ждал, когда она поднимет голову. Как только она сделала это, я категорично заявил:

— Игнорируй их.

Мой желудок ухнул вниз, когда я наблюдал ее вымученную улыбку.

— Я игнорирую, Рун. Они не беспокоят меня.

Я наклонил голову в сторону и приподнял брови. Поппи покачала головой.

— Это правда. Я уверяю тебя, — попыталась солгать она. Поппи посмотрела мне через плечо и пожала плечами. Когда она встретилась глазами с моими, то сказала: — Но я понимаю это. Я хочу сказать, посмотри на себя, Рун. Ты великолепен. Высокий, загадочный, необычный... Норвежец! — Она рассмеялась и прижала ладонь к моей груди. — В тебе есть все признаки «плохиша». Девочки ничего не могут поделать, и хотят тебя. Ты — это ты. Ты совершенство.

Я сделал шаг ближе и наблюдал, как ее зеленые глаза расширились.

— И ты, — добавил я.

Напряжение спало с ее плеч.

Я положил свою руку на ее, что все еще была на моей груди.

— И я не загадочный, Поппимин. Ты знаешь обо мне все, нет никаких секретов и тайн.

— Для меня, — спорила она, еще раз встретившись со мной взглядом. — Ты не загадочный для меня, но ты такой для всех девочек в школе. Все они хотят тебя.

Я вздохнул, начиная злиться.

— А все, чего хочу я, — это ты. — Поппи смотрела на меня, как будто хотела что-то найти в моем выражении лица. Это только раздражало меня больше. Я переплел наши пальцы и прошептал:

— Навеки.

Искренняя улыбка растянулась на губах Поппи.

— Навечно и навсегда, — она, наконец, прошептала в ответ.

Я опустил голову, чтобы прижаться лбом к ее. Мои руки обхватили ее щеки, и я заверил ее:

— Я хочу тебя и только тебя. Я понял это, когда мне было пять лет, и ты пожала мою руку. Никакая другая девушка не изменит этого.

— Да? — спросила Поппи, но я мог слышать, что веселье вернулось в ее милый голосок.

— Ja, — я ответил на норвежском, услышав сладкий звук ее хихиканья в своих ушах. Она любила, когда я говорил на своем родном языке. Я поцеловал ее в лоб, затем сделал шаг назад, продолжая держать ее руки. — Твои мама и папа повезли девочек домой, они попросили меня передать тебе.

Она кивнула, а затем посмотрела на меня с беспокойством.

— Что ты думаешь насчет сегодня?

Я закатил глаза, сморщив нос.

— Как всегда ужасно, — сказал я сухо.

Поппи рассмеялась и ударила меня по руке.

— Рун Кристиансен! Не будь таким грубым! — отчитала она меня.

— Ладно, — сказал я, притворяясь раздраженным. Я прижал ее к своей груди, обернув руки вокруг спины, удерживая Поппи возле себя. Она завизжала, когда я начал целовать ее щеку вверх и вниз, держа ее руки прижатыми к бокам. Я опустил губы к ее шее, и она задержала дыхание, все смешки были забыты.

Я переместил рот выше и прикусил мочку ее уха.

— Ты была изумительна, — прошептал я тихо. — Как всегда. Ты была идеальна. Ты владеешь этой сценой. Владеешь всеми в этой комнате.

— Рун, — пробормотала она, я слышал счастливые нотки в ее голосе.

Я отстранился, все еще не расцепляя рук.

— Я горжусь тобой, когда вижу на этой сцене, — признался я.

Поппи покраснела.

— Рун, — сказала она застенчиво, но я наклонил голову, чтобы удержать контакт глаза в глаза, когда она пыталась увернуться. — «Карнеги-холл», помнишь. В один прекрасный день, я буду смотреть твое выступление в «Карнеги-холл».

Поппи удалось освободить одну руку, и она шлепнула меня по руке.

— Ты мне льстишь.

Я покачал головой.

— Никогда. Я говорю только правду.

Поппи прижала свои губы к моим, и я прочувствовал ее поцелуй до кончиков пальцев на ногах. Когда она отстранись, я отпустил и разжал наши пальцы.

— Мы пойдем на поле? — спросила она, когда я начал вести ее по парковке, держа ее как можно ближе, когда мы проходили мимо группы девятиклассниц.

— Я бы предпочел побыть вдвоем с тобой, — сказал я.

— Джори спросила, придем ли мы. Все будут там. — Поппи посмотрела на меня. По тому как дергались ее губы, я знал, что хмурюсь. — Сегодня вечер пятницы, Рун. Нам по пятнадцать, и ты проводишь большую часть вечеров, наблюдая, как я играю на виолончели. У нас осталось полтора часа до комендантского часа, мы, правда, должны увидеться с нашими друзьями как нормальные подростки.

— Ладно, — я сдался и обернул руку вокруг ее плеча. Наклонившись, я прижал рот к ее уху и сказал: — Но завтра ты будешь в моем распоряжении.

Поппи обняла меня за талию и крепко сжала.

— Обещаю.

Мы услышали, что девочки позади нас упомянули мое имя. Я раздраженно вздохнул, когда Поппи слегка напряглась.

— Это потому что ты другой, Рун, — сказала Поппи, не поднимая головы. — Ты любишь искусство, увлечен фотографией. Носишь темную одежду. — Она рассмеялась и покачала головой. Я убрал волосы со своего лица, и Поппи указала на это. — Но в основном из-за этого.

Я нахмурился.

— Из-за чего?

Она вытянула руку и потянула прядь моих длинных волос.

— Когда ты делаешь это. Когда откидываешь свои волосы назад. — Я приподнял бровь, озадаченный. Поппи пожала плечами. — Это в какой-то степени неотразимо.

— Ja? — сказал я, прежде чем остановился и встал перед Поппи, слишком демонстративно убирая волосы назад, пока она не засмеялась. — Неотразимо, ага? Так тоже?

Поппи захихикала и убрала мою руку от волос, чтобы обернуть вокруг своей. Когда мы были на пути к полю — части парка, где подростки с нашей школы зависали по вечерам — Поппи сказала:

— На самом деле меня не беспокоит, что другие девушки смотрят на тебя. Я знаю, что ты чувствуешь ко мне, потому что я чувствую к тебе то же самое. — Поппи закусила нижнюю губу. Я знал, что это из-за того, что она нервничала, но не знал почему, пока она не сказала: — Единственная девушка, которая беспокоит меня — это Эйвери. Потому что она так долго хочет тебя, и я уверена, что она сделает все, чтобы заполучить тебя.

Я покачал головой. Мне даже не нравилась Эйвери, но так как она была в нашей группе друзей, она всегда околачивалась поблизости. Всем моим друзьям нравилась она, они все думали, что Эйвери самая красивая в округе. Но я никогда не замечал этого, и я ненавидел, как она относилась ко мне. Ненавидел то, что из-за нее Поппи беспокоилась.

— Она ничего не значит, Поппимин, — успокоил я ее. — Ничего.

Поппи прижалась ближе к моей груди, и мы повернули направо к нашим друзьям. Я прижимал Поппи ближе с каждым нашим шагом. Эйвери выпрямилась, когда мы подошли.

Повернув голову к Поппи, я повторил:

— Ничего.

Поппи схватилась за мою рубашку, показывая мне, что слышала меня. Ее лучшая подруга Джори подпрыгнула на ноги.

— Поппи! — закричала Джори взволнованно, подойдя и притянув Поппи в объятия. Мне нравилась Джори. Она была легкомысленная, редко думала, прежде чем сказать, но любила Поппи, а Поппи любила ее. Она была одной из немногих в нашем маленьком городке, которая находила причудливость Поппи привлекательной, а не просто странной.

— Как ты, милая? — спросила Джори, делая шаг назад. Она осмотрела черное платье для выступления. — Ты выглядишь прекрасно! Так чертовски мило!