Вся мощь репрессивного аппарата СССР обрушилась на кулака. В 1919 году 30 тысяч партийных работников отправились на фронт гражданской войны, десять лет спустя столько же вооруженных горожан отправились проводить коллективизацию в деревне. Шла, по сути дела, вторая гражданская война, в разгар которой возникло дело Павлика Морозова.
Весной 1932 года 17-я конференция партии сформулировала основную политическую задачу до 1937 года. Это "окончательная ликвидация капиталистических элементов и полное уничтожение причин, порождающих эксплуатацию". Этими "элементами" и "причинами" были люди. Любопытно, что в литературе о массовых репрессиях 30-х годов не упоминается факт, что репрессии планировались заранее, как одна из основных задач второй пятилетки, как производство угля и металла. Год 1937-й был завершающим, ударным годом пятилетки и в области репрессий. Это был, в сущности, государственный план грабежа и убийств собственных граждан. И о выполнении его рапортовали наверх.
С одной стороны, коллективизация проводилась добровольно, с другой под страхом наказания и к определенному сроку. Двойная жизнь страны, которая начала складываться сразу после революции, теперь действовала на полную мощь. Внешний слой - законность, конституция, публикуемые постановления; внутренний слой жизни - секретные и служебные инструкции, противоречащие законам, отражающие реальность и произвол коммунистической диктатуры. Тень уполномоченного по хлебозаготовкам стала зловещей: ее появление возле любого деревенского дома означало, что ночью придут с обыском, увезут хлеб и уведут кормильца.
Чтобы оправдать уничтожение миллионов крестьян, в 70-х годах в учебниках по истории СССР появилось утверждение, что кулаки Сибири были связаны не только с внутренней оппозицией, но и с зарубежными контрреволюционными центрами и иностранными разведками. Это тем более забавно читать, зная, каков был культурный уровень в сибирской деревне Герасимовке.
"Кулачество в районах сплошной коллективизации было ликвидировано, сообщает "История КПСС" 60-х годов. - Кулаки, противодействовавшие коллективизации, выселялись с мест постоянного жительства. С начала 1930 года по осень 1932 года из районов сплошной коллективизации было выселено 240 757 кулацких семей".
Попробуем оценить разгул гуманизма советской власти. Крестьянские семьи (хозяйства) в России были многодетными: 4-8 и более детей. Средняя семья, таким образом, состояла из двух стариков, шести их взрослых детей с мужьями и женами, плюс по четыре ребенка у каждой пары, то есть всего 38 человек. При таком прочтении масштаб репрессий достигает девяти миллионов. Там же говорится: "Советская власть сделала все необходимое по устройству бывших кулаков на новых местах жительства, создала им нормальные условия жизни. Основная масса кулаков-выселенцев была занята в лесной, строительной и горонорудной промышленности, а также в колхозах Западной Сибири и Казахстана. Партия и Советская власть перевоспитывали кулаков, помогали им стать полноправными гражданами и активными тружениками социалистического общества".
Текст понятен и без комментариев. Лишь одно замечание: здесь говорится о ссылке кулаков, но не сообщается, сколько кулаков погибло в ссылке, сколько было отправлено в тюрьмы и лагеря, сколько расстреляно, наконец, сколько арестовано середняков и бедных, именовавшихся "подкулачниками". Разные несоветские источники сообщают разные цифры. Не углублясь в дискуссию, отметим, что вместе с умершими от голода, репрессированными, убитыми и погибшими в тюрьмах, на этапах и в лагерях кампания коллективизации стоила России, по мнению исследователей, от 6 до 22 миллионов жизней. В обысках, конфискации имущества, арестах, выселении, расстрелах участвовали десятки тысяч партийных работников и уполномоченных ОГПУ, милиция, внутренние войска, армия. Ложь пронизывала отчетность сверху донизу, и тщательно скрывалась информация о том, что происходило.
В колхозе крестьянин становился рабом, подчиненным местной партийной бюрократии, а та - городской. По существу, это был возврат к крепостному праву.
Реакцией голодающих рабов было грандиозное по масштабам воровство. "Начались хищения колхозного хлеба, - писала "Пионерская правда" в январе 1933 года. - Таскали килограммами, ведерками, таскали в карманах, голенищах сапог, таскали в мешках". Власти отбирали у крестьян, крестьяне пытались вернуть назад часть своего.
Советский учебник "История государства и права" называет советское законодательство "высшим типом права". По этому праву изъятие хлеба осуществлялось в 30-е годы только на основе административных указаний. Постановления, за невыполнение которых полагалось уголовное наказание, создавались самими карательными органами. Закон от 7 августа 1932 года (за месяц до убийства Павла и Федора) приравнял коллективное имущество к государственной собственности, объявив его "священным". Сделав личную собственность крестьянина второстепенной, он за кражу государственной карал, как за тягчайшее преступление. Согласно "высшему типу права", огурец, сорванный прохожим с колхозной грядки, становился формой классовой борьбы против социализма. Этот же закон приравнял высказывание против колхоза к государственному преступлению.
Крестьян, особенно неимущих, власти старались сделать заинтересованными в раскулачивании. Донесение на соседа-кулака, скрывшего излишки хлеба, давало доносчику по закону 25 процентов конфискованного имущества. Теоретически и остальное имущество арестованного, то есть лошадь, корова, плуг и пр., тоже, так сказать, переходило крестьянину-доносчику в том случае, если он вступал в колхоз: собственность осужденных становилась общей. Крестьянам предлагался более легкий путь обогащения, нежели работать самим: донос. Трагикомизм ситуации заключался в том, что после четырех доносов бедняк, получив 100 процентов кулацкого имущества, становился кулаком и - отправлялся следом за своими жертвами в лагерь.
Политические процессы, подобные герасимовскому, разжигали массовые репрессии, а репрессии обеспечивали Сталину достижение всех четырех целей: миллионы арестованных крестьян становились почти даровой рабочей силой (на эвфемистическом языке третьего издания БСЭ - коллективизация помогла "ликвидировать аграрное перенаселение"), отобранный хлеб шел для армии и в города, массовое сопротивление ликвидировалось, а оппозиция внутри партии обвинялась в противодействии этому процессу, и возникла возможность ее уничтожить. Это было поистине мудрое решение Сталина.
В советской прессе никогда не писалось о том, что среди показательных процессов 30-х годов - над партийной оппозицией, инженерами, крупными военными и другими категориями людей - был особый показательный процесс над кулаками. Историческая беспримерность этого суда состояла не только в том, что целая семья была выдана за политическую организацию террористов, но и в том, что главным объектом политической игры стали дети. Именно для показательного процесса нужен был Павлик Морозов, не персонально, а как модель.
Первый эксперимент по предательству родителей детьми был осуществлен за четыре года до Морозова (Шахтинское дело). Среди пятидесяти трех обвиняемых по делу о контрреволюционной организации инженеров были братья Колодубы. Неожиданно суд вдруг занялся выяснением личных отношений одного из подсудимых с сыном. Подсудимый, не подозревая ловушки, заявил, что сын его - комсомолец, ушел из дому, так как ему удобнее жить на руднике. А отношения с сыном вполне нормальные. Отец находился в тюрьме и не знал, что в газете под заголовком "Сын Андрея Колодуба требует сурового наказания для отца-вредителя" было опубликовано следующее письмо.
"Являясь сыном одного из заговорщиков, Андрея Колодуба, и в то же время будучи комсомольцем, активным участником строительства социализма в нашей стране, я не могу спокойно отнестись к предательской деятельности моего отца и других преступников, сознательно ломавших то, что создано энергией и кропотливым трудом рабочих масс. Зная отца как матерого врага и ненавистника рабочих, присоединяю свой голос к требованию всех трудящихся жестоко наказать контрреволюционеров. Не имея семейной связи с Колодубами уже около двух лет и считая позорным носить дальше фамилию Колодуба, я меняю ее на фамилию Шахтин. Рабочий шахты "Пролетарская диктатура" Кирилл Колодуб".