Утром в понедельник Элизабет пришла в школу и еще на крыльце поняла, что ссору Инид с Ронни буквально затмила новая сплетня, распространившаяся по школе в конце той недели с быстротой молнии. Теперь все только и шушукались о романе мисс Дальтон с Кеном Мэтьюзом.

После первой переменки Элизабет стояла возле класса французского с Кэролайн Пирс. Кэролайн была членом школьного общества «Пи Бета Альфа».

— Я никогда в это не поверю, — сказала Элизабет.

Они ждали, когда придет мисс Дальтон и откроет класс. Элизабет не припомнила случая, чтобы — учительница опаздывала. Но в последнее время с мисс Дальтон творилось явно что-то неладное. На уроке нервничала и была невнимательна. Да еще темные круги под глазами, как от бессонницы.

— Я отказываюсь в это верить. У нее ничего не может быть с Кеном, — продолжала Элизабет. — Ерунда какая-то. Ну что мисс Дальтон может найти в мальчишке?

— Не такой уж Кен Мэтьюз мальчишка, — возразила Кэролайн, деловито поправляя свои до невозможности аккуратные рыжие волосы. После Кары она была первой сплетницей в школе и ее — редчайший случай — одинаково не любили и Элизабет, и Джессика. — И, кроме того, она ведь занимается с ним дополнительно, это все знают. Только вот чем?

— Так уж устроены люди, — заметила Оливия Дейвидсон, которая работала с Элизабет в школьной газете и имела собственные взгляды на все, начиная от атомной войны и кончая рациональным питанием. Последнее время она стала бурно защищать права женщин. — Женщина достигает расцвета в тридцать с лишним, а мужчины в этом возрасте уже ни на что не годятся. Так что все правильно. И тем не менее не могу представить себе мисс Дальтон с Кеном.

— Что правильно? — спросила вечно растрепанная. Лоуис Уоллер.

— А то, что женщин постарше тянет к молоденьким мальчикам, — пояснила Кэролайн.

— Может, Оливия и права, — сказала Элизабет, — но только к мисс Дальтон это не относится. Она никогда бы не позволила себе ничего подобного, даже если бы и захотела.

— Господи, Лиз, какая же ты на-и-и-вная, — протянула Кэролайн. — Конечно, это невыносимо гадко. Но в этом-то вся прелесть.

— Ребята из другого класса говорят — у них был первый французский, — что мисс Дальтон выглядела такой расстроенной, казалось, вот-вот расплачется.

— А может, у нее в семье кто-то умер, — предположила Лоуис, поправляя огромные очки, которые то и дело сползали на кончик носа.

— Ну да, или собирается умереть, — съязвила Кэролайн. — Мой отец играет в гольф с Тыквой. Так наш директор, говоря об учителях, поносит их за аморальное поведение почище пастора.

— А я согласна с Лиз, — возразила Оливия. — Приписывать такое мисс Дальтон просто нелепо.

Тут к ним подлетел Гай Чезни, клавишник из ансамбля «Друиды». У него в руках была стопка замызганных листков бумаги и огрызок карандаша, выглядевший, точно его обгрызли крысы. Озорные карие глаза Гая злорадно блестели.

— «Я провожу опрос, — сообщил он. — Пока всего один голос из трех в пользу мисс Дальтон. Лишний раз доказывает, что люди всегда охотнее верят худшему. Лично я — обожаю сплетни.

— А никто не потрудился спросить у самой мисс Дальтон, правда все это или нет? — поинтересовалась Элизабет.

— Так она нам, и рассказала! — ответила Кэролайн, с ужасом представив себе, как бы протекал такой разговор. — Она же не хочет, чтобы об этом напечатали на первой странице «Оракула».

Гай хохотнул.

— А что? По-моему, неплохая мысль. Бьюсь об заклад, именно этого нашей газетенке и недоставало, чтобы переплюнуть «Плейбой» по популярности. Можно даже дать целый разворот с фотографиями мисс Дальтон.

Услыхав эти слова, девочки посмотрели на него с таким презрением, что он даже поперхнулся.

— Ну ладно вам. Я же пошутил. Хе-хе, с такой фигуркой, как у нее .. — И тут же осекся, понимая, что второй раз перегнул палку.

Внезапно перед ними возник предмет их бурного обсуждения, положив своим появлением конец разговору.

— Bonjour, — поздоровалась мисс Дальтон и отперла дверь.

Выглядела она и правда подавленной. Глаз не было видно: мисс Дальтон пришла в темных очках, чего никогда раньше не было. Даже в ее осанке была заметна какая-то неловкость.

«А что, если… — сказала себе Элизабет, — а что, если это правда?»

На пороге класса мисс Дальтон остановилась как вкопанная. На доске большими печатными буквами кто-то наспех написал:

ЕСЛИ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО ТАКОЕ ПОЦЕЛУЙ ПО-ФРАНЦУЗСКИ, СПРОСИТЕ У КЕНА МЭТЬЮЗА.

У Элизабет потемнело в глазах. А мисс Дальтон, отшатнувшись, как будто ей дали пощечину, вся в слезах выбежала в коридор.

На третьей перемене Элизабет, все еще переживавшая историю с мисс Дальтон, вдруг увидела Инид. Она твердо решила положить конец этой дурацкой игре в молчанку.

— Бессмысленно меня избегать, — сказала она, встав на пути Инид, когда та попыталась улизнуть. — Инид, нам надо поговорить.

— Мне нечего тебе сказать, Элизабет Уэйкфилд, — ответила Инид ледяным тоном.

— Инид, ты мой лучший друг, и я никогда не смогла бы тебя предать. Поверь мне. Я никому не говорила об этих письмах. Клянусь!

— Сейчас ты скажешь, что в твоей комнате установили подслушивающее устройство.

— Ну что ты мелешь! — Элизабет и сама начала сердиться. — Почему ты не хочешь просто поверить мне?

— Ты разве забыла, как я тебе верила? И вот к чему это привело: ты разбила мою жизнь!

— Может, если я поговорю с Ронни… — начала Элизабет, готовая на все, только бы исправить эту ужасную ситуацию.

Холодная сдержанность Инид сменилась вдруг приливом гнева.

— А что, вы еще разве не наговорились? — закричала она. — Попридержала бы свой длинный язык!

Элизабет отпрянула, чувствуя, как с лица у нее схлынула краска. А Инид, приглушенно вскрикнув, повернулась и, нагнув голову, побежала прочь. Не хотела, чтобы Элизабет видела, как она плачет.

— Привет, Лиз, — раздался веселый голос. Это была Кара. Все это время она стояла у питьевого фонтанчика, наслаждаясь сценой, разыгравшейся между Элизабет и Инид.

К обеду вся школа знала, что Ронни с Инид поссорились и что виновата в этом Элизабет. Еще одна новость вдобавок к истории с мисс Дальтон. Сплетники школы были на седьмом небе от счастья.

— Да ты не волнуйся, — утешала сестру Джессика, когда они сидели на лужайке и завтракали. — Ты сделала все, что могла. Ты же не виновата в том, что Инид закусила удила.

— Я просто зашла в тупик, — с грустно произнесла Элизабет, грызя кукурузные чипсы, хотя у нее совсем не было аппетита.

— Хочешь, я сама поговорю с Инид? — вкрадчиво предложила Джессика.

— Ты? С какой стати? Ты же ее терпеть не можешь!

Джессика притворилась обиженной.

— О Боже! Ну прости меня за то, что я дышу! Чего ты на меня набросилась? Я же хочу помочь. Я просторе могу тебя видеть в таком состоянии, Лиззи. И потом, мне Инид тоже немножечко жалко. Ронни действительно с ней ужасно обошелся.

— Ты правда хочешь поговорить с Инид? — Великодушие Джессики произвело на нее впечатление.

— Ну конечно, если ты хочешь.

— Да, я думаю, это не помешает. Все так плохо, что хуже во всяком случае не будет. «Даже если ты и замыслила какое-нибудь коварство», — добавила она про себя.

— Благодарю за доверие.

— Знаешь, Джес, я не хотела тебя обидеть, — Элизабет вдруг устыдилась своих сомнений в искренности сестры. Может, правда, Джессика изменила свое отношение к Инид.

Рассыпав на траве пончики, Джессика кинулась обнимать сестру:

— Прощаю тебя, как всегда. Предоставь все мне, Лиззи. Обещаю тебе, ничего страшного не случится.

— Не сомневаюсь. Мне теперь уже ничего не страшно, — мрачно ответила Элизабет.

— Знаешь, говорят, когда человеку совсем плохо, это значит, что через минуту ему будет очень хорошо. — Джессика улыбнулась и откусила большой кусок рыбного пирога.

Элизабет надеялась, что это так, хотя знала, что у Джессики был особый дар выворачивать наизнанку старые изречения.