Вновь Горбачёв (Коза) - всё-таки 1991 год на дворе, - но теперь он в паре с "плаксой" Рыжковым (Змея). Горбачёв смеется, Рыжков задумчив. Солженицын (Лошадь) рядом с Зубром (Крыса)...

Несколько историй

А вот история политическая. 13 сентября 1971 года на территории Монголии потерпел катастрофу самолет китайских ВВС, на котором второй человек в Пекине - Линь Бяо (Коза), объявленный преемником Мао Цзедуна (3мея), пытался бежать в Советский Союз после раскрытия планов военного переворота. (Не точно такой ли была история Тито и Джиласа?)

Линь Бяо не устраивали экономические эксперименты Мао, культ личности "великого кормчего". Отнюдь не был он уверен и в твердости намерения Мао сделать его преемником. Наконец, Линь Бяо не разделял воинственную линию вождя в отношении СССР. С августа 1970 года ряд крупных военачальников, на которых опирался Линь Бяо, достаточно внятно проявляли оппозиционность Мао. В ответ последовала перетасовка высшего военного эшелона и удаление лояльных Линь Бяо воинских частей из района Пекина.

К февралю 1971 года Линь Бяо понял, что тянуть более нельзя. В конце марта был составлен план заговора с захватами городов, убийством Мао и т.д. Возможно, что в план заговора была втянута и наша держава. Такая вот векторная история с несостоявшимся преемником Мао.

Другая история относится к разряду окололитературных, Может, когда-нибудь распишу её поподробнее. А пока лишь скажу, что порешили стреляться два наших замечательнейших поэта - Николай Гумилёв (Собака) и Максимилиан Волошин (Бык). Стреляться так стреляться. Дело для нашей литературной истории вполне обыденное. Однако стреляются два векторных поэта, и начинаются загадки. Один источник утверждает, что пистолет Волошина несколько раз дал осечку, и Гумилёв, с его благородством дворянина, выстрелил в воздух, посчитав в такой ситуации стрелять в противника поступком неблагородным. А вот Волошин... повел себя гнусно.

По другим свидетельствам, всё было не так. Граф А.Толстой, секундант Гумилёва: "Гумилёв предъявил требование стреляться в пяти шагах до смерти одного из противников. Он не шутил... Я заметил, что он с ледяной ненавистью глядит на Волошина, стоявшего, расставив ноги, без шапки... Три! - крикнул я. У Гумилёва блеснул красный свет, и раздался выстрел. Прошло несколько секунд. Второго выстрела не последовало. Тогда Гумилев крикнул с бешенством: я требую, чтобы этот господин стрелял..."

А вот свидетельство самого Волошина: "Гумилёв промахнулся, у меня пистолет дал осечку. Он предложил мне стрелять ещё раз. Я выстрелил, боясь по неумению своему стрелять, попасть в него..." Такая вот разноголосица. Придется к этой дуэли вернуться ещё раз.

Совсем короткая история про Фаину Раневскую (Обезьяна), очень любившую Осипа Абдулова (Крыса). Именно он уговорил Раневскую выступать с ним на эстраде (вот и ещё одна эстрадная пара). С этой целью они инсценировали рассказ Чехова "Драма". Это их совместное выступление в концертах пользовалось большим успехом. Когда не стало Осипа Наумовича, через некоторое время Раневская начала играть с другими партнерами, но вскоре прекратила выступать в этой роли. Успеха больше не было. Это к тому, что без векторной искры не всякую роль сыграешь...

Ну и, наконец, история, которую я уже два раза анонсировал - история, произошедшая между молодой певицей и всесильным министром. Галина Вишневская (Тигр) описывает день своей свадьбы с Ростроповичем. Неожиданно в канву событий врывается третий персонаж - Николай Булганин (Коза). Он ищет Галину Павловну по всей Москве. Наконец находит и тут же в практически приказном порядке вызывает на дачу давать концерт. На даче пьянка, собралась вся верхушка страны. Сидеть пришлось между Булганиным и Хрущёвым. Слушать пришлось очень специфические властно-партийные разговоры. Но главное - приходилось терпеть многозначительные и откровенные взгляды новоиспеченного государя Николая Александровича.

- Я позвонил вам домой, но мне сказали, что вы там больше не живете, что вы сбежали...

- Не сбежала, а вышла замуж!..

- Правда? Поздравляю!

На следующее утро - звонок в квартиру молодоженов. Посыльный полковник принес гигантский букет цветов от Булганина. Так начался медовый месяц Вишневской. Вечером звонок из Кремля, звонит сам...

"Я уже понимаю всю серьезность ситуации, но стараюсь создать легкую, ни к чему не обязывающую атмосферу, а потому забираю сразу с высокой ноты: "Ах, здравствуйте, Николай Александрович! Какие дивные цветы, спасибо!" "Это я вас должен благодарить, я был счастлив видеть вас вчера у меня дома. Не хотите ли со мной поужинать, я сегодня в городе?" И разговаривает со мной так, как будто никакого мужа у меня нету! Я ещё пытаюсь всё перевести просто на светскую болтовню, но голос на другом конце провода, серьезный и спокойный, не собирается включаться в мою тональность. Начинаю мямлить: "У меня вечером репетиция в театре... кончится поздно". - "Это неважно. Я подожду". Тогда я со святой простотой подключаюсь: "Ах как чудно, спасибо! Мы приедем". На том конце провода длинная пауза... Затем: "Так я за вами пришлю машину". С тех пор начались чуть ли не ежедневные приглашения то к нему на дачу, то в его московскую квартиру. И, конечно, "возлияния". Булганин пил много и Ростроповича заставлял. Напившись, начинали выяснять отношения. Разговоры шли про любовь. "Мальчишка! Разве ты можешь понимать, что такое любовь! Вот я её люблю, это моя лебединая песня...Ну, ничего, подождем, мы умеем ждать, приучены..."

Вишневская всё это слушала, а что ей оставалось? Векторная пружина закручивалась всё туже. Булганин был готов на всё, предлагал квартиру, деньги, силу... Уговаривал Ростроповича не сердиться на частые звонки, мол, у тебя вся жизнь впереди, дай и мне полюбоваться. Однажды после очередной совместной попойки нервы Ростроповича не выдержали, и он устроил скандал, заявив, что больше к Булганину не пойдет. Когда Вишневская ответила ему, что это невозможно, он полез на подоконник, чтобы выпрыгнуть в окно. Надо было заканчивать эту очень странную историю, тем более, что Вишневская уже была беременна. Однако Булганина ничего не брало, отказы не помогали, Вишневскую стали вызывать на кремлевские концерты официально, через Министерство культуры. Не помогали никакие отговорки. И однажды Вишневская не выдержала: "Я стояла в вонючем коридоре коммунальной квартиры и в ярости орала в телефонную трубку: "Что вы валяете дурака?! Звоните по несколько раз в день, будто не понимаете, что мы не можем бывать у вас дома! Мне надоели сплетни вокруг меня! Я не хочу петь на ваших приемах. Почему? Потому что мне противно! Я не желаю во время пения видеть ваши жующие физиономии..." Ну и т.д. Впрочем, и эта отповедь ничего не дала, приглашения и визиты продолжались...

Векторные фотографии

Векторные фотографии, как и векторное кино, приносят физиологическое удовольствие. Причем удовольствие странное, составленное из недоумения, очарования, чувства проникновения куда-то за ширму мира сего, в пространство, запретное для обычного человека.

Одна из самых знаменитых векторных фотографий: Борис Пастернак (Тигр) и Анна Ахматова (Бык) после выступления перед читателями (1946). Оба одухотворены, приподняты, в её улыбке что-то джокондовское и одновременно хищное; он же чуть-чуть сутулится, взгляд в камеру, но как-то сквозь нее. Как будто легчайший космический ветер отклоняет Ахматову в сторону от него, а Пастернака, напротив, к ней. Два титана с наклоном влево.

Миронова (Собака) и Менакер (Бык) на сцене. Идет спектакль, выстроен сюжет так, что как бы активно не наступал герой Менакера, героиня Мироновой всё равно остается выше. Костолевский (Крыса) и Гринько (Обезьяна). Кадр из фильма. Герой Гринько смотрит на своего молодого друга снисходительно и недоверчиво.

Братья Тавиани (3мея и Обезьяна). Как и всякие братья, очень похожи и как-то удивительно слитны. Впрочем, каждые ли братья? Пока лишь ясно, что кровному родству помогает векторное кольцо либо закон четности.