Динамическое понятие сознания допускает существование ступеней сознания. Откровение означает новую ступень сознания, динамическое изменение его объема. Сознание не пассивно определяется действительностью и отражает действительность, а активно направлено на ту или иную действительность. Для разных направлений сознания существуют разные действительности. Зиммель очень хорошо говорит о том, как мы создаем разные действительности – наука свою действительность, искусство свою, религия свою. У Зиммеля это положение носит релятивистический характер, но оно сохраняет свою силу независимо от какого бы то ни было релятивизма. Мы вращаемся в разных мирах, в зависимости от того, на что направлена наша избирающая духовная воля. И обыденный мир, мир повседневного житейского опыта создан активным направлением нашего сознания, фиксированием одного и отметанием другого, он не может претендовать на бóльшую реальность, чем другие миры. Средне-нормальное, обыденное сознание определяется своей прикованностью к обыденной действительности, неспособностью сосредоточиться на иной действительности, направить себя к иному миру. Мир религиозный создается иной направленностью духа, иным избранием воли, фиксированием сознания на том, от чего отвращено сознание обыденное, и отметением того, на чем обыденное сознание сосредоточено. В организации сознания всегда происходит процесс отбора. Организация сознания определяется той действительностью, на которую сознание направлено, оно получает то, чего хочет, оно слепо и глухо к тому, от чего отвращено. Организация нашего сознания не только открывается целым мирам, вырабатывая соответствующий орган восприимчивости, но и закрывается для целых миров, вырабатывая заслоны от них. Мы всегда окружены бесконечным миром, для которого мы закрыты. Мы не готовы для его восприятия, боимся его и защищаемся от страшащей нас бесконечности глухотой и слепотой. Боимся быть ослепленными и оглушенными и защищаемся ограниченностью сознания, затверделостью его и неподвижностью. И нужно, чтобы огонь сошел с неба, чтобы расплавить затверделость нашего обыденного сознания. Ложно то широко распространенное предположение, что действительность сама по себе дана статическому и пассивному сознанию. Бытие предшествует сознанию и определяет сознание совсем не в этом наивно-реалистическом смысле, всегда предполагающем пассивность и статичность сознания. Бытие определяет сознание изнутри и из глубины, а не извне. Сознанию предшествует не тот ограниченный отрыв бытия, который раскрывается малому и суженному сознанию, как объективная действительность по преимуществу, а полнота бытия, т. е. бесконечная духовная жизнь. Эта полнота бытия, эта бесконечная духовная жизнь не может восприниматься и отражаться в пассивном и статическом сознании. Полнота бытия, как духовная жизнь, может раскрываться лишь самой духовной жизнью, лишь сознанию, направленному на духовную жизнь, образовавшему новые органы восприимчивости, сверхсознанию. Способность к интуитивному созерцанию есть такой новый орган сознания. Его нет в сознании обыденном. Он раскрывается лишь напряженной активностью духа. Нельзя говорить о существовании объективной действительности с точки зрения статического и пассивного сознания. Такого рода действительности самой по себе не существует. Действительность есть бесконечная жизнь, всегда активная и динамичная, и открываться она может лишь жизни активной и динамической. Реальность бесконечного духовного мира не может прийти извне, она приходит лишь изнутри, как сама духовная жизнь в глубине. Я сам должен обнаружить реальность духовного мира, раскрыть ее в своей, жизни, в своем опыте, а не ждать, что извне она будет мне показана.

Опыт зависит от границ сознания, границы же сознания полагаются направлением духа, т. е. процессом, совершающимся в самой первожизни. Целые миры недоступны нашему опыту, потому что мы отвернулись от них, отделены от них стеной нашего сознания, избрали себе другой ограниченный мир. Нужна катастрофа сознания, чтобы раскрылись нам целые миры. Огонь духовной лавы должен расплавить наше сознание. В неизъяснимой духовной глубине, в которой исчезает грань между мною и духовным миром, происходит событие, потрясающее все мое существо, изменяющее структуру моего сознания. В этом событии, которое есть первофеномен религиозной жизни, встречаются два движения – движение, идущее ко мне от божественной жизни, и движение, идущее от меня к божественной жизни. Откровение есть огонь, исходящий от божественного мира, опаляющий нашу душу, расплавляющий наше сознание, сметающий его границы. Откровение исходит из божественного, а не человеческого мира, но оно идет к миру человеческому и предполагает внутреннее в нем движение. Откровение предполагает созревание человеческой природы для его принятия, предполагает духовную жажду и алкание человека, искание человеком высшего мира, горькое недовольство миром низшим. Божественная жизнь открывается двойным движением, движением в двух природах, божественной и человеческой, через изменение сознания, происходящее от движения сверху и снизу, предполагающее действие божественной благодати и человеческой свободы. Феномен откровения имеет обратной своей стороной феномен веры. Откровение невозможно без события в духовном опыте человека, которое мы именуем верой, как и вера невозможна без события в духовном мире, которое мы именуем откровением. Реально-предметная вера предполагает откровение, движение из божественного мира, но откровение может войти в мир, потому что его встречает вера, как событие духовной жизни человека.

Феномен веры в духовной жизни человечества также предполагает динамизм сознания, возможность катастрофического отрыва сознания от нашего природного мира и обращения к миру иному. Можно отрицать предмет веры, но сам факт веры во внутренней жизни человека отрицать невозможно. И вот этот факт, занимающий огромное место в истории человечества, свидетельствует о том, что возможно изменение структуры сознания, что застывшее, обыденное, средне-нормальное сознание не есть единственно возможное сознание. Что мир религиозный открывается и создается известной направленностью нашего духа, есть в не меньшей степени факт, чем то, что открывается и создается мир «эмпирический» при другой направленности духа. Религиозный опыт есть в не меньшей степени опыт, чем опыт «эмпирический». Мир «эмпирический» не может претендовать на какую-либо особую реальность. Люди живут в гипнозе «эмпирической» реальности, и обращение к реальностям иного мира есть пробуждение от гипнотического сна. Направленность человеческой воли загипнотизировала человека, создала непреодолимое магнетическое притяжение к затверделому, уплотненному «эмпирическому» миру, миру очень узкого отрывка опыта. «Мир» и есть затвердение и уплотнение известного рода опыта. В основе феномена веры лежит поворот, обращение первичной воли, воли, заложенной в первожизни духа, в иную сторону, к иному миру, т. е. необычайное расширение объема опыта. Первичная воля всегда избирает и отметает, избирает один мир и отметает другие миры, делает перестановки в объеме опыта. В основе веры лежит первичная духовная воля, а не воля душевная. Это событие лежит в духовной, а не в душевной жизни. Определяется направленность сознания и объем опыта не в психической сфере, а в сфере духовной. Вера обращена не к той действительности, которая есть уже результат затвердения и закрепления опыта, опыта обыденного и бесконечно повторяющегося. Вера не есть принуждение и насилие со стороны действительности, раскрывшейся и для веры привычной. Вера, согласно вечному определению Апостола Павла, есть обличение вещей невидимых, внешне нас ничем не принуждающих себя признать. Вера всегда обращена к миру таинственному, скрытому, сокровенному. Знание же действительности, раскрывающееся средне-нормальному сознанию, есть обличение вещей видимых. Окружающий меня «эмпирический» мир нудит меня признать себя, он принудительно входит в меня, и я не могу уклониться от его признания. Мир видимых вещей, обличаемых в обыденном опыте, познаваемых в опыте научном, не оставляет мне свободы выбора. Выбор был сделан раньше. И в принудительности моего восприятия и моего познания видимых вещей я несу последствия этого раньше сделанного выбора. Bepa есть акт свободы духа, она есть дело свободного избрания и свободной любви. Никакая видимая, объективно-предметная действительность не принуждает меня к акту веры. Вера есть обращение к таинственному, сокровенному духовному миру, который открывается свободе и закрыт для необходимости. Восприятие и познание «эмпирического», природного мира, мира вещей видимых, не требует коренного сдвига и поворота сознания, не требует переизбрания мира в первичной духовной воле. Это восприятие и познание совершается не в первичном, а во вторичном, оно протекает в сфере, заранее определенной в первожизни духа. Вера есть событие, совершающееся в первичной сфере избрания себе мира, в первожизни духа. Восприятие и познание открытой, видимой, со всех сторон нас обступающей действительности не требует свободного напряжения духа для установки самого предмета, самой реальности. Мы должны в свободной активности духа оторваться от одного мира, чтобы обратиться к другому миру. Мы должны освободиться от давящего гипноза мира видимых вещей, закрывающих для нас мир вещей невидимых. Когда мы замкнуты в застывшем средне-нормальном сознании, для нас открыт уплотненный видимый «эмпирический» мир и закрыт мир духовный, иной мир. Никакое принуждение и насилие не исходит от невидимого, таинственного мира. Поразительна сама возможность атеизма, состояния сознания, отрицающего реальность Бога, источника всякого бытия. Я не могу отрицать реальность стола, на котором пишу, и стула, на котором сижу, но могу отрицать реальность Бога. Солипсизм остается игрой ума, атеизм же определяет всю жизнь человека. Бог не заставляет, не принуждает себя признать. Он совсем не походит на видимые предметы. Он обращен к свободе духа, раскрывается в свободной жизни духа. «Блаженны невидевшие и уверовавшие». Этого блаженства не знают те, которые верят лишь в видимый мир, верят лишь в то, что принуждает их в себя поверить. Но блаженны те, которые поверили в мир невидимый, поверили в то, что не принуждает в себя поверить. В этой свободе выбора, свободе духа – подвиг веры. Вера предполагает тайну, и без тайны нет веры. Знание видимой действительности – безопасное знание, знание, обезопасенное силой принуждения. Вера в действительность невидимую и таинственную заключает в себе риск, согласие броситься в таинственную бездну. Вера не знает внешних гарантий. Я говорю о вере как первичном опыте жизни духа. Во вторичной, экзотерической сфере религиозной жизни гарантии веры являются и организуется общеобязательность веры.