- Это Бонни и Бинни, - сказала художница. - Это Бэби, а это, - она указала на мужчину, - это Лоун. Меня зовут Джейни.

Я не знал, что ответить, и просто сказал:

- Да. Лоун сказал:

- Воды, Джейни. - Протянул кастрюлю. Я услышал журчание воды, но ничего не увидел. - Достаточно, - сказал он и подвесил кастрюлю на крюк. Потом взял треснувшую фарфоровую тарелку и принес мне. Тарелка была полна жарким с большими кусками мяса, густой подливкой, клецками и морковью-- Вот, Джерри. Садись.

Я посмотрел на стул.

- На это?

- Конечно.

- Не я, - ответил я. Взял тарелку и присел у стены.

- Эй, - сказал он немного погодя. - Спокойней. У нас хватает еды. Никто у тебя не отнимет.

Я принялся есть еще быстрее. И почти кончил, когда меня вырвало. И тут почему-то голова моя ударилась о край стула. Я выронил тарелку и ложку и упал. Мне было очень плохо.

Лоун подошел и посмотрел на меня.

- Прекрати, парень, - сказал он. - Прибери, Джейни. Прямо у меня на глазах месиво на полу исчезло. Мне тогда уже было все равно. Я почувствовал руку мужчины у себя на шее. Он взъерошил мне волосы.

- Бинни, дай ему одеяло. Все ложимся спать. Он должен отдохнуть.

Я почувствовал, как меня укрыли одеялом, и думаю, что уснул еще до того, как Лоун уложил меня.

Не знаю, сколько времени я проспал. А проснувшись, не понял, где я, и это меня испугало. Подняв голову, я увидел тусклый свет углей в очаге. Лоун лежал на полу прямо в одежде. В красноватой темноте мольберт Джейни походил на большое охотящееся насекомое. Я увидел в колыбели голову младенца, но не мог решить, смотрит он на меня или в сторону. Джейни лежала на полу у двери, а близнецы - под старым столом. Никто не двигался. Только подскакивала голова младенца.

Я встал и осмотрел комнату. Просто комната, с одной дверью. Я на цыпочках подошел к двери. Когда проходил мимо Джейни, она открыла глаза.

- Что с тобой? - прошептала она.

- Не твое дело, - ответил я. И пошел к двери, наблюдая за ней. Она ничего не делала. Дверь была закрыта так же прочно, как и в тот раз.

Я вернулся к Джейни. Она продолжала смотреть на меня. Не испугалась. Я сказал ей:

- Мне нужно в уборную.

- О, - ответила она. - Почему ты сразу не сказал? Неожиданно я ахнул и схватился за живот. Не могу передать, что я почувствовал. Вел себя так, словно мне больно, но больно не было. Никогда раньше со мной такого не случалось. Что-то шлепнулось в снег снаружи.

- Вот и все, - сказала Джейни. - Ложись.

- Но мне нужно...

- Что нужно?

- Ничего. - И правда. Мне никуда не нужно было идти.

- В следующий раз сразу говори мне.

Я ничего не ответил. Вернулся к своему одеялу.

- Это все? - спросил Стерн. Я лежал на кушетке и смотрел в серый потолок. Стерн спросил:

- Сколько тебе лет?

- Пятнадцать, - сонно ответил я. Он подождал, пока серый потолок не оброс стенами, полом, ковром, лампами и стулом со Стерном на нем. Я сел и немного подержал голову руками, потом посмотрел на психоаналитика. Он играл трубкой и смотрел на меня.

- Что вы со мной сделали?

Я тебе говорил. Я ничего не делаю. Ты делаешь.

- Вы меня загипнотизировали.

- Нет. - Говорил он спокойно и искренне.

- Тогда что это было? Было.., было так, словно снова происходит на самом деле.

- Ты что-нибудь чувствовал?

- Все. - Я вздрогнул. - Все чувствовал. Что это было?

- Всякий, кто так делает, потом чувствует себя лучше. Теперь ты можешь к этому вернуться, когда захочешь и сколько захочешь, и боль станет меньше. Вот увидишь.

Впервые за многие годы меня что-то удивило. Я обдумал его слова и спросил:

- Если я делаю это сам, почему со мной такого никогда не случалось?

- Кто-то должен слушать.

- Слушать? Значит, я говорил?

- Очень много.

- Рассказал все, что происходило?

- Откуда мне знать? Меня там не было. Ты был.

- Вы ведь не поверили? В этих исчезающих девочек, и в стул, и во все?

Он пожал плечами.

- Не мое дело верить или не верить. Для тебя это было реально?

- Еще бы!

- Это все, что имеет значение. Ты жил с этими людьми? Я откусил беспокоивший меня ноготь.

- Недолго. Только до тех пор, пока Бэби не исполнилось три года. - Я посмотрел на него. - Вы напоминаете мне Лоуна.

- Почему?

- Не знаю. Нет, не напоминаете, - неожиданно сказал я. - Не знаю, почему я так сказал. - И резко лег.

Потолок посерел, лампы потускнели. Я слышал, как черенок трубки скрипнул в его зубах. Лежал я долго.

- Ничего не происходит, - сказал я наконец.

- А чего ты ожидал?

- Как раньше.

- В тебе что-то хочет выйти. Позволь ему. У меня в голове словно вращался барабан, а на нем наклеены фотографии мест, вещей и людей, которых я разыскиваю. И барабан этот очень быстро вращается, так быстро, что я не могу отличить одну картинку от другой. Я заставил его остановиться, и он остановился на пустом месте. Я снова повернул его и остановил.

- Ничего не получается, - сказал я.

- Бэби три года, - повторил Стерн.

- О, - сказал я. - Это. - И закрыл глаза. Может быть. Может, гложет, позже, по коже. Может, позже гложет по коже. Может, Бэби. Может, Бэби гложет по коже...

***

Иногда ночами я лежал на одеяле, а иногда и нет. В доме Лоуна все время что-нибудь происходило. Иногда я спал днем. Мне кажется, все одновременно спали, только когда кто-нибудь заболевал, как я, когда там появился. В комнате всегда было темно, днем и ночью горел огонь, горели две желтые лампы. Их провода отходили от старого аккумулятора. Когда лампы тускнели, Джейни меняла батарейку, и они снова начинали гореть ярко.

Джейни делала все, что необходимо. Остальные тоже. Лоун часто отсутствовал. Иногда близнецы помогали ему, но их отсутствие не замечалось, потому что они появлялись и пропадали мгновенно. А Бэби всегда оставался в своей колыбели.

Я сам делал многое. Рубил дрова для очага, сделал больше полок. Часто ходил купаться с Джейни и близнецами. И разговаривал с Лоуном. Я ничего не делал такого, чего не могли бы сделать они, зато они делали много недоступного мне. И я злился, все время злился из-за этого. Но не знал бы, что с собой делать, если бы все время на кого-нибудь или что-нибудь не злился. Это не мешало нам слишиваться. Слишиваться - это слово Джейни. Она говорила, что ей его сказал Бэби. Она говорила: это значит, что все вместе, хотя и занимаются разными делами. Две руки, две ноги, одно тело, одна голова - все действуют вместе, хотя голова не может ходить, а руки - думать. Лоун сказал, что, может, это смесь "сливаться" и "смешиваться", но не думаю, чтобы он сам в это поверил. В слове было нечто гораздо большее.