Он и вспомнил. Вероятно о том, что у него и тетрадки-то никогда не было. Да и зачем она, если есть ДРУЗЬЯ???

С тех пор наша «грядка» на экзаменах всегда «усиливалась» гениями Шурой и Вадей с 032-й группы. Эти не сбегут. Знают, что такое мужская дружба, ещё бы.

А на пересдаче он потом у Лёши спрашивает:

А Лёша Голиков посмотрел так ласково, как на селянина Мишу Ломоносова в начале пути из села Холмого-ры, и вздохнул:

Нет, ну а в самом деле. Если есть задачи — кто-то ведь должен их изначально сочинить? И это, я уверен, еще куда сложнее.

Но выстраданные «четыре» всё-таки поставил.

И это, как ни странно, была удаленная прелюдия к Матчу…

…А в весеннем семестре Алексея Николаевича от нас забрали. Не иначе — на повышение, учитывая блистательные результаты, показанные подведомственной ему группой в зимнюю сессию. Мы погоревали, конечно, но — в целом, нам было уже не до того. Наш первый Матч Века приближался с каждым днём…

После демонстрации игровых качеств нашей «пятерки» перед всеми возможными ответственными лицами, включая Фомина и Мегафонова, были достигнуты твердые договоренности, подкрепленные «жидкими» аргументами, о выделении нам игрового времени. За два месяца до Матча мы отказались от всех вредных привычек, включая учебу (шутка). За месяц перестали жить личной жизнью. За две недели, выражаясь спортивным языком — «сели на сборы». Утро теперь начиналось с пробежки, затем следовала игровая тренировка с отработкой связей в «линиях» и налаживанием взаимодействия между этими самыми пресловутыми «линиями» (я, кстати, до сих пор затрудняюсь сказать, сколько именно линий было в нашей сверхпрогрессивной схеме игры… штук восемь, не меньше). После обеда — теоретическое занятие, переходящее в сдачу тестов в стиле незабвенного тренера Матвеева. Результаты тестов неумолимо свидетельствовали: «пятерка» стремительно набирает форму, обещаясь выйти на ее пик аккурат в самый день Матча, что не могло не обнадеживать. И только Конь, мня себя «игроком эпизода» и «форвардом одного касания», всё сидел на бортике коробки, задумчиво жевал травинку и с сомнением глядел на наши потуги. Да всё повторял слова своего детско-юношеского тренера, якобы, рыдавшего в голос, а затем пытавшегося наложить на себя руки в тот день, когда Дмитрий объявил ему о том, что Большому Футболу он окончательно предпочел Большую Науку и теперь едет «поступать»… мол, «волк-то за зайцем — без разминки бегает… да и заяц от волка…» Нет, с таким волком — даже нас, робких и застенчивых зайцев, решительно и бесповоротно ждал Успех!!!

В ночь перед Матчем никто не мог уснуть… только слышался там и сям в стенах «трешки» скрип панцирных сеток студентов, продолжающих жить… наконец, настал и День.

И утром, в крайне торжественной обстановке, под призывную трель судейского свистка, приветственный рёв трибун и прославленный «Футбольный марш» Матвея Блантера мы, гладко выбритые и красочно набриолиненные, легкой, пружинящейся походкой выбежали…

Ну, на самом деле начало любого Матча Века лишено, в основном, всей этой наносной мишуры — поскольку начинался он тогда сравнительно ранним субботним утром и не привлекал по этой причине большого стечения публики, тем более, что основные драматические события так и так разгораются гораздо позже. «Марш» не играет, составы, ввиду их иной раз стремления к бесконечности, не объявляются, брился на постоянной основе в те годы из нас один Владимир Парапетянц, а мода на устройство на голове спортсменов тщательно продуманного художественного беспорядка так и вообще пришла лишь спустя десяток лет. Нет, ну сойдутся, конечно, соперники в условном центре площадки, выкрикнут вяло «физкульт-привет!» и пожмут арбитру руку, мрачно глядя ему прямо в глаза. Тем более, что и вышли-то не мы. Но, как бы то оно ни было — началось.

И – НАЧАЛОСЬ.

Подошел Мегафонов и со сложным, крайне сосредоточенным выражением лица велел нам пока попинать в сторонке известные предметы… Ну, недолго попинать: где-нибудь часика два. Пока, значит, на поле «разведка», притирка, соперники присматриваются друг к другу, нащупывают свою игру и слабые места в игре контрагентов и так далее. Это работа опытных, проверенных бойцов, сами понимаете. А уж через два часа, когда опытные бойцы подустанут, в обмен на это разведав, притеревшись и нащупав, и вот тогда уж…

Мы попинали. Как раз где-то два часа.

Через два часа неожиданно приехали ветераны во главе с легендарным Оснинским, которых, по всем предварительным прикидкам, ждали к трем. Ну, мобильных телефонов тогда не было и в помине, так что казус простителен. Тем более что люди реально заслуженные. Просто у ветеранов ФАКИ есть такая особинка… изюминка такая, что ли… возможно, и на других факультетах тоже есть, но я говорю только за себя… в общем, они, как бы это сказать… Короче, они не делятся щедро своим богатым опытом с перспективной молодежью, кропотливо и скрупулезно показывая, что и как… а просто гонят эту самую молодежь с поля, с криком «Учитесь, сынки, пока мы живы!» — вслед за чем гоняют мяч, невзирая на счет, вплоть до полного морального и физического истощения, дабы потом уже, не отвлекаясь на всякую ерунду, спокойно и со вкусом перейти к той части процесса, что называется нежным словом «после-футбол»!!! (нет, тут абсолютно ничего личного… я и сам давно уже такой).

Прошло еще два часа.

Наконец, ветераны устали и пошли отдыхать.

Убедившись, что ветераны действительно и окончательно, позвякивая спортивными сумками, скрылись где-то в недрах раздевалок Бассейна, и что его ценным указаниям теперь уже никто не сумеет помешать — явился «выпускающий» (что для ФАКИ само по себе уже было удивительным событием) и начал выпускать по списку. В котором мы стояли четвертыми где-то… ну, из расчета примерно по полчаса на «пятерку». Где-то так.

Светлым надеждам нашим не суждено было сбыться. Через пятнадцать минут явился Мегафонов, слегка ужаснулся данным на табло, немедленно прогнал (выпущено цензурой, куда именно прогнал) выпускающего и принялся выпускать сам, по ситуации.

Еще через пятнадцать минут пришел Фомин и, соотнеся счет на табло с руководящими действия Мегафонова у бортика — прогнал (также выпущено) уже самого Мегафонова, и тут же неожиданно ушел сам.

Почуяв халяву, ловкий факишный народец стал лезть на поляну в порядке живой, галдящей очереди, причем каждый, отодвигая нас плечом, считал своим долгом ободряюще сказать: «Спокойно, пацаны, наиграетесь еще — весь матч века впереди! На вас сегодня ВООБЩЕ ВСЯ НАДЕЖДА!»

День перевалил заполдень. Рожи наши от долгого стояния на солнечной стороне уже ощутимо горели (это, кстати, одна из прерогатив нашего факультета, в знак признания его огромных спортивных заслуг — всегда играть на «своей» стороне… сторона ФАКИ — северная… то есть — лицом как раз на Светило)

Вернулся Мегафонов, волевым решением прекратил бардак и хаос, где-то нашел список и начал снова выпускать согласно заранее выработанной стратегии. Но, поскольку он успел забыть, на ком остановился, когда его прогнал Фомин — начал для простоты опять с начала.

В списке мы по-прежнему были четвертыми.

Через пятнадцать минут снова пришел Фомин и снова прогнал (и опять туда же) уже самого Мегафонова.

Через полчаса Мегафонов вернулся и хотел было прогнать (туда, откуда только что вернулся сам) Фомина, но того уже опять не было.

Тут на площадке возникла какая-то спорная ситуация, и Мегафоныч, не в силах более терпеть судейский беспредел, перелез через бортик, после коротких, но емких комментариев эпизода, послал (туда же, куда хотел было послать Фомина) арбитра, отнял у него свисток и начал судить сам.

На стороне ФАКИ опять воцарилась энтропия с элементами броуновского движения.

Соперник меж тем, не теряя времени даром, тревожно «накатывал», разница в счете колебалась от «минус-пять» до «минус-восемь» и ситуация, конечно, требовала, чтобы на поле в такой критический момент были проверенные бойцы.

Послали в Долгопу, за Ромой Гусевым.

(Роман Гусев — выдающийся футболист ФАКИ, ныне прославленный спортивный организатор всего МФТИ в целом — футбольный Словарь-минимум).

Приехал Рома и быстро откатил на «плюс-три». Соперник на своей стороне начал громко возмущаться и требовать от Ромы показать «студак», был послан (туда, откуда не каждому доведется вернуться) совместными усилиями Мегафонова и Фомина, однако Рому, на всякий случай, с поля временно убрали. (Согласно канонической легенде, Роман Гусев хоть и не учился никогда на Фестехе, но два месяца числился лаборантом при какой-то нашей специализированной кафедре и, говорят, однажды за это время даже вынес и протер астролябию, что и позволило ему стать «заигранным» именно за ФАКИ. Не знаю, правда или нет, а спросить Рому лично все как-то не решаюсь — но, на самом деле, это неважно. Слава Богу, что ТАКИЕ люди просто ЕСТЬ).

«Алле, второй курс! Вы где есть-то??? Давай, мужики… сейчас вы выходите… НЕ ПОДВЕДИТЕ!!!» — вдруг заорал Мегафонов

На ватных от волнения ногах мы подбежали к заветной дверце. Трясущимися руками стали натягивать синие футболки родного факультета… сейчас, сейчас… Славян, спокойно… НЕ ПОДВЕДЕМ!!!

!!!!!!!!!!!!!!!

Твою мать! Футболок оказалось только ДВЕ!!!

Да, друзья. Сейчас в это трудно, а подчас и невозможно уже поверить. Но это был еще бедный 92-й год, и в то незапамятное время игровые футболки факультета, когда-то ярко-синие, а ныне классически линялые — заботливо передавались в игре от «пятерки» к «пятерке», а все остальное время хранились где-то бережно в общаге… игровая форма из высокотехнологичного «полистера» на всех и в должном количестве появится еще только через пару сезонов… а тут как раз три снятых с игры спортсмена, кляня на чем свет стоит и шля (туда, откуда все же нет возврата) все тренерские концепции Мегафонова и Фомина вместе взятых, прямо в футболках исчезли куда-то вдаль… пока то да сё, тыры да пыры — откуда-то нарисовались люди в более-менее голубых майках и полезли на поле спасать родину… а мы опять заняли исходное положение «с упором у борта»…

А соперник опять «накатывал», и опять спешно ехали за Ромой Гусевым в Долгопу… и Рома вновь «откатывал», и опять возмущался соперник, и опять Фомин слал Мегафонова и обратно…

Вечерело. Наконец, момент снова настал. И ветераны устали и отправились на заслуженный отдых, и счет был приемлемый, и выпускали по списку… «Алле, второй курс! Вы где есть-то??? Давай, мужики… сейчас выходите… как раз у них пятерка, я смотрю, слабенькая совсем… НЕ ПОДВЕДИТЕ!!!» — вдруг опять заорал Мегафонов, и тут…

И тут у коробки откуда ни возьмись вдруг появился наш почти что любезный друг аспирант Алексей Николаевич Голиков (а я ведь предупреждал, что всё это не напрасно). «Так, мужики! — серьезно сказал Конь, моментально оценив обстановку, — Надо с ним договориться, чтоб на третьем курсе он опять нас взял… Если возьмет — считай, до «госа» мы в шоколаде… Я пошёл.»

…и тогда, значит, Конь Лёшу Голикова так ласково приобнял, да и говорит ему, прямо так на «ты», отчего, взгляд Лёши даже сам собою искренне потеплел… «Лёш, — говорит, — тут такое дело. Ты не мог бы, значит…» А в это время Слава Мегафонов…

А в это время Слава Мегафонов пересчитал нас и насчитал четырех… Конь стоял с Лешей и, судя по движениям рук «ветряная мельница», активно вел переговорный процесс. «Слав, мы сейчас… сейчас… полминуты, Слав!» — взмолились мы.

В спорте, как известно, самые яркие победы и самые тяжелые поражения разделяют иной раз считанные миллиметры и сотые доли секунды. Чуть раньше и мяч сантиметром ниже — и ты кумир миллионов; чуть позже и выше — и ты вечный изгой, и люди отныне обходят тебя стороною. А тут — ишь вон чего: «полминуты»!

«Вы, мужики, это БЛЯПИЗДЕЦ — справедливо констатировал Вячеслав, — решающий момент, а вы все бродите ХУЙЗНАЕТГДЕ. НИКАКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ!!!» И… и выпустил следующую пятерку…

Через минуту вернулся Конь, с видом человека, решившего, как минимум, восемнадцать из двадцати трех Проблем Гильберта. «Всё нормуль, — устало доложил он, — Сказал, что поговорит. Если выгорит — считай, уже до самого диплома мы в полном порядке. Когда выходим?»

Когда-когда… тогда.

Турнирная ситуация, меж тем, вновь изменилась кардинально. Слабенькая, как справедливо и подметил Мегафонов, пятерка соперника пропустила три «банки» подряд и досрочно отправилась отдыхать. В предвкушении (уж наконец-то!) Ослепительного Триумфа, мы выкатились на коробку и расставились согласно суперпрогрессивной схемы «1+3+1». Гул восхищения прокатился по нашей стороне, стон ужаса — по стороне соперника, и контрмеры были приняты незамедлительно. И навстречу нам вышел САМ…

По причинам, которые через пару строк станут понятными, я не очень хорошо помню, с кем именно тогда мы играли. Но если с ФОПФ-ом — то вышел Марзан. А если против ФУПМ-а — то Толик Фёдоров. Ну, не одни вышли, само собой, а с «присными». Одесную и ошуйную тож. И соперника, откровенно говоря, тоже можно было понять: ФАКИ «накатывает», надо в бой бросать старую гвардию, пробил её час, тем более, что у ФАКИ вроде молодые совсем выходят…

В общем, дебют наш получился не только ослепительным, но и ослепительно коротким. Пять минут, три паса, два обреза, «минус-два» — и от бортика на весь Фестех прогремело сентиментальное:

«ФАКИ, вашу мать!!!!! СМЕНА!!!»

… Мы покидали площадку в стиле изгнанных с аукциона Остапа и Кисы Воробьянинова, а со всех сторон летели в нас презрительные взгляды… смотрели ветераны, смотрел третий курс, четвертый, пятый… смотрел соперник… и еще подумалось, что хорошо, что личной жизнью жить прекратили… хоть СНАРУЖИ никто не узнает… и укоризненно глядел легко, как лань, перепрыгивающий через бортик Рома Гусев, спешивший делать за нас привычную ему работу — спасать…

А когда пелена позора слегка спала, Конь мудро сказал: