Однако чаще всего новые находки обнаруживаются на дне моря. Во время отлива даже малые дети роются в песке в надежде на то, что океан принес что-нибудь необычное, а те, кто постарше, ныряют на глубоких местах, там, где покоятся наполовину занесенные песком и илом остовы древних кораблей. Пока их нашли всего два, один на сравнительно мелком месте, а другой в глубокой впадине, куда решаются нырять немногие. Но некоторые думают, что на самом деле рядом с нашим островом в незапамятные времена разбилось на рифах гораздо больше кораблей, просто найти их не так-то легко.

Учительница Тери спросила:

– Кто хочет напомнить нам, что было до Явления?

У нее очень мягкий голос, большие серые глаза и длинные золотистые волосы, связанные на затылке ленточкой. Она уже третья учительница за время моего обучения и нравится мне больше всех. Никогда, ни разу не видела я, чтобы Тери на кого-нибудь сердилась, хотя наши детки кого хочешь выведут из себя. Но ее терпение, по-моему, совершенно безгранично.

Тут же поднялся лес рук. Тери улыбнулась и указала на Кира, высокого нескладного парнишку из гнезда Короля Мода. Он встал, смущенно переминаясь с ноги на ногу и теребя рубашку. Однако сразу же перестал дергаться, как только хрипловато откашлялся и заговорил медленно, четко, немного нараспев.

Я отложила книгу, которую читала, пока Тери занималась с младшими счетом и письмом. Я очень люблю читать, но, к сожалению, книг уцелело совсем немного, и поэтому домой их никому не дают.

Это еще одна причина, почему меня так и тянет в школу. Я читаю все подряд, даже то, что не читает никто.

К примеру, "Новейший словарь хакера", англо-китайский разговорник, или книгу с удивительным названием "Дух гомеопатического лекарства". Именно ее я и пыталась осилить сейчас.

Конечно, очень многое из того, о чем говорится в книгах, так и остается для меня загадкой. Может быть, на самом деле я понимаю даже меньше, чем мне кажется. Ну и что? Вряд ли я когда-нибудь узнаю истину, а воображать и домысливать тоже очень интересно. Многие книги, которые мне особенно нравятся, я читала уже столько раз, что знаю их практически наизусть.

– Когда-то давно люди жили по всей Земле, умели делать удивительные вещи и много путешествовали, – заговорил Кир, набрав в грудь побольше воздуха. Никто не знает, почему случилась Беда. Может быть, это Бог покарал людей за то, что они все время воевали друг с другом. Сначала океан закипел, как вода в горшке. Потом он отступил, потом снова прихлынул. Кир, это было сразу видно, не просто старательно повторял заученное; чувствовалось, что перед его устремленным в пространство невидящим взором проходят картины того, о чем он рассказывал. Вода наполовину затопила наш остров. С неба падали раскаленные камни, ветер ломал деревья и сносил дома. Рядом с одним солнцем вспыхнуло другое. Оно не гасло даже ночью, а луна стала красной, как кровь. Потом началась ужасная жара, а после нее наступили холода. Земля опустела, уцелела только горстка людей на нашем острове, хотя и они умирали от болезней и нападения диких зверей. Однако, словно им мало было всех этих бедствий, люди продолжали убивать друг друга.

– И тогда произошло Явление, которое спасло человеческий род от вымирания. Из леса вышли Пауки, Великие и Могучие, Мудрые и Сильные. Они уничтожили всех диких зверей, запретили людям убивать друг друга и стали править ими. На острове, наконец, воцарился мир.

Все слушали Кира как зачарованные. Он хорошо говорил – взволнованно, но в то же время свободно, без единой запинки. Этот рассказ с небольшими отклонениями заучиваем все мы, и лично я слышала его уже не счесть сколько раз, но он никогда не оставляет меня равнодушной.

– Молодец, Кир, – сказала Тери; он расплылся в довольной улыбке и плюхнулся на место. А теперь давайте послушаем Тофу. Ну-ка, малышка, расскажи нам свою родословную.

Встала Тофа, толстенькая, румяная и смешливая, в короткой желтой маечке и таких же штанишках. Ей всего семь лет, и она ужасная вертушка. Временами ей и другим младшим бывает трудно долго усидеть на месте и тогда Тери разрешает им ходить между скамейками или даже отпускает ненадолго прогуляться. Сейчас, однако, личико Тофы приняло самое серьезное выражение, на какое только она была способна. Я – Тофа из гнезда Короля Арне. Когда произошло Явление, в нашем городе оставалось всего тринадцать человек, и среди них была Пандора, моя первая мать. Она стала жить в гнезде Короля Арне и умерла от трясучки, когда ей было сорок шесть лет. Ее дочь, мою вторую мать, звали Мария, она умерла в кругу своей семьи, когда ей исполнилось семьдесят три года. Ее сын женился на женщине из гнезда Королевы Туты, и у них родилась дочь, которая стала моей третьей матерью. Ее звали Карина, и она погибла, когда ей было пятьдесят восемь лет. Ее убило… молнией.

Тофа запнулась лишь один раз, перед словом "молнией", но вообще говорила хоть и медленно, но гладко и тоже немного нараспев – как нас всех учат этому дома. К тому времени, когда дети начинают ходить школу, они должны уже назубок знать свою родословную. Девочки учат только женскую линию, мальчики – мужскую.

– … мою четвертую мать звали Венус, она подверглась неотвратимому наказанию, когда ей было сорок два года – за то, что осмелилась возражать Королю Арне. Ее дочь, мою пятую мать, звали тоже Пандора…

Подверглась неотвратимому наказанию, так это называется. Попросту говоря, Король Арне съел ее. Возражать Паукам – вещь совершенно недопустимая. И как только, в самом деле, эта самая Венус решилась на такое? Зачем? Вряд ли кто-нибудь из ныне живущих даже в семье Тофы знает ответы на эти вопросы, все случилось слишком давно.

Мои мысли вернулись к Королеве Мэй и сегодняшнему разговору с ней. Интересно все же, что у нее на уме? Перед мамой я, конечно, старалась держаться храбро, но сейчас почувствовала, как по спине пробежал холодок. Главное, я не могла придумать никакого вразумительного объяснения этому странному приказанию – приодеть меня. Обычно Паукам совершенно безразлично, как мы выглядим.

Продолжая перебирать в уме разные варианты, я машинально скользила взглядом по стенам, где развешаны экспонаты нашего музея.

Большая прямоугольная решетка из очень тонких блестящих проволочек – голографический экран, так эта штука называется…

Карта Земли, какой она была когда-то…

Пожелтевшие, потрескавшиеся плотные глянцевые квадратики с изображениями людей в странных одеждах, иногда рядом с незнакомыми предметами или животными. Люди на них прямо как живые, потому что это не рисунки – фотографии…

Очень красивые высокие белые ботинки с отверстиями для шнурков и колесиками на подошве, некоторые из которых отломаны…

Большое колесо с резиной по ободу и тонкими металлическими прутьями, сходящимися к центру, к двум прижатым друг к другу маленьким блестящим кружкам. Одна из самых загадочных вещей в нашем музее. К примеру, о голографическом экране или фотографиях упоминается во многих книгах, но об этом странном колесе неизвестно совсем ничего…

Небольшая картина в очень красивой узорной раме. На ней изображена девушка в белой рубашке с кружевным воротом и длинной черной юбке. Девушка сидит с задумчивым видом, сложив руки на столе, на котором сбоку от нее стоит стеклянная ваза с букетом цветов.

Удивительные краски, которыми картина написана, сделали ее неподвластной времени; поверхность очень ровная, твердая, слегка поблескивающая, а изображение живое и яркое. Что за краски такие? На чем нарисована картина? Похоже, на ткани, которая чем-то обработана. Но чем?

Одна из самых моих любимых вещей. В глубине души я думаю – хотя, конечно, никому никогда об этом не говорила – что девушка немного похожа на меня…

Изящная женская шляпка малинового цвета из неизвестного мягкого ворсистого материала. Вроде бы не ткань и не кожа, но что тогда? Самое удивительное, что шляпка сделана без единого шва. Как удалось создать такую сложную форму, не пришивая отдельные части друг к другу? Можно подумать, будто эта шляпка, вот такая, как она есть… ну, просто на грядке выросла.