— Тебе всего два сезона, — сказал он, просматривая отчет об артефакте, лежащий на небольшом столике справа от кресла. — Отсюда твоя уверенность. Будь я на твоем месте, я поостерегся бы отвечать так категорично, а МНЕ многое довелось повидать на своем веку.

— Фактор Случайности… — начал было Джейсон, но Атон перебил его.

— Запомни, юноша, — негромко произнес он, — Фактор Случайности не более, чем сон, фантастический вымысел. О, он существует, в этом нет сомнений, но его нельзя заставить служить отдельной личности, потому что вселенная состоит из множества факторов, интегрированных в одно целое.

Атон умолк и вновь стал перелистывать странички отчета. Глядя на благородного старца, погруженного в свои думы, Джейсон испытал глубокое душевное волнение. Взяв себя в руки он рискнул задать Атону вопрос:

— Разве… разве из артефакта что-нибудь пропало, достопочтенный?

Атон поднял голову и удивленно посмотрел на него, словно недоумевая, почему Джейсон все еще не ушел.

— Ничего. По всей видимости ничего, юноша. Но сведения, которые мы получили при тщательном его исследовании, на удивление ничтожны. Создается впечатление, что он был специально взорван, причем таким образом, чтобы уничтожить те элементы, которые несут в себе максимум информации.

Сердце Джейсона учащенно забилось, но он ничем не выдал своего волнения.

— Значит ли это, достопочтенный, — спокойно спросил он, — что нам не удастся определить координаты планеты существ, создавших артефакт?

— О, координаты определить несложно, — сказал Атон. — Но прежде чем послать на планету экспедицию, мы должны были узнать многое, а нам не удалось этого сделать. Я пригласил тебя на собеседование в надежде услышать что-то новое, но… И кстати, когда тебе надлежит отправиться на очередную разведку космоса? Не забывай, ты можешь нам понадобиться, если возникнут какие-нибудь вопросы.

— Достопочтенный, — сказал Джейсон, — я вычеркнул себя из списка космических разведчиков.

— Хорошо… — Атон кивнул и окинул взглядом неподвижную фигуру Джейсона, покрытую с ног до головы черным мехом. — Скажи мне, юноша, не сочтешь ли ты делом Чести поработать в моем отделе?

— Ты слишком добр ко мне, достопочтенный.

Атон вновь кивнул.

— Я знал, что ты откажешься. Для молодых энергичных мужчин исследовательская работа кажется скучной и неинтересной. Что ж, мое предложение остается в силе. Ты можешь согласиться на него в любое время, если, естественно, твоя Честь ничем не будет запятнана. — Атон внимательно посмотрел на него. — И мне кажется, рано или поздно ты так и сделаешь, себе на удивление. Пока мы молоды, нам хочется добиться всего сразу. Мы мечтаем о непревзойденной Чести и об Основании Царств. Так и должно быть. Но по прошествии времени мы начинаем понимать, что на каждого главу Семьи приходятся миллионы тех, кто обязан взять на себя ответственность за дело Чести. Никогда не слагать с себя этой ответственности, целиком посвятить себя труду на благо нашей цивилизации, куда важнее, чем думать о собственной Чести… ты понял меня, юноша?

— Я… я всего лишь Троюродный Брат, — запинаясь, пробормотал Джейсон.

— Это не имеет значения, — сказал Атон. — Сирота — тоже член общества, и ему тоже надлежит в первую очередь думать не о собственной Чести, а о Чести общества, частью которого он является. — Он удивленно, но очень по-доброму посмотрел на Джейсона. — Почему ты плачешь, юноша?

— Я… недостоин… — глотая слезы, простонал Джейсон.

— Глупости! Разве я не говорил, что молодые должны мечтать? И где бы мы были, если б некоторые, пусть единицы, мечтателей и фантазеров не становились бы основателями Царств? Я лишь хотел объяснить тебе, что в погоне за собственной Честью нельзя забывать об обязанностях личности перед обществом. Успокойся… — ласково сказал Атон. — Я вижу, ты юноша чувствительный. Если ты проживешь еще пять сезонов, то станешь мужчиной, которым мы все будем гордиться… А теперь, иди.

Джейсон наклонил голову и, попятившись, вышел из Лаборатории. Слова благородного старца взволновали его до глубины души. И только очутившись в городе, он окончательно успокоился и, не торопясь, направился к Маклерским Конторам, удивляясь тому, что всего несколько слов заставили его позабыть о своем тщеславии и почувствовать себя чуть ли не калекой, лишенным Семьи и заключенным а Приют для Бездомных.

К тому времени, как он нашел Маклера, рекомендованного ему Беллой Двоюродным Братом, Джейсон откинул прочь все сомненья и вновь обрел решительность духа, которая предопределила его судьбу в тот момент, когда приборы скутера зарегистрировали наличие артефакта в космосе.

Маклер наметанным глазом окинул список ценных бумаг, который протянул ему Джейсон, сверился с компьютером, подвел общий итог и одобрительно кивнул.

— Совсем неплохо для Троюродного Брата, которому едва исполнилось два сезона, — сказал он. Маклер из Семьи Мачидэ принадлежал к партии Хлыста, но прекрасно относился к Семье Брутогази (когда-то первый Брутогази подарил глоток воды молодому основателю Царства Мачидэ). — Само собой, сумма так велика, потому что общество щедро наградило тебя за находку артефакта. Чего же ты от меня хочешь?

— Я хочу продать все, что имею, — сказал Джейсон.

Маклер удивленно поднял брови, и Джейсону пришлось долго убеждать почтенного, приближающегося к благородному возрасту румлу, что он говорит серьезно. Ему стоило еще большего труда убедить Маклера в том, что он желает ликвидировать причитающуюся ему часть Семейной казны Брутогази.

— Ты не можешь этого сделать, — в конце-концов заявил Маклер. — По крайней мере, на мою помощь не рассчитывай. Возможно, тебе удастся найти пройдоху, который согласится заключить подобную сделку, но я от нее отказываюсь. Однако, уступая твоим настойчивым просьбам, я готов предоставить тебе ссуду, равную трем четвертям стоимости причитающейся тебе части казны. При этом я не только рискую своей Честью, но и злоупотребляю дружбой, существующей между моей Семьей и Семьей Брутогази. Ты понимаешь, что произойдет, если ты не расплатишься со мной ровно через сезон?

— Да, — сказал Джейсон.

— Тем не менее, выслушай меня внимательно, — сказал Маклер. — Если ты не рассчитаешься в срок, я вынужден буду предъявить счет Брутогази. Тебе известно, что казна неприкосновенна, и поэтому он мгновенно погасит твой долг. И как только это произойдет, ему придется и в дальнейшем платить за тебя повсюду, ведь ты лишишься кредита в нашем обществе. Сам понимаешь, что в целях самозащиты Семье придется от тебя отречься. Ты можешь себе представить, как живется отверженному?

— Я слышал о деяниях благородных румлов, которым Семья отказала в покровительстве, — пробормотал Джейсон.

— То были благородные гиганты! Благородные гении! А обычный благородный член общества, даже если его Честь не вызывает сомнений, в подобной ситуации либо кончает жизнь самоубийством, либо погибает от руки одного из родственников, который знает, что смертью изгоя никто не заинтересуется и убивает его из личных побуждений — на что, естественно, имеет полное право. Если б можно было жить отдельно от Семей, зачем они были бы нужны? Уверяю тебя, отверженные живут не более нескольких дней, и смерть их бессмысленна… Ты все еще настаиваешь на своем решении?

— Да, — ответил Джейсон, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. Он почти физически ощутил жуткое одиночество того, кто остался без Семьи и лишился имени.

— Хорошо. И ты не желаешь объяснить, зачем тебе деньги?

— Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.

— Что ж, моя совесть чиста. Я сказал тебе то, что должен был сказать, и не уронил своей Чести. Считай, мы договорились. На оформление документов уйдет около часа, но если деньги понадобятся тебе раньше, смело пользуйся той суммой, которую я проставил на списке ценных бумаг.

Джейсон поблагодарил Маклера, вышел из Конторы и, не теряя времени, сел в ракетный автобус, который доставил его по подземным тоннелям на окраину города, где располагался Спортивный Комплекс. После недолгих поисков Джейсон увидел табличку с надписью: «Брод Младший Брат Гланта, Учитель Фехтования». Он зашел в первую комнату с небольшим бассейном посредине и скамьями по стенам. Между комнатой и Залом для фехтования, откуда доносились шарканье ног и звяканье металла о металл, не было дверей, и Джейсон удивился бы этому, если б речь шла не о Броде Младшем Брате, непревзойденном фехтовальщике. Честь которого не позволяла ему потребовать общественного или нанять частного Ведущего.